* * *

Выпукло-сумрачны, синие, как предгрозье
За Феодосией, – искус горячей гортани –
С лоз изнемогших срезаны грузные гроздья,
Мраком пока сочатся, в давильном чане
Преображаемы в алые гулы. Броженье
Токов стоустых играет в сосудах тесных
И вымывает, влажное, из забвенья
Древние навыки и родовые песни.
Гул до полуночи, не досаждая слуху,
Весь восприемлем – дыханьем работы умелой,
Мир пропитал. И глухо подтянешь, по духу,
По необоримой тяге – брат виноделу.
Не потому ль, обращаясь в него, ночами,
Ибо бессонная жажда в права вступила,
Мнёшь его, слово,
словно в давильном чане,
Чтобы верней и крепче в голову било?..


* * *

Море в безветрии напоминает мима,
Но – без аншлага... В присутствии гедониста,
Жизнь, уязвимая вчуже, одушевима
Кратким твоим отсутствием... Ближе пирса,
Прямо у кромки, подставив ступни прибою,
Можно листать Ронсара, пренебрегая
Шансом узнать, каково, наконец, с тобою
В редкое утро, когда тебя нет. Другая,
Клюнув в небритую щёку, спешит с изменой,
Чтобы отвлечься... И, осознав сиротство,
Смотришь ей вслед, озадаченный, как тебе, но
Именно здесь, в спине, иссякает сходство...


* * *

За полночь в море войти и, в виду забвенья,
На спину лечь, отпуская пространству душу,
Неторопливо, мгновение за мгновеньем,
Взором Гомера отталкивая – не сушу,
Но – чёрствый узел сомнений, обид... Ночною
Дряблой порой, чьи сентенции бесполезны,
Плыть бы да плыть бы, пристальною спиною
Слушая холод чужой, безразличной бездны.
Что до земли, то, в природе познанья, с нею
Только морока, тасующая пространства,
Ибо ничто не сбывается здесь полнее,
Кроме несчастья, длящего постоянство
Каждому...


Ностальгическое

Ни Данте, ни Овидию не вторю,
Когда, с бранчливой галькой под стопой,
По зною, увлекаем тенью, к морю
Тяжёлою, затверженной тропой
Спускаюсь… возвращение покато...
Не ионийский – эолийский лад
Полуденного мерного наката
Не фабулами, видит Бог, богат –
Вокабулами. Синь и зной не в бремя,
Покуда – вялый парус на мысу –
Над бездною распаренное время
Песчаный берег держит на весу.
...Прохлада бара. Страсти – вполнакала.
И, как тут панорама ни язвит,
Запотевая, краешек бокала
Разбуженные губы холодит.
Что, милая моя? Сомлевший вереск
В скупой тени… не отрицая зной,
Но – утверждая вид, лукавый херес
Глядит в бокал всевидящей струёй.
Что, кроткая моя? Не виновато
Ознобное вино – ещё дыша
Прогорклым летом, осенью объята,
Страдалица, согбенная душа,
Бредущая по каменному зною,
И лишь глаза, бледнея, притворю,
Как вспомню, что тяжёлой сединою
Я искупаю молодость твою...