Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

ВАЛЕРИЙ ЛАВРУСЬ


Валерий Лаврусь родился в 1964 году в Новокуйбышевске. Окончил Самарский государственный аэрокосмический университет имени С.П. Королева (СГАУ). Инженер, путешественник, альпинист.
Начал писать в 1998 году. Автор серии книг о горах "В горы после пятидесяти" ("Эльбрус. Дневник восхождения", "Домбай. С мыслью о Килиманджаро", "Килиманджаро. С женщиной в горы", "Эльбрус-2016. Удачное восхождение", "Гималаи. Добрый пастырь Вовка Котляр", "Казбек. Больше чем горы").
Дипломант Международного конкурса имени П.П. Ершова (2016), литературного конкурса "Литературная республика" в номинации "Публицистика": "Лучшая книга 2014–2016". Вошел в шорт-лист конкурса журнала "Москва" "60+" (2018).
Член Московской городской организации Союза писателей России.


Бестолковая тюменская командировка


С подповерхностной радиолокацией братья Серовы работали на песок, работали на торф, на грунтовые воды, даже на золото пробовали. Теперь им предложили поработать под обоснование коллектора сточных вод свинофермы...
Однажды Тит Веспасиан-старший сказал Титу Веспасиану-младшему: "Деньги не пахнут, сынок!"
Не пахнут так не пахнут. братья собрались и поехали в поселок Омутинский Тюменской области, в совхоз "Маяк". В начале 90-х совхоз числился дочерним агропромышленным предприятием Северной нефтяной компании, и управление природопользования было кровно заинтересовано, чтобы аэрокосмогеологи провели экологический аудит. Одним из пунктов в нем значился поиск водоупорного горизонта (глин) под коллектором. А то, не дай бог, хрюшкино дерьмо просочится в водоносные горизонты, и народ станет пить это.
До Тюмени Серовы добрались самолетом. Некоторые трудности возникли с транспортировкой оборудования, но они их решили, объяснив начальнику службы грузоперевозок, что они, аэрокосмогеологи, родные братья авиаторов. Главный грузоперевозчик про таких ничего не слыхал, но приставка "аэро" подействовала магически. братья сами разместили ящик с аппаратурой в грузовом отделении Ту-154.
В аэропорту Рощино их встречал сотрудник Центральной аэрокосмогеологической партии, третий член бригады, Антон Данилов. Антон отвечал за переговоры с руководством совхоза и обеспечивал транспорт. Выгрузив ящик с аппаратурой, братья перегрузили в партейный уазик и поехали ночевать в комнату своего коллеги и друга Николая Колганова. До отъезда в Северный Колька жил в общежитии для малосемейных, серой кирпичной пятиэтажке, в комнате двенадцать квадратных метров.
Ни тогда, ни позже Юрка не мог понять, чем была мотивирована администрация партии, почему они летали на самолетах, а жили — где придется? Впрочем, тогда вопросов никто не задавал. В 90-е и не такое бывало.
Антон довез братьев до общаги. Они выгрузились, отпустили Данилова, перекурили возле подъезда, потом подняли ящик на второй этаж, нашли комнату Кольки, долго ковырялись с замком... открыли... Славка нащупал выключатель, щелкнул. Оба! Света не было. А пока добирались, уже стемнело. При свете уличных фонарей, который пробивался сквозь запыленное окно, они внесли ящик в пустую, абсолютно пустую, темную комнату. Проверили лампочку, заглянули в распределительный ящик в коридоре — обнаружили обесточенный выключатель, заклеенный бумажкой с печатью.
— Класс! — оценил ситуацию Славка, закрывая ящик. — Отключили за неуплату.
Они вернулись в комнату, прикрыли дверь и, не раздеваясь, уселись на ящик.
— Колька говорил, у него тут два спальных мешка... — Юрка крутил головой. — что-то...
— Нет тут ничего. Я уже посмотрел.
— Ага... А как спать будем?
— Не знаю... Что-нибудь придумаем. В ящике где-то свечка была, давай достанем.
Братья достали свечку, установили ее на картонку, зажгли и опять молча сели на ящик. Странная складывалась ситуация. Странная, но уже привычная. Ночевали же Серовы в Березове в школе, на полу — и ничего... Правда, тогда была ранняя осень, а сейчас конец октября. Юрка дотянулся до батареи — теплая... Уже хорошо!
— Перекусить надо. — Славка поднялся, и тут раздался стук в дверь. — Войдите!
Дверь открылась, на пороге стояли две женщины, лиц на свет из коридора было не видно.
— А вы кто? — испуганно поинтересовалась та, которая выше.
— Здравствуйте. — Славка слегка наклонил голову. — мы друзья Николая Колганова.
— Это чё... Варькин муж, чё ли? — переспросила высокая у подруги.
— Ага. Фамилия у нее вроде Колганова... — согласилась невысокая. — А вы, чё ли, Варьку знаете, ага?
— Конечно! — обрадовался Славка.
— Тада ладно! — высокая махнула рукой. — А то мы слышим, кто-то комнату открыл. Решили глянуть... А то вдруг — жулики!
— Тут и воровать-то нечего, — грустно усмехнулся Юрка.
— Так-то да, — окинув взглядом комнату, согласилась невысокая. — Мы пойдем, чё ли?
— Да. Мы мешать не будем. Завтра уедем. — Славка куда-то неопределенно махнул рукой.
— Ага, — кивнули женщины и прикрыли за собой дверь.
— Ну вот и соседи, — чему-то обрадовался Славка. — Ладно, давай есть. Поднимайся, доставать будем.
За пять минут продуктами из ящика и рюкзаков они накрыли импровизированный стол. Вид был, конечно... Но сало, квашеная капуста, банка тушенки, лук и хлеб украсились поллитровкой. Ужин при свечах, едрит...
Славка разлил по чуть-чуть в кружки и поднял свою:
— Давай, брательник, с приездом, чё ли!
Чокнулись, выпили и захрустели луком. Когда разливали по второй, в дверь снова постучали.
— Открыто!
— Приятного аппетита, ага! — с порога пожелали женщины. За спинами у них теперь прятались двое мальчишек лет пяти.
— Спасибо, — откликнулись братья, держа в руках кружки.
— А вы в телевизорах разбираетесь? — высокая решила взять быка за рога и лучшего повода познакомиться придумать не могла.
Фраза эта действовала на старшего Серова как красная тряпка на быка. Это был личный вызов ему, радиоинженеру до мозга костей. Слава ремонтировал телевизоры и радиоприемники всегда и везде!
— А какой телевизор? — старший даже кружку поставил.
Юрка вздохнул... Выпили, закусили, ага...
— "Каскад"... Показывал-показывал, а потом перестал. Вон пацанам смотреть нечего, — ткнула за спину которая пониже.
— Ладно, сейчас перекусим — придем.
— А чё вы тут в темноте-то, ага? И тушенка небось холодная. Пойдемте к нам, чё ли... У нас плитка. Чаем напоим.
— Пошли, брательник?
— Пошли... — Юрка допил водку и стал собирать со "стола".
Комната, где жили барышни — а на свету они оказались молодыми женщинами лет двадцати пяти — была не на много больше Колькиной. Но жили в ней вчетвером: Надежда, та, которая выше, с пятилетним сыном Ильей и Рая с сыном Колькой шести лет. Захламлена была комната сверх всякой меры: казенными стульями, столами, шкафами, кроватями — кое-где на них даже читались написанные от руки краской инвентарные номера, как любят делать в общежитиях и больницах. Кажется, единственными личными вещами числились плитка и телевизор, и тот, правда, не работал.
Надежда стала чистить картошку, решили приготовить с тушенкой. Сами они тоже не ужинали, из еды у них была только та самая картошка. Юрка принес еще пару банок тушенки и ушел в магазин — взять что-нибудь к столу, а заодно еще водки. Славка тем временем с головой влез в телевизор.
Водку Юрка купил тюменскую, к столу взял колбасы, кабачковой икры, хлеба, а ребятишкам — конфет и печенья. Когда вернулся, компания была уже навеселе, но телевизор работал. Славка в лицах и голосах пересказывал, как накормили братьев солянкой на Полярном Урале... Ага, так накормили, потом сутки с горшка не слезали. Девчонки ржали и катались по кроватям.
— И собаку, чё ли? — задыхалась от смеха Рая.
— И собаку! — добил их Славка.
— Уф... — еле отдышалась Надя. — Юр, нам тут...
— Я понял... — снимая сапоги, кивнул Юрка. — Про Полярный Урал... Пацаны уже ели? Я конфет и печенья принес.
— Конфеты! Конфеты! — заегозили Колька с Ильей.
— Так! — отрезала Рая. — Сначала картошку, потом конфеты! Мы сначала их покормим, ага? — она виновато посмотрела на Серовых.
— Кормите, конечно...
Братья вышли покурить.
— Жалко девок... — подкуривая, начал свою обычную песню Славка, всегда он всех жалел: брошенных кошек, собак, детей, женщин. Мог бы — всех бы накормил, напоил, приручил, усыновил, женился. — Жалко. Дурочки они...
— И чё тебе жалко? Жрать, чё ли, у них нечего? — Юрка уже стал разговаривать с тюменским акцентом. — У нас у самих год назад жрать было нечего... Помнишь...
— Да не... Будущего у них нет...
— А! Ну да! А у нас с тобой его... А заодно — у всей страны... На известную букву у нас у всех будущее!
— Именно что на букву! Мужики сидят! Вроде по одному делу. Уже четыре года! И еще столько же. А родители... — Славка кивнул в сторону двери, — где-то в деревне. Надька работает санитаркой, что ли. А Райку уволили, она вроде продавщицей была, давно уже. Раньше жили в разных комнатах, теперь съехались. Одна работает, другая с детьми сидит. Садиков-то бесплатных нет! Теперь мечтают: охламоны их в школу пойдут — тогда, может, полегчает. Райка на работу устроится. А то прям...
— Слава... Слава... — Юрка жестом остановил брата. — Ты будто первый раз такое видишь.
— Не первый, Юр! — у Славки дергался глаз. — Но сейчас у них... Понимаешь... Жрать нечего! Понимаешь? Не как у нас год назад. А совсем! Понимаешь? Эта картошка — последняя... и денег нет! А пацаны голодные... Уже банку тушенки у нас слопали...
— Ну да... Ты им еще всю нашу тушенку отдай, жалельщик хренов! Ладно... — Юрка затушил сигарету и сунул в банку. — Пошли ужинать. Детей они уже покормили. Ты мне хоть нальешь, "чё ли"? А то я бегаю-бегаю, а вы ту бутылку уже уговорили...
— Уговорили-уговорили... Пошли, налью.
Они сидели часов до одиннадцати, пока не приперся какой-то мужик и не начал качать права. Братья хотели ему дать в глаз, но выяснилось, это родной брат Райки, просто он распереживался о сестре. Зашел, а тут бичи какие-то — Серовы же в полевой форме — сидят, водку квасят. И ему налили из Надькиных спиртовых запасов — водку уже допили.
Когда братья уходили к Колганову, им выдали два детских матраса и пару убитых подушек. Мальчишки крутились возле Славки, а тот все пытался их поймать и прижать к себе.
— Дядь Слав, а ты в другой раз привезешь торт, ага? — выпрашивал Колька.
— Привезу, Коль...
— Только большой торт, ага! Во-о-о-от такой! — Колька привставал на цыпочки, выпячивал живот, как можно широко разводя руки. — Ладно? — он заглядывал в глаза старшему Серову.
— Ладно, Коль...
— Ну-ка, не мешайте дядям! — напустилась Надежда на мелких.
— Жалко, быстро вы... — сокрушалась Рая, собирая со стола.
— Ну, правда, мужики! В кой веки попались нормальные... напоили, накормили, с ребятишками вон возитесь... под юбку сразу не лезете...
— Небось ты бы была рада, если бы Славка к тебе залез... — глумливым голосом запел Райкин брат, похабно подмигнув братьям.
Славка сделал шаг, Юрка поймал его за руку.
— Да пошел ты!.. — Надька хлестнула сырым полотенцем охальника по морде. — А может — и рада! Не все же с вами, с козлами...
В комнате братья долго не могли улечься. Матрацы — короткие, подушки — плоские, вместо одеял куртки.
— А чего с телевизором-то? — Юрка пытался накрыться курткой, чтобы все было равномерно укрыто. Куртки не хватало...
— Предохранитель перегорел... И у лампы контакт отходил. — Славка зевнул и, помолчав, поинтересовался: — Магазин во сколько открывается?
— В восемь, а что?
Брат не ответил.
...Утром возле дверей Раи и Надежды вместе со свернутыми матрасами и подушками стоял большой медовый торт "Рыжик".

* * *

— Никак я не пойму, — "воевал" старший в Центральной партии, — нас ждут или не ждут?
— Ярослав Павлович, ну накладка вышла! — успокаивал Славку сиплым голосом начальник партии Емелин. — Антон поехал, сейчас приедет вахтовка — мы вас загрузим, и поедете как... Ну обломался у нас уазик!
Голос у Емелина был сиплым: по молодости в полях заработал ларингит и не долечил.
— Ну, дурдом... Нет, ну почему у нас всегда такой дурдом?! Докуда она нас довезет, вахтовка твоя? До Омутинского? До "Маяка"?..
— Нет! До Заводоуковска. Там переночуете... А утром за вами приедут из Омутинского...
— Ой, Емелин... Ой, смотри...
— Да смотрю я, смотрю... Чем орать, пошли, мы вас лучше обедом накормим. Светка Раскова наготовила. Мы же тут по столовым-то не ходим... и до дома далеко.... Это у вас в Северном двадцать минут в любой конец. А у нас город большой. — Емелин вел братьев по партии. — Рынок рядом. Кто из дома чего принесет: картошки там... лучку... А что на рынке купим... мясца там... А Светка готовит. — с этими словами Емелин распахнул дверь в "столовую".
Светка уже все приготовила и накрыла: три миски с густым малиновым борщом, тарелка с нарезанным розовым салом и чищеным чесноком, блюдо с крупными ломтями черного хлеба и банка со сметаной. Ложка в банке — "стояла"! И пахло...
— По чуть-чуть будете? — Емелин откуда-то достал запотевшую поллитровку.
Старший сглотнул слюну:
— Будем, брательник, по чуть-чуть?
Юрка молча кивнул и уселся за стол.
— Ну и слава богу... — Емелин поставил три рюмки и открыл бутылку.
В Заводоуковске они были в восемь вечера, хоть ехать туда от силы два часа. Но пока то, пока сё... Вахтовка поломалась по дороге: в общем, Россия, осень, Тюмень — столица деревень!
Братьев с Антоном поселили в общежитие. Снова в общежитии. Но теперь у них были кровати, матрацы, подушки, одеяла... даже спальное белье было!
— Носит же нас с тобой, Юр, как осенний листок, — разливал остатки емелинской бутылки на троих Славка. — Ну хоть бы раз съездить, чтобы нас ждали... встречали... провожали... Нет! Всегда одно и то же...
— Ну, будем! — прервал Юрка брата и поднял стакан. — Но ты прав: как нас завтра встретят, неизвестно.
— Все нормально будет, мужики! — хорохорился Антон. — Гарантирую! Сам же обо всем договаривался. Сам!
— Ну-ну, — промычали Серовы, выпили и закусили бутербродами с салом, Светка завернула.
Утром приехал древний-предревний автобус. ГАЗ-651. С носом. И ручкой с рычагом от водительского места — открывать и закрывать пассажирскую дверь. Он даже оригинальной синей расцветки был.
— Ни хрена себе, раритет... — изумился Славка, обходя динозавра по кругу. — А полуторки бортовой не нашлось, а? Э, шопэр!
— Ярослав Павлович, не бузите. Что дали... — успокаивал Славку Данилов.
До Омутинского ехали еще три часа. Ближе к двенадцати наконец-то добрались до совхозной конторы и тут обнаружили...
Нет! Вот за что мы все любим свою страну? За то, что все у нас всегда обговорено и договорено. Одного нет — исполнения договоренностей.
Обнаружили, что главного инженера нет! И, как им сообщили высоким, противным голосом: "Сёдня Ростислава Игоревича не будет — они в Тюмень уехали!" Антон изумленно развел руками: "А вообще кто-нибудь в курсе, что с Севера экологи приехали?" "Нет, — отвечали, — не в курсе". Тут уже опешили все. "А когда главный возвращается?" "Завтра... — неуверенно пожал плечами противный голос. — наверное". "А место переночевать-то у вас есть?" — "А вы поезжайте с дедом Архипом, посмотрите болото, а мы, может, чё найдем..."
Давно Юрка не видел брата таким злым... Тот был настолько зол, даже словом не обмолвился, только дергалась у него голова и морда стала кирпично-красная. Юрка прямо забеспокоился: как бы Славку кондрашка не хватила.
— Ярос... — начал Антон.
— Умкнись! — посоветовал ему Юрка.
С дедом Архипом сели в доисторическое чудище и поехали.
— А вы, сынки, откудова будете, ага? — любопытствовал дед, пытаясь перекричать надрывно завывающий двигатель.
— Из Северного! — Юрка с интересом разглядывал деда.
— Это от Сургута далеко, ага?
— Триста пятьдесят километров.
— Вона чё... Далеко... А к нам надолго, ага?
— До завтра. Наверное.
— А болото-то вам для чё? — не унимался дед.
— Вы же там свинарник строить хотите...
— На болоте?! — испуганно вскинулся дед.
— Зачем? На болото слив будет.
— Сли-и-ив? Это чё же... все дерьмо туда сливать, чё ли, будете?
— Мы?! — не выдержал Славка, тут у него и глаз задергался.
— Дед, — начал объяснять Антон, — ваш совхоз решил строить свинарник. Сточные воды решил сливать в болото. Нам надо посмотреть, не просочится ли дерьмо под землю.
— И чё? Если не просочится — сверху, чё ли, лежать станет, ага?
— Так, дед, завязывай с расспросами! — пресек Юрка дурацкий разговор. — Это вы сами решите, где оно у вас лежать будет... Тебе сказали: показать — вот и показывай...
Болото оказалось мелким. Да и не болото это было вовсе. Огромная лужа, заросшая рогозом. Космогеологи прошлись вдоль и поперек, даже не раскатывая болотных сапог, которые надели в автобусе.
— Нет... И куда эти ублюдки собираются сливать-то?! — Славка раздражался все сильнее.
— Сюда... — огляделся Юрка.
— Так они за сутки все тут зальют! Вот интересно, какая сука прожекты выдавала?
— Может, отлоцируем?
— Давай! Собирай аппарат, глянем, что тут, под грязью. может, прочитаем что. Хотя вряд ли. Суглинки с поверхности. Ничего не увидим. Но пройтись надо... для отчета.
— Антон, пошли, — кивнул Юрка, — поможешь аппаратуру надеть.
За полчаса братья закончили два прохода по болоту в крест. Можно было уезжать, но надо дождаться главного инженера. Он же, чудак, работу заказывал.
— Поехали обратно в контору. — Славка разбирал антенную систему. — Может, жилье нашли...
Пока космогеологи изучали болото, водитель кемарил, а дед, сидя в автобусе, с любопытством наблюдал, что же такое приезжие творят.
— Ну чё, сынки, можно дерьмо сливать в болото, ага? — поинтересовался он, когда космогеологи вернулись и сели переобуваться.
— Нет, — коротко ответил Славка.
— Вот и слава богу... вот и хорошо... — радостно запричитал дед. — А то как же — свиное дерьмо посередь поселка наваливать? Это ж...
— Поехали в контору! — скомандовал Антон водителю.
Но Юрка поднял руку:
— Погоди! Мысль есть...
Женька со Славкой уставились на него.
— Дед, а дед... на постой возьмешь?
— А так-то да! — встрепенулся дед. — Скоко заплатите?
— Пятнадцать! — быстро сориентировался Славка.
— Восемнадцать! — для порядка поднял дед.
— Шестнадцать, и больше не торгуемся! — закруглил Юрка.
— Согласный! Разворачивай в улку, к магазину! — скомандовал дед водителю.
— А чего в магазин-то? — Славка ожил, стало интересно.
— А как жа? Накормить вас надоть, напоить... Вы жа гости, ага! — автобус остановился возле сельского магазина. — Деньги-то давайте, чё ли!
— А бабка чего скажет?
— А чё бабка? Бабка каклетов нажарит, рада еще будет, ага! — и дед, весело подмигнув, забрал у Антона деньги и трусцой убежал в магазин.
— Деловой дедок... — заметил Антон, пряча кошелек в карман.
Славка внимательно посмотрел на него:
— Деловой... А кто вчера клялся, что нас тут ждут... встретят?
— Мужики... Не, ну правда... Я звонил. И с этим уродом, как его... Ростиславом Игоревичем разговаривал... Клялся, божился, мол, все приготовил, все в лучшем виде...
— Ты бы за него не клялся... — сказал Юрка. — О, дед возвращается...
Дед купил кольцо "Краковской" и литровую бутыль спирта "Рояль".
— "Рояль" хороший спирт, ага! — похвастался он, подмигивая. — Настоящий, не разбодяженный!
— Юр, — Славка задумчиво смотрел на бутылку, — ты не помнишь, с какой этикеткой пить можно... с красной или с белой?
— А хрен знает! По-моему, все гадость.
— Это вы здря! — обиделся дед. — Это вон ишимка — гадость, ага, а спирт — само то!
— Ладно, дед, не обижайся. Будем мы твой спирт пить, будем...
— О! Это хорошо, — замигал дед. — Щас нам бабка каклетов нажарит...
Бабка оказалась полной противоположностью деду. Дедок был худым и неказистым, а бабка — дородная, здоровенная.
— Баба Нюра, — представил ее дед.
— Кому Нюра, а кому Анна Васильевна! — отрубила бабка. — Ты кого ко мне привел, черт старый, ага?
— Постояльцев, Нюра...
— Добрый день, Анна Васильевна, — поклонился Славка. — Нам бы сутки перекантоваться, а завтра уедем. А? Анна Васильевна?
— Оне рядом с Сургутом живут, — шепнул дед.
— С Сургутом?.. — у бабки дрогнул голос. — Где?
— В Северном, Анна Васильевна.
— Если с Севера, так-то ладно, — смягчилась баба Нюра. — А чё, черт лысый, у тебя в сумке? — тоном следователя поинтересовалась она у деда.
— Дык угощать гостей надоть. Я вон и купил — колбаски там... то-сё...
Бабка вырвала сумку, раскрыла, глянула и внимательно посмотрела на мужиков.
— Вы денег давали, ага?
— Мы, Анна Васильевна, мы, — подтвердил Славка.
— Ладноть, — смилостивилась бабка, — пойдите погуляйте... Я тут комнату приберу и каклетов нажарю. — и, тяжело развернувшись, ушла в кухню.
— Ну чё, сынки, айда, чё ли, хозяйство смотреть? — мигнул дед.
Хозяйство у стариков оказалось колоссальное!
Кажется, все зажиточное крестьянство давно извели — ан нет! Дед Архип даже был рад, что советская власть закончилась.
— Я, сынки, в Сибири с тридцать второго. Нас всей семьей с Брянщины выселили... Раскулачили и сюда, — водя мужиков по клетям и амбарам, рассказывал дед. — На фронт-то меня не взяли — малой я, с тридцатого. А двух братьев забрали... Одного в сорок втором убило, а другого... в сорок четвертом? Да, точно в сорок четвертом. Мать убивалась, у-у-у-у... Отца не брали: классовый враг!
Дед при рассказе удивительным образом утратил деревенский акцент, говорил правильно, внятно, не придуриваясь.
— В сорок восьмом женился на Нюрке, а деток бог не давал... Первый только в шестидесятом появился, Коленька. А второй в шестьдесят четвертом — Сашка. Мы к тому времени родителев уже схоронили, в их доме остались... Много работали... Много... А здесь пшеница! — дед оттянул громадную крышку, накрывающую отверстие в земле под навесом. — три тонны! Скотину кормить. У нас нынче три коровы и два бычка на откорм. Овцы-то так, на соломе с сеном перебьются. Да... На совхоз, конечно, работали. А как же? Я конюхом. И сейчас коня держу — айда, покажу. — дед потащил мужиков за собой в хлев. — Видишь, красавец какой... Лешко зовут. Лешко, Лешко... — Дед сунул руку в карман куртки, достал сухарь и скормил коню.
— А где сыны-то? — поинтересовался Славка.
— Сыны?.. — дед пожевал губами и погладил морду коня. — В тюрьме они!
— Это как же?..
— А так же! Выпили они тут на праздник... Да и не больно много выпили-то... А тут весна... они ружье взяли, патроны и пошли на речку. Гусь же летит. Вышли, а там их целая стая... Закурить-то кто угостит?
— Держи, — протянул пачку Юрка.
Дед аккуратно достал сигарету, размял, сунул в рот и подкурил. Сделал пару затяжек и продолжил:
— Они гусей-то увидали... и давай по ним палить... Много настреляли... Дурной гусь — ему бы врассыпную, а он в кучу сбился, только крыльями машет: "Га-га... га-га!" А тут Мишка — частковый наш — прибежал, орет: "Вы чего, мать вашу, стреляете прямо в селе да по совхозным гусям?!" Гусь-то, вишь, совхозный оказался, ага... потому и улететь не мог. — дед глубоко затянулся, горестно выдохнул клуб дыма, затушил на огрубевшей ладони сигарету и положил бычок в карман. — Не курю я последнее время помногу — не могу чё-то...
— А дальше? — Антон пытался погладить Лешко, но тот фыркал и отворачивал морду.
— А чё дальше? Дальше суд... Я адвоката нанял, прокурору бычка обещал, судье тоже... Но один год колонии им все равно приписали. Теперь в Сургуте сидят. Вы думаете, я чё про Сургут-то вас все пытал? И бабка сразу... В Сургуте они, ага! В Сургуте... Ну, пойдемте, я вам не все еще показал...
Дед Архип еще долго водил — показывал, где у него и что. Много было всего. И картошки, и зерна, и кур, и овец, и коров. Большое хозяйство, огромное. Рук не хватало! Снохи помогали, но, как сказал дед: "От баб рази толк?"
Через час они сидели за столом. Баба Нюра подкладывала командировочным вкуснейших "каклет", отварной рассыпчатой картошки с топленым маслицем, хрустящих соленых огурчиков, квашеной капусты с пахучим подсолнечным маслом, сопливеньких беленьких подгруздков с лучком, а дед нарезал "Краковской", закусывал ею разведенный "Рояль" и нахваливал. Анна Васильевна только раз налила себе полстаканчика, а потом просто сидела и смотрела на братьев. Было видно, что тоскует она по сыновьям, а то, что ребята с Севера, только добавляло горечи в ее печаль.
Наутро Антон ни свет ни заря ушел в контору. Вернулся часа через два злой, как пес цепной.
— Не будет сегодня урода этого — Ростислава, б..., Игоревича! — с порога крикнул он.
— Да ладно! — Славка с иронией смотрел на Антона. — И чего делать будем?
— А ничего! Командировки я отметил, работу сделали. Через три часа брат пригонит мой "жигуль" — и свалим.
— На твоих "жигулях"? — удивился Юрка.
— А этот урод, кажется, приказал машину нам не давать...
В разговор вмешался дед Архип:
— А ты, сынок, в конторе-то говорил, что свинарник строить нельзя?
— Да!
— Ну так вот вас и не пущают, ага! Это ж инженерова идея: свинарник посередь села строить, а дерьмо в болото сливать.
— Ё-кар-ный ба-бай! — хлопнул себя по лбу Славка. — А я думаю: чего нас тут так привечают? Все понятно. Ладно, собираемся, завтракаем и уезжаем. Дед, завтраком накормите?
— Дык конечно. Исчё и спиртику налью.
— Не-е-е-е-е! — все разом замотали головой, но за завтраком братья по рюмке выпили.
— Спасибо, Архип Дмитриевич! Спасибо, Анна Васильевна! — Славка раскланивался перед стариками возле "жигулей". — Приютили. Накормили...
— Да чё там... — махнул рукой дед. — Вы же по совести... чё хороших людей не приютить — да, бабка?
— Тем боле с Севера... — баба Нюра смахнула слезу.
— Ладно. Поехали мы. — Славка пожал деду руку и забрался в машину, тесня Юрку и ящик с аппаратурой.
Антон включил передачу, газанул и потихоньку по мерзлой земле стал выруливать на дорогу. Юрка повернулся и посмотрел на стариков. Дед держал руку козырьком, а баба Нюра крестила вслед машину.
— Я сегодня спал и подумал... — Славка лежал на спальнике на столе в фотолаборатории Центральной партии. — Что же у нас за страна-то такая? Народ же вроде хороший! Чего же живем так хреново?
Юрка лежал на соседнем столе и курил; в фотолаборатории курить можно — есть вытяжка. Они не пошли к Колганову в общежитие: ни Славка, ни Юрка не хотели встречаться с Надеждой, Раисой и их пацанами. Было больно и неловко, что они, здоровые мужики, ничем не могут помочь.
— Вот на хрена мужиков посадили? — Славка приподнялся на локте и повернулся к брату.
— А чего, их надо было почетной грамотой наградить?
— Нет. Конечно, наказать нужно! Но зачем же сразу в тюрьму? — Славка взял сигарету, подкурил ее и снова лег. — Молодец Светка!
Светка была молодец — это она Серовым устроила "нормальную" жизнь. Сначала приготовила ужин, а потом они с фотографом Хохриным натаскали спальников в фотолабораторию, пока братья ужинали с Емелиным и рассказывали, как съездили.
— Молодец, — согласился Юрка. — Она сказала, Колька, когда уезжал, все спальники принес в партию. Наверное, забыл он.
— Наверное... Я вот думаю, все будет еще хорошо. Будет!
— Ага, только профукали мы всё...
— Еще не всё...
На дворе стоял ноябрь 94-го. Год назад танки, устанавливая демократию, расстреляли Верховный Совет. Впереди — "честные" выборы 96-го и кризис 98-го. Много "хорошего" ждало страну впереди. Много. Но Юрке тогда это было безразлично. Юрка тогда не верил в страну...