Через год

Что?.. Где меня носило целый год?
И даже больше?.. Лучше не об этом.
В ветру демисезонных непогод,
в строке промеж вопросов и ответов.

О чем мечталось?.. Что там не сбылось?
Кому досталось? С кем мне не спалось?..
Кому, вместо тебя, цедила чай,
писала письма ("здравствуй-не-скучай")?..

Какая, на фиг, разница теперь?..
Я сорвалá и форточку, и дверь,
и подорвала и корму, и борт…
А что жива – меня спасает Бог.

Год в телефонной книге номер твой,
и этот по ночам в подушку вой,
и иссеченный рифмами живот –
шептали мне:
                 "До свадьбы заживет!"…

Ты знаешь, мне ведь крупно повезло
(пускай и надломило, как весло) –
любить, не претендуя на ответ,
и из любого мрака черпать свет.

К тому же, я обучена прощать
и никому себя не обещать.
И чем бы я ни промывала кровь,
в графу "диагноз" вписано:
                                        "Любовь".

Так и живу, саму себя коря
и зá душу цепляя якоря
тех кораблей, которых целый порт,
бьюсь о судьбу,
                         как айсберги о борт.

Хожу, водя руками по стене,
и зá год явно выросла в цене.
Уж от себя не прячусь, не бегу.
А без тебя, похоже,
                               не могу…


* * *

Глаза на мокром месте,
и засуха во рту.
Плывем с тобою вместе,
качаясь на борту.

Кораблик наш бумажный –
откуда он, куда?..
И утолит ли жажду
соленая вода?

Закидываешь невод –
улова не видать.
Заглядываешь в небо:
на звезды погадать.

Куда направить судно,
раз компас подкачал?
Как выбраться отсюда,
и где найти причал?

Пусть звезды напророчат
нам с курса не свернуть.
Кораблик-то непрочный –
ему б не потонуть…

Плывет в сопровожденье
русалок-ворожей,
как пленник наважденья
в тумане миражей.

Певучие сирены
с пути да не сведут.
То розой, то сиренью
чаруют и цветут

Закаты и рассветы,
которых и не счесть.
Попутного бы ветра!
А дальше – будь, что есть.

Звездою путеводной
кораблик наш ведом.
Над царствием подводным
плывет бумажный дом.

Над ним небесный зонтик –
от Бога оберег.
Земля на горизонте!..
И золотистый брег

Уже неподалёку.
Осталось лишь сойти.
Пусть был наш путь нелегок –
мы выжили в пути.


* * *

Источник жизни – где-то в глубине.
Я ночью обнималась со стеной…
Когда проснешься, вспомни обо мне,
услышь меня, поговори со мной.

Мы всё молчим, а времени вода
шлифует поцелуями гранит.
Известный факт:
                        в любви – не без труда,
как на войне. Господь да сохранит…

Плюс-минус пять минут, как будет век
с тех пор, как мы слились в единый сплав.
Пишу роман, не поднимая век.
Прочти его, а после озаглавь.

Вся эта рукописная листва –
коллаж из дневниковых простыней,
пропитанный слезами естества
на поле битвы света и теней.

Источник силы – в глубине души,
но мы его не видим и в упор.
Смерть учит умирать,
                                 бессмертье – жить.
Сейчас и здесь, вот с этих самых пор.

Когда воскресший, пережив распятье,
и вмиг прозревший, будучи слепым,
ты ощутил уютное объятье
и понял, что не брошен и любим.

Ползет слеза, мурашки по спине,
озноб и жар, смятенье и блаженство…
Источник света – где-то в глубине.
Узришь его –
                     достигнешь совершенства.


Морская песенка

Не жизнь, а сказка наяву!..
Не мир, а маскарад.
Я – лодка в качке на плаву,
я сам себе пират,
матрос, и кок, и рыболов,
и леска, и крючок,
наживка, удочка, улов,
весло и маячок.
Дельфин, русалка, осьминог,
акула, кит, лосось,
планктон, коралл,
морской конёк...
И горизонт.
И – SOS...


Осознание

Тот факт, что Слово – это Бог,
осознаешь не сразу.
Так, повторяя назубок
одну и ту же фразу,

Вдруг начинаешь излучать
вибрацию звучанья
и научаешься молчать,
становишься молчаньем.

Молчишь и, вслушиваясь в миг,
ощупываешь ухом
фрагменты нот и букв из книг,
их осязая слухом.

Ты слышишь клетками души
цвета, черты, оттенки
и то, как воздух мельтешит
до стенки и от стенки,

И как качается строка
над шелестом страницы,
и как касается рука
возлюбленной десницы.

Бог – виртуозный дирижер –
руководит оркестром.
Плывет минор,
                       летит мажор…
Брависсимо, Маэстро!..


* * *
Мне нескоро еще, поди…
Вон дорога лежит впереди,
по которой ведешь меня Ты,
просветленную до слепоты.

Ты – кого возлюбила дотла.
И дорогой, что в сумрак светла,
я ступаю, не глядя назад,
в небеса, где цветет райский сад.
До чертога, до родины той,
что сияет заветной звездой,
за Тобою на ощупь иду
и когда-нибудь, знаю, дойду,

Добегу, доплыву, долечу
и увечья свои залечу.
И навеки пребуду в миру,
где уже никогда не умру.


На глубине

Что таится на глубине
за готовностью уступать?
Ночь, царапины на спине…
И будильник на пять-ноль пять.

Не звонить и не ждать письма.
Возвращаться – и уходить…
Не скажу, что схожу с ума,
ибо не с чего мне сходить.

Что доказывать и кому?
Биться намертво об заклад…
Сокровенное на кону.
Что поделать – такой расклад.

Не всплывать, не идти ко дну,
погружаясь в пучину дней.
Две стези сведены в одну.
Бог наплакал –
                        ему видней…

Вместе в радости и в беде –
не приходится раз на раз.
Пишем вилами по воде,
избегая дежурных фраз.

Слезы приторны, как сорбит,
позвоночник дрожит струной.
Напишу, что схожу с орбит
от шизоидных параной.

Стебель шеи, цветок руки,
бивни звезд и луны ядро,
ночь в ладони…
                       Клеймо строки –
иероглифом на бедро.

Тает кожи молочный лед.
Веер пальцев – колода карт.
Горла шелковый переплет –
Поэтический авангард…

Ночь пьяна, как и я сама.
Профиль комнаты смотрит вдаль.
Не скажу, что сошла с ума,
но синдром у меня –
                                  Стендаль…

Может, знаешь – ответь уже
и сомненья мои развей:
что там кроится на душе
за готовностью быть твоей?..