Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»



Александра Дориченко


Густой туман кругом. Не видно крон деревьев. Он очнулся здесь, тёплый и живой, среди холода и сырости.
Рука нащупала…спокойную поверхность воды. Чистый и свежи й пруд, запах дождя и травы. Хорошо.
Встал, пошатнулся. Выдохнул облачко пара. Потёр замёрзшие руки о влажный свитер. Поднял свой отрешённый чёрный взгляд с земли, но неба не увидел из-за тумана. Хрустальные капельки дождя вмиг покрыли всё лицо.
Длинные русые волосы прилипли к тонкой шее. Слегка дрожащие пальцы коснулись лба.
Здесь нет запаха людей. Всё пропитано чистотой и гармонией. Идеальная тишина, покой, умиротворение. Лёгкие трепещут от невиданного количества воздуха. Голова с удивительной лёгкостью очищается от гнетущих мыслей. Больше ничего не болит. Ничто не волнует.
Он улыбнулся сам себе и бодро пошёл вперёд, переполненный странной пьянящей радостью. Это не наркотическая эйфория. Не алкогольная раскрепощённость. Не гудящая в сердце сладкая боль любви. Не небесный покой смерти. Это…
Счастье, возможно. В самом первозданном своём виде.
Зелёная поляна вскоре сменилась полем. Запахло разнотравьем. Хотелось плыть среди колосьев, травинок и цветов, наполняя себя этим запахом, окунаясь в него, хватая руками, ртом, прижимая к себе, целуя, не отпуская. Остаться навсегда, забыв, что есть люди, говорить с растениями, слышать их тихую щекочущую речь, любить по-настоящему сильно.
Но это подлое пустое нечто в душе всё равно продолжает требовать заполнить себя человеком.
Он почти бежал по серо-зелёному полю, смеялся и плакал, горячие слёзы скатывались по щекам и улетали в траву, звеня от раскатистого смеха, рассыпаясь осколочками горькой воды по тоненьким стебелькам.
Бежал, летел, рассекал воздух телом.
Пока не наткнулся на неё.
Увидев её чёрный силуэт, он резко остановился, поднялся на носки, словно за секунду до падения в пропасть. Она смотрела не на него, а в него, приглаживая белыми руками прямые чёрные волосы. Её глаза были воплощением печали, совсем не такие, как всё здесь; их грусть сталкивалась с безмятежностью пейзажа и, испугавшись, пряталась на дне зрачков. Тонкие красные губы горели увядающей розой на снежно-белой коже лица, всё в ней было почти не живым, стоящим на грани, резким в своей предсмертной агонии. Болезненно красивая и волшебно ужасающая – оксюморон воплоти.
Она подошла к нему. Коснулась на удивление тёплыми пальцами его руки, повернулась и медленно побрела вперёд. Вздрогнув от неожиданного прикосновения, он последовал за ней, не задумавшись ни на секунду.
С каждым шагом становилось всё труднее дышать. Но он не отставал. Гнался за ней, тянулся изо всех сил, хватался за воздух, пахнущий её волосами, вспоминал глубину взгляда и чувствовал всем телом то мимолётное прикосновение. Чёрная. Тёмная. Как вырезанная из старой книги картинка, которую зачем-то вклеили в новую, пахнущую типографией, с гладкими глянцевыми страницами.
Тело больше не летело. Оно ползло. Конечности налились свинцом, трава царапала лицо, почва проваливалась, воздух давил то жаром, то холодом, усталость и измождённость лились потом со лба. Руки судорожно хватали следы, оставленные её ногами. Она не спешила, но он никак не мог догнать её.
Взявшийся словно из ниоткуда ветер ударил по щеке, заставив очнуться. Он срывал полевые цветы, кружа хаотичными букетами в воздухе.
Её волосы развевались, словно флаг пиратского корабля среди моря трав.
Поддерживаемый ветром, он встал на трясущиеся ноги. Поле-океан снова приятно качало его на своих зелёных волнах, ароматы флоры кружили голову и связывали мысли своими нежными лозами. Он жадно глотал каждый порыв свежести, готовясь к новой боли.
Она схватила его за руку и побежала.
Они оседлали ветер, взяли его за седую гриву, понеслись над морем зелени и остатками тумана, разбивались о трещащую по швам беспечность, смеялись громко, издевались над всем одиноким, презирали, ненавидели, калечили. Серое небо било их дождём, наказывало, как непослушных маленьких детей, навязывало спокойствие, но в ответ получало лишь насмешки и выброшенные остатки старой, засохшей, покрывшейся пылью глухой боли.
Ветер высадил их двоих, держащихся за руки, на краю скалистого обрыва, уходящего своими каменными корнями в необъятное взглядом тёмно-серое море.
Она посмотрела на него, как птица, жаждущая свободы, смотрит на своего любящего хозяина, как выращенный человеком волк на того, кто не дал умереть, как молодая лань на охотника, подарившего ей жизнь. Когда-то обиженное всеми существо, вылеченное теплом одного человека, не захотевшего больше причинять боль.
Благодарность и жажда свободы.
Её незримые крылья нависали свинцовыми тучами над его головой. Стоит только пустить её руку, она вырвется, взлетит, поднимется так высоко, как только сможет, разобьётся о небо, истечёт кровью от невиданной доселе свободы, распирающей изнутри холодными жёсткими руками.
А он не хотел такой развязки.
Отпуская кого-то, отдаёшь память о себе, взамен взяв память об уходящем. Обмен неприятностью, которую хочется выбросить из головы, скомкав, словно пожелтевшее ненужное письмо из далёкого прошлого. Записи можно сжечь, картины порвать, вещички-напоминания вынести на помойку. А память не вырежешь, не вытравишь ничем. Она как грязное, отвратительное пятно посреди белоснежной скатерти сознания.
Взял грубыми руками нежные крылья. Сжал, рванул, захрустел ломающимися косточками, не слыша отчаянных криков птицы, не обращая внимания на раскаты грома, не видя слёз и крови.
Её яркий, радужный, цветастый голос сметал всё на своём пути; последняя песня звучала чисто, без фальшивых примесей, падала с неба каплями красной краски, разливаясь кровавой водой по полю, скалам, бурлящему и бушующему морю.
Она упала на колени, оставив частички кожи на камнях. Облака и тучи наполняли её огромные печальные глаза до краёв, выливаясь слезами за пределы глубоких чёрных бокалов. С растрёпанных волос капали алые капли, стекали по плечам, груди, падали рубиновыми ягодами на платье. Угольный лес ресниц трепетал и дрожал, наполняясь солёной влагой.
В смерти своей она была совершенна.
Мгновение, второе – и бездыханное тело искалеченной птицы лежит на краю смерти, на грани жизни, над крутым обрывом, видевшим только море да влажный ветер, пахнущий водорослями и чайками. Песнь оборвалась, крылья сломаны, перья летят свободно, смешиваясь с лепестками полевых цветов, улетая туда, куда рвалась пернатая душа.
Он забирает её горячее сердце дрожащими от ужаса руками.
Он разрывает на себе одежду, клочья ткани летят в пропасть.
Зияющая мраком дыра в груди вибрирует и переливается оттенками серого и чёрного.
Он бережно кладёт неоценимое сокровище, драгоценный камень, священный орган в свою вечно открывающуюся рану.
Небо падает огнём, застилая глаза адской пеленой.
Сердце стучит так тихо…
Туман полз по земле мягким белым котом, не оставляя следов от когтистых лап.
Кто-то другой опустил руку в прохладный пруд, ловя окоченевшими пальцами красное перо, плывущее неуправляемым кораблём по мирной глади пресной воды…



FacebookTwitterGoogle+PinterestVkEmail