Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

НАТАЛИЯ ЕЛИЗАРОВА


Наталия Елизарова родилась в г. Кашире Московской области. По первому образованию юрист. Выпускница Литературного института имени А. М. Горького.
Автор поэтических сборников "Осколок сна" (Москва, 2006), "Черта" (Сербия, 2014), "Страна бумажных человечков" (Москва, 2019), книги для детей "Мой ангел" (Иркутск, 2015) и публикаций в периодике. Участник российских и зарубежных поэтических фестивалей. Лауреат премии имени Анны Ахматовой журнала "Юность" (2015). Победитель конкурса "Поэзия в парках" (2016). Автор гимна "Ночной хоккейной лиги".
Стихи переведены на английский, сербский, немецкий, польский, румынский, турецкий, даргинский, болгарский, венгерский языки.

* * *

И. Н. Крупнику

Я звоню ветерану, он не из нашей семьи,
он чужого отряда, полка, но того поколенья,
где все те, что дорогой войны шли — те звались свои,
и неважно уже — в отступление иль в наступленье.
Я звоню человеку, ему скоро будет сто лет.
Он не помнит меня, хотя мы с ним недавно встречались.
Я звоню потому, что моих-то в живых больше нет:
дед убит на войне, прадед умер в санчасти.
Дед второй никогда ничего о войне
не рассказывал, только военные песни
пел, как выпьет, порою вполголоса мне,
а как я подросла, стали петь мы о летчиках вместе.
Но и он очень скоро покинул меня,
так война подкосила и смелых, и сильных, и стойких.
Ну а тех, кто и выжил в пучине огня,
перетерли в муку жернова перестройки.
Не с кем спеть... Я же помню о том, что "пора
в путь дорогу.", и пусть нас судьбина бросает
так далеко, как сможет, мы все умираем от ран,
но "Катюшу" споем угасающими голосами.


* * *

Памяти моей бабушки — Морозовой В. М.

Отца забрали. Мы бегом в подвал,
к соседке — тете Мане за оврагом.
У мамки после немец ночевал,
все по двору ходил казенным шагом.
Убило Таньку. Бомба... Самолет...
Так быстро — оглянуться не успела.
Она лежит, и кровь по лбу течет...
Была сестра, а стало просто... тело.
Потом-то многих немцы извели,
на кладбище не узнаны могилы,
а у других — так просто пядь земли,
и не узнать, где милые погибли.
Мне часто снится 41-й год,
что я сижу одна в сыром подвале.
И Танька, и немецкий самолет,
и мне 16 скоро будет, Вале.


* * *

Жили без Турций-Египтов: дача и лес за калиткой,
вин итальянских не пили, все больше водку
или настойку на клюкве — свою, что в бутылке липкой
тихо стояла в серванте, а рядом — стопки.
Свечи оплывшие каждый год зажигали
и убирали в ящик, туда же — скатерть.
Так и лежали они и курантов ждали,
тостов за "новое счастье" (всегда некстати).
В Пасху встречались на кладбище: птичий гомон,
карканье тучных теток, золовок, братьев.
Жил да почил — вот и все этих мест глаголы,
крашены луком яйца совали сватьи.
А про войну зачем? Вспоминали редко:
"Нашу деревню тогда под Москвой бомбили.
Танька по полю бежала со мной, соседка.
Я вот жива, ну а Таньку тогда убили..."
"Ну а отца забрали. Да, на допросы.
Очень боялись мы, думали, расстреляют.
Долго тогда стояла сухая осень,
плыло по небу облако с журавлями".