Третьеклассники Паша и Даша никогда не были в зоопарке. Даша училась в третьем "А" классе, Паша в третьем "Б". Ну а в третьем "В" учился мальчик Вова, которого Даша с Пашей частенько поддразнивали. Не со зла, а просто не могли удержаться: такой у них был характер – над всеми смеяться.
Над Вовой смеяться было легко, потому что у него были оттопыренные уши, веснушки на носу, и он никогда не дрался. Только обиженно сопел.
Паша с Дашей были брат и сестра, близнецы. А Вова был их сосед по подъезду.
Родители близнецов хорошо знали родителей Вовы, ходили друг к другу в гости, но о том, что близнецы дразнят Вову, не ведали, потому что Вова не любил жаловаться.
Он старался сам справляться с житейскими трудностями. И чтобы положить конец вражде с близнецами, Вова как-то раз подарил им коробку замечательных цветных карандашей – всех цветов радуги.
— Спасибо, Вова, – сказала Даша и живо нарисовала на тетрадном листке Вовин портрет – с большущими розовыми ушами, выпяченными губами и россыпью рыжих веснушек на носу, на щеках и даже на лбу. А Паша подумал и добавил витые рога, как у горного козлика. И внизу подписал:
Хищный Вова из Тамбова
Съел солёную корову.
— Почему солёную? – удивился Вова. Он был вовсе не из Тамбова, но решил не спорить, дабы не повредить примирению.
— Морскую, – сказал Паша. – В море вода солёная, и все морские жители тоже солёные – киты, акулы, моржи, коровы.
— И рыба хек, – прибавила Даша, помусолила синий карандаш и дорисовала Вовиному портрету извилистый рыбий хвост.
— Много вы понимаете, – сказал Вова. – Небось живой коровы не видели ни разу. Только в кино.
— А ты видел? – фыркнул Паша.
— Я и жирафа настоящего видел, не то что корову, – похвастался Вова. – А ещё слона, леопарда и носорога. У меня дядя – смотритель зоопарка. Он про зверей всё-всё знает. Кого там только нет! И сумчатая лиса, и говорящая птица фламинго, и магический крокодил из африканского Нила.
— Врёшь, – убеждённо сказала Даша. – Не бывает магических крокодилов. Дядя над тобой подшутил.
— Спорим? – спросил Вова.
И они поспорили на пакетик шоколадных конфет "Красная шапочка".
На другой день Вова протянул близнецам два билета.
— Махнём в зоопарк после уроков?
Едва дождавшись звонка, ребята выбежали на улицу, и Вова повёл их в зоопарк.
Идти было недалеко: Паша с Дашей даже удивились, что зоопарк в пяти минутах от школы, а они туда прежде и не заглядывали.
Был май, цвели каштаны, одеты ребята были совсем по-летнему – Паша и Вова в джинсах и футболках, а Даша в лёгком жёлтом платьице с тёмными полосками, похожем на пчелу. Эх, если бы знала бедная Даша, чем аукнется ей это платьице!
Вот и зоопарк. Близнецов пропустили по билетам, а Вову за так – билетёрше было известно, что в зоопарке у него работает дядя.
Впрочем, Вовиного дядю близнецам увидеть не довелось. Зато они вдоволь насмотрелись на разных животных. И по всегдашней своей привычке принялись их дразнить.
— Слон, смотри, слон! – говорил Паша Даше и восторженно тыкал пальцем в сторону вольера, где стоял большой грузный слон песочного цвета и лениво шевелил хоботом.
— А уши-то какие! – восклицала Даша. – Точно как у нашего Вовы. А хвост!
— Разве это хвост? – возражал Паша. – Помело, а не хвост.
— А хобот? Паш, гляди какой хобот! Был бы у меня такой хобот, я бы с третьего этажа у тёти Иры пончики таскала, как Карлсон у фрекен Бок. Фюить, – и нету пончика! Эй, слон, одолжи-ка нам хобот!
Тут слон обернулся и гулко шагнул к ребятам. Те прыснули прочь от вольера.
Вова хмуро сказал:
— Рассердили слона. Всё вам не так – и хвост не такой, и хобот не тот. Не угодишь!
— Ничего! – махнул рукой Паша. – Пусть твой слон не сдаётся, работает над собой, шевелит побольше ушами, машет своим помелом. Тогда у него будет шанс нам понравиться.
И близнецы, подойдя к следующей клетке, принялись дразнить обезьян.
Даша сквозь прутья решётки протягивала обезьянам еловую шишку, а когда те тянули к ней лапы, отскакивала от клетки, смеясь:
— Какие глупые обезьяны!
— Небось думают, что это банан, – сказал Паша, взял у сестры шишку и бросил в клетку: – Ешьте, мохнатые!
Обезьяны поймали шишку на лету, обнюхали, но есть не стали. Одна вертлявая обезьянка ловко кинула шишку назад.
Шишка стукнула Пашу по лбу, и у него испортилось настроение.
— Пойдём отсюда, – сказал он Даше. – Домой пора.
— Ну Пааааш! – взмолилась Даша. – Мы ещё крокодила не видели. Вова говорил, он волшебный!
— Ещё какой волшебный! – подтвердил Вова. – Не вздумайте только его дразнить, не то он вам покажет.
— Это кто ещё кому покажет, – насупился Паша, потирая лоб. – Давай своего крокодила.
И Вова привёл их к загончику, где на берегу небольшого бассейна лежал зелёный продолговатый крокодил безмятежной наружности. Пасть его была перевязана ленточкой, а ленточка завязана бантиком.
Решив, что крокодил не опасен, Паша с Дашей принялись вспоминать дразнилки про крокодилов.
Напрасно Вова пытался их остановить. Близнецы припомнили всё:
— Крокодил-крокодил, зря ты солнце проглотил! – нараспев кричал Паша.
— Зимой и летом – одним цветом, – вторила Даша и показывала крокодилу язык.
— Гена, а Гена! Где твой Чебурашка? – корчил гримасы Паша. – Неужели ты его съел?
— Он не Гена, – вмешался Вова и показал на табличку, висевшую поверх решётки. – Его зовут Терентий Африканыч.
Это имя так понравилось близнецам, что они даже запрыгали:
— Африканыч! Африканыч! Хулиганыч-атаманыч!
И тут крокодил повёл хвостом, моргнул глазом, и бантик на ленточке, обвязанной вокруг его пасти, сам собой развязался.
Зубастая пасть открылась.
Близнецы от неожиданности замерли на месте. А Вова отчаянно зашептал:
— Ну вот, говорил же я вам!
— Хулиганыч, значит? – хрипло спросил крокодил. – Одним цветом, зимой и летом? Да ещё солнцем полакомился?
Хвост крокодила взметнулся вверх, и ребята успели разглядеть на самом его кончике несколько длинных острых иголок, похожих на шипы дикобраза.
Близнецам стало жутко, они даже забыли, что их защищает от крокодила крепкая стальная решётка. Впрочем, каждый бы испугался, увидев говорящего крокодила.
— Те-те… тер-рентий Аф-фриканыч, – забормотал Паша. – Про-про… простите…
— Мы больше не будем! – подхватила Даша.
— Ха! – сказал Терентий Африканыч и осклабил широкую пасть, в которой жемчужно блеснули острые зубы. – Конечно, не будете. Ваши выдумки против вас же и обернутся. Вот поэтому вы не будете. "Одним цветом", ха! "Солнце"! Ишь!
И когда крокодил произнёс слово "солнце", Паша почувствовал, что творится неладное: уши Пашины запылали. Не так, как бывало раньше, когда ему делалось стыдно. Нет, гораздо сильнее. Они прямо светились – Пашины уши. Словно сам он, Паша, проглотил солнце и теперь светится изнутри.
А Дашино жёлтое полосатое платье разом позеленело и сделалось одноцветным, как маринованный огурец.
Вне себя от страха дети бросились наутёк.
Так и бежали они без передышки до самого дома.
С той поры началась у близнецов новая жизнь. Крокодилово колдовство пристало к ним накрепко. Стоило Паше зайти в комнату, где светила электролампочка, и – чпок! – лампочка тут же сгорала, зато Пашины уши светились всё ярче и ярче. Они словно вбирали в себя весь свет, который им удалось погасить.
Вначале родители сердились на Пашу, ведь лампочки всё-таки денег стоят. Но вскоре сообразили, что Пашины уши освещают комнату лучше любой лампочки. Тогда родители приладили Паше на голову абажур, так что Паша с тех пор целыми вечерами выстаивал смирно посреди кухни, прихожей или гостиной, освещая родительский быт.
Паша пытался протестовать. Но родители обнаружили, что буйная Пашина натура отлично теперь управляется пультом от телевизора: достаточно было нажать кнопку отключения звука, и Паша умолкал, сам того не желая. Так суровы оказались последствия крокодилова колдовства.
Даше тоже приходилось несладко. Во что бы она ни оделась – в джинсы, юбку, футболку, кофточку, свитер – любая одежда превращалась мгновенно в злополучное зелёное платье. Очень скоро у Даши вместо множества разных одёжек образовался целый шкаф одинаковых зелёных платьев.
Пока шло лето, это было ещё терпимо. Но осенью зарядили дожди, похолодало, и Даше пришлось бросить школу. Ведь стоило ей облачиться в пальто или куртку, как – хлоп! – вместо них появлялось зелёное платье, совершенно не по сезону.
И когда таким способом Даша покончила с двумя тёплыми шубами, мама схватилась за голову и велела дочке сидеть дома до самой весны.
Загубленные колдовством шубы приобретались в своё время недёшево, и их было жаль. Но родители нашли способ восполнить убыток. Они наловчились покупать по смешной цене в секонд-хенде ношеную одежду, наряжали несчастную Дашу, и чужое старьё превращалось в новенькие зелёные платьица. А затем эти платья родители сбывали на рынке, где им платили звонкой монетой.
Торговля шла бойко, и родители стали подумывать, что не так уж плох был непрошеный дар крокодила Терентия Африканыча. Папа присматривался к автомобилям, мама к заморским путёвкам, будущее виделось в радужном свете. Но тут местный мэр сломал рынок бульдозером, а к родителям близнецов нагрянул милиционер и выписал крупный штраф за незаконное предпринимательство. Поневоле пришлось прервать налаженный промысел.
То, что в школу ходить не надо, Даше поначалу понравилось. Но когда оказалось, что всю осень, и зиму, и почти всю весну придётся безвылазно сидеть дома, Дашу охватила тоска.
Она даже вообразила себя узницей, заточённой в темнице. Впрочем, сходство было неполным – ведь в темнице должно быть темно, а тут каждый вечер сияют Пашины уши, и невозможно ни выключить их, ни пригасить. Совсем измаялась Даша от такой жизни. Засыпала она при свете с трудом, и ночами ей снились кошмары.
Только Вова скрашивал Даше и Паше тяжкие будни. Каждый день он навещал близнецов, делился новостями из школы и рассказывал всякую всячину. А выигранные на спор конфеты "Красная шапочка" Вова не взял. Он чувствовал себя виноватым – ведь это он привёл близнецов к крокодилу, так жестоко их наказавшему.
Теперь при одном упоминании о крокодилах Паша начинал дрожать, и уши его мерцали, а Дашино всегдашнее зелёное платье трепетало волнистой рябью, словно на сквозняке.
И всё же к весне близнецы пересилили страх.
— Надо вновь сходить к крокодилу, – говорил Паша Даше, постукивая зубами в попытке обрести храбрость. – Попросим его расколдовать нас.
— Верно, – кивала Даша. – Скажем ему: Терентий Африканыч, простите нас, пожалуйста! Ведь дальше так жить невозможно.
И вот, погожим апрельским днём, близнецы, держась за руки, вышли из дома – впервые за много месяцев – и нетвёрдым шагом направились в зоопарк. Как-то встретит их Терентий Африканыч? Боязно было даже думать об этом.
У входа в зоопарк к Даше с Пашей, как было условлено, присоединился Вова – он специально сбежал с урока, чтобы снабдить близнецов билетами.
Но тётенька-билетёрша на сей раз не захотела пускать ребят: ей подозрительными показались сияющие Пашины уши.
— Не хватало пожар устроить, – заворчала она.
Не помогли ни билеты, ни уговоры, ни даже ссылка на Вовиного дядю.
— Не пущу! – твердила билетёрша, ответственно хмуря брови.
Паша разволновался вконец, и у него, помимо ушей, засветился нос, так что сам он стал очень похож на клоуна. А Дашино зелёное платье потемнело до синевы. У билетёрши зарябило в глазах, она чихнула в носовой платочек, а ребята тем временем юрко шмыгнули внутрь.
Теперь уже медлить было нельзя. Бегом промчались они мимо вольера слона, мимо львов, обезьян и медведей.
Вот наконец загончик Терентия Африканыча. А вот и он сам – нежится на берегу бассейна, почти сливаясь со свежей весенней травкой.
— Терентий Африканыч, простите нас! – крикнул Паша. Дыхание перехватило, и он даже не смог прибавить "пожалуйста".
— Расколдуйте нас, будьте добры, – попросила Даша. – Мы совсем разучились дразниться!
Это была чистая правда. Вот уже почти год, как у близнецов пропала всякая страсть к дразнилкам. Стоило им представить, чем против них обернётся очередная шутка, и желание шутить пропадало.
— Пожалуйста, – добавил и Вова, – расколдуйте моих друзей.
Терентий Африканыч помедлил, затем широко зевнул и сказал:
— Не хочу.
— Как?! – воскликнули все трое в горестном изумлении. Они так надеялись!
— У меня обида ещё не прошла, – лениво отозвался Терентий Африканыч. – Мы, крокодилы, очень ранимые. Приходите лет через десять, тогда я подумаю над вашей просьбой. А ещё лучше – через двадцать.
Он приподнялся на лапах, махнул хвостом, на конце которого по-прежнему торчали шипы, и скользнул в бассейн, с головой погрузившись в воду. Пшш! – только пузыри на поверхности напоминали безмолвно: секунду назад здесь был крокодил.
Ребята опешили. Даша заплакала. Паша побледнел, и уши его померкли, а нос два раза мигнул и погас.
Только Вова не поддался унынию.
— Не будем отчаиваться, – сказал он близнецам. – На Терентии Африканыче свет клином не сошёлся. Зоопарк полон разных зверей. Вдруг нам поможет кто-то другой?
— А кто-о? – захныкала Даша. – Слона мы уже задразнили, над обезьянами посмеялись…
Вова подумал немного.
— Есть тут в птичьем вольере особая птица, – наконец сказал он. – Мудрое Фламинго, так её зовут. Пойдёмте спросим её совета.
И они побрели искать заветный вольер.
Поиски длились долго. По пути ребят успел облаять шакал, на них нарычал красный волк, а редчайший экземпляр моржа-усача окатил их презрением. Да ещё попугай какаду огласил в адрес наших ребят свой словарный запас, так что у Паши язык зачесался ответить. Ох, как они вдвоём с Дашей в прежние времена отчитали бы нахала! Но теперь и помыслить о том было жутенько.
Так что Даша и Паша набрались терпения и в молчании дошагали до вольера фламинго.
— Вот и вы, – приветствовала их высокая бело-розовая птица на длинных ногах, как у цапли. Она и была знаменитым Мудрым Фламингом. – Добрый день, Паша, Даша и Вова.
— Вы нас ждали? – изумилась Даша.
— А как вы узнали, что мы придём? – спросил Паша, сияя ушами.
— Я предугадываю будущее, – важно ответила птица. – Ведь Мудрое Фламинго – не просто имя: такова моя сущность.
— А я всегда считал, что фламинго мужского рода, – сказал Паша, за последний год поднаторевший в науках, ибо ему частенько приходилось светиться во время передачи "В мире животных".
— А я думала – женского, – возразила Даша.
— Всё истинно-необъятное – среднего рода, – изрекло Мудрое Фламинго. – Например, небо. Или время. Или знание.
— Так вы знаете всё? – обрадовался Вова. – И сможете помочь моим друзьям?
— Всего не знает никто, – скромно сказало Фламинго. – Но мне ведомы необычные истины. Будет ли вам от них прок – зависит от вас. Ведь правда всегда переменчива…
— Это как? – спросила Даша, чувствуя, что от мудростей Фламинго у неё начинает болеть голова, примерно как от Пашиных негасимых ушей.
— А так… – Фламинго вытянуло шею и воззрилось в небо, слегка прищурившись. – Сколько, по-вашему, будет дважды два?
— Четыре, конечно!
— Не всегда, не всегда… – Мудрое Фламинго приподняло лапу и элегантно ею почесалось. – Обычно – четыре. Но в ночь новолуния – дважды два перерастает себя и превращается в четыре с четвертью. Так-то.
Вова взглядом дал понять близнецам: лучше не спорить. А вслух спросил:
— Ведь вы поможете нам расколдоваться? С вашей мудростью это, наверно, несложно. Мы вам были бы очень признательны.
— Мы для вас что угодно сделаем! – горячо подхватила Даша. – Хотите пакетик чипсов? У меня с собой есть.
— Оставьте себе, – покачало головой Фламинго. – Вас я осчастливлю задаром. Хотя вот Терентий Африканыч уплыл обиженный. Угостите его, не откажется.
— Страшновато, – признался Паша. – Злопамятный он какой-то. Год прошёл, а он всё дуется.
— Не его вина, – сообщило Фламинго. – Вы заметили иголки у него на хвосте? В них всё дело. Из-за них он обидчивый.
— Иголки? Мы думали, так и надо, – удивились ребята.
— Это иглы атмосферного ежа, – пояснило Мудрое Фламинго.
— Какого ежа??
— Атмосферного. Бывает лесной ёж, он по земле ползает. Бывает морской, обитает в воде. А самый опасный ёж – атмосферный. Он летает по воздуху и разбрасывает свои иголки. В кого воткнётся игла, тот становится очень обидчивым. Сердится по пустякам и годами лелеет свою оскорблённую гордость. Вот и Терентий Африканыч от ежа пострадал. Потому-то он к вам так неласков.
— Как же нам быть? Вынуть иголки, и он подобреет?
— Не так просто. Иглы сами должны отпасть, со временем. Да и яд их уже впитался. Вам поможет иное средство.
— Какое? – в один голос спросили ребята.
Фламинго долго молчало, устремив взор куда-то за горизонт.
— Пещера Тысячи Голосов, – наконец сказало оно. – Там слова потеряют навечно свою злую силу. И развеется колдовство. Идёмте за мной!
Фламинго взмахнуло крыльями, закружился внезапный вихрь, и дверца вольера распахнулась настежь. Фламинго выпорхнуло на волю и, указуя путь, полетело вдоль клеток, в самую глубь зоопарка, где, окружённый ручьём, зеленел небольшой островок.
Ребята едва поспевали за летающим провожатым. Сзади послышались свистки сторожей: как-никак уникальная птица ускользнула из клетки! Но, очевидно, Фламинго тоже владело волшебной силой: ветер от его крыльев заглушил звук погони, свист затих позади, и на зоопарк снизошла безмятежность – словно замерло время.
Без помех добежали ребята до островка, только ноги промочили в неглубоком ручье. А в самой серёдке острова, за кустами акации, обнаружился грот: небольшая пещера, и вход в неё – тёмный проём, почти в рост человека.
— Вам туда, – величественно сказало Фламинго. – Прощайте!
Одолев робость, друзья протиснулись в грот. Темнота давила, наползала со всех сторон, но Паша повёл ушами, и сумрак рассеялся. Стены грота заблистали разноцветными переливами – казалось, их украшает горный хрусталь.
— Ух ты! – восхищённо воскликнула Даша.
— Красота! – вторили ей Паша с Вовой.
Стены грота мерцали, как ёлочные гирлянды под Новый год. Но самое странное было не это.
Голоса ребят тоже словно бы замерцали – разлились в пространстве, отразились от стен, рассыпавшись на тысячи звонких нот. И сказанные слова повторило на все лады незримое эхо.
"Ух ты, ух ты, ух ты, ты, ты, – слышалось отовсюду. – Красота, сота, ста, атааа…"
Эхо было одновременно и высоким, и низким, будто спорили разные музыкальные инструменты – флейта, фагот, контрабас, фортепьяно, арфа, скрипка, валторна…
И в этом многоголосье слова искажались, преображались, складывались друг с другом в непонятные фразы, как стёклышки в калейдоскопе, образующие чудной узор.
— Слышите?! – спросил Паша, и звуки вновь закружились в танце, а когда кружение кончилось, свет померк. Стены грота потонули во мраке. И лишь тогда, среди тишины, Паша понял: его уши больше не светятся.
Волшебство крокодила иссякло.
Очень тихо, на цыпочках, дети вышли из грота и не спеша зашагали домой. На душе у них было спокойно и радостно. Дашино платье вновь стало жёлтым в полоску. Паша тёр потускневшие уши, не в силах поверить своему счастью. А Вова был рад оттого, что рады его друзья.
Даже ехидный атмосферный ёж, проплывавший мимо по воздуху, при виде наших ребят шарахнулся прочь, как ошпаренный, трепеща своими иголками.
Но самое удивительное обнаружилось позже. К близнецам вернулась охота дразниться, только теперь их дразнилки никого почему-то не задевали. Злая магия слов действительно утратила силу.
Паша с Дашей могли теперь сколько угодно дразниться и даже браниться – подкалывать друг дружку или высмеивать одноклассников. Даже самые ругачие их слова не могли никого обидеть. Один раз близнецы осмелели настолько, что обозвали учительницу географии Татьяну Петровну крокодилицей долгохвостой. Татьяна Петровна мило улыбнулась в ответ и задала на дом параграф четыре, будто ничего не случилось.
Тогда изумлённые близнецы отправились в зоопарк, отыскали в знакомом загончике Терентия Африканыча и обозвали его Татьяной Петровной.
Терентий Африканыч осклабился, помахал ребятам хвостом и, со словами "Ах, дети, дети", нырнул в зеленеющий омут бассейна.
Даша с Пашей переглянулись, расхохотались и пошли в гости к Вове. Там все трое, в тишине и покое, занялись важным делом: изобретением тайного языка. Им ужасно теперь хотелось придумать свой собственный новый язык, наподобие эсперанто, чтоб общаться друг с другом словами, наделёнными нерастраченной силой.



FacebookTwitterGoogle+PinterestVkEmail