Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

Алексей Григорьев


К началу

к началу


В окрестностях журчащей средь камней
Неведомой картографу речушки
Я небо обнаружил в ржавой кружке
И гривенник, чернеющий на дне.

Напрасно местный дурень мне пенял,
Что речка совершенно обмелела…
Не слушая, я думал: нету дела
Живущим до живущего меня.

Мне верилось, что прошлое моё
Свой след на всём оставило тут присно,
Но в зеркале знакомый детский призрак
Теперь меня совсем не узнаёт.

И без толку взывать к нему: «Айда
На велике кататься по аллее!» —
Он скоро в одночасье повзрослеет
И зеркало покинет навсегда.

июнь


По нитке раскалённого вольфрама
Ночь движется и мягко, и упрямо,
Сбегают с неба поздние огни.
Разбуженный прошедшею грозою,
Как чудище эпохи мезозоя,
Рассвет врастает в розовый гранит.
Наутро после ливневой бомбёжки
Торчат в садах вороньи головёшки,
На камне сушит спину жук малoй.
Июнь снимает майские обноски,
Под солнцем свежепиленые доски
Мироточат сосновою смолой.
Цветущему шиповному стаккато
Шмель вторит басовито и мохнато,
Мальчишка водит прутиком в золе.
Июнь, непоправим и неприкаян,
Идёт, не зная сверстников, как Каин,
Вдоль парковых, сырых ещё, аллей.
В траве сегодня весело и тесно,
Там съёмки репетиции оркестра,
Там ладит свою скрипочку сверчок,
И держится душа на честном слове,
И времени полно для нелюбови,
Но тут июнь, конечно, ни при чём.

тихие дни


Те дни выпекались вкусные, как пироги,—
Не верилось даже, что осень уже всерьёз.
Собаки стабильно имели четыре ноги,
Длина их зависела от положенья звёзд.

Никто не кончался, не вешался, не тонул,
Не крал чужих яблок, не наставлял рога.
Порою хотелось в какой-нибудь Барнаул,
Однако смущало резонное: «На фига?»

Все книги той осенью были без первых глав,
Все песни на редкость звучали без левых нот,
Ночами в квартире как надо густела мгла,
А утром всё было, естественно, наоборот.

На кухне хранились дежурные триста грамм,
С паркетов два раза в неделю стиралась пыль.
А ту, что бродила за окнами по вечерам,
Звали не смертью, а как — я уже забыл.

свет в августе


Ты пахла молоком и резедой,
А вечер летний пах травой примятой,
Нагретою землёй, и сонной мятой,
И чуточку — разлукой и бедой.

Потрёпанной эскадрой облака
Тянулись на побывку восвояси,
На палубе Господь мечтал о квасе,
Но летний мир оправдывал пока.

В пробоины тёк масляный закат,
И вспыхнула небесная эскадра,
Тяжёлые антоновские ядра
Метали канониры в тёплый сад.

Но в целом август светел был и тих.
Белело, словно парус, в кресле платье,
И рыбы проплывали над кроватью,
Немного тесноватой для двоих.

И листья всё же падали. Харон
Кропил дождливой мелочью на сдачу.
Оставленный соседями на даче,
Домашний Цербер лаял на ворон.

страшно


Полупрозрачные берёзы
Врастали в розовый предел,
Кораблик авитаминозный
Скользил по матовой воде.

Нёс ветер мятую бумагу,
Гремел коробкой обувной,
На мокрой лавке дядя плакал
Над незначительной судьбой.

Торчал из лужи велик ржавый,
Свистали птицы в унисон,
На крыше солнышко лежало,
Как запасное колесо.

Гудела станция протяжно,
Синел вдали дорожный знак,
И было страшно, очень страшно,
Что после смерти будет так.

первая ступень


У Бога этим утром стриж в праще,
Жара под тридцать, слоган «ты попробуй!»
На ящике с мороженым, и сдобой
День пахнет спозаранку, и вообще
Грибы пошли, сказали мне, в лесу,
И я хочу в леса с ножом и фляжкой,
И девушка из Умани — Наташка —
Мне пишет, что помолвка на носу.
И пятница, и в моде этанол,
И гопники с цементного завода
С пяти уже начнут у «Пиво-воды»,
Забив на мундиалевый футбол.
И тень извне — на то она и тень —
Заполнит мир и выльется наружу,
И день опять окажется ненужным —
Отстреленным, как первая ступень.