Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

АНДРЕЙ ГУЩИН


Андрей Гущин — поэт, главный редактор международного литературно-художественного альманаха "Новый Гильгамеш". Родился в Ялте. Живет в Киеве. Автор поэтических книг "Атлантические песни" ("Траверса", М., 1999), "Солнечный остров Буян" ("Водолей", М., 2012), "Сизиф на вершине" ("Алетейя", СПб., 2018). Публиковался в журналах "Нева", "Крещатик".

* * *

Встрепенешься, словно птица —
Не иначе злые дети, —
И, нахохлившись, забиться
Тщишься в темные заклети.
Бунтовщик владеет степью,
Подбирается к посаду,
Ушлому ужо отребью
Так и надо, так и надо!
Поделом муке, и мука —
Перемалывайся в пудру.
Василиса пьет самбуку,
Краснощека и премудра.


ОДИССЕЙ

Гроза кует клинок булатный,
Гремит перун, трясется хата.
Герой отменно бородатый,
Слегка поддатый.
Родные лары и пенаты
В судьбе его не виноваты.
Пустеют милые аллеи
И пропилеи.
Темнеет. Поздно пить боржоми,
Харе скитаться и пижонить.
Пора контуженному мужу
Сойти на сушу.


ГУАБ

Сенкевич оказался прав —
Среди песков течет Гуаб,
Одна зловещая река.
Ее вода на вкус жестка.
Живот напалмом обожжет,
Лишь только смочишь сохлый рот
В пустыне мертвой у реки,
Где удят кости рыбаки.
Слоны огромные, как дом.
Туманы едкие, как дым,
Моряк отчалить был не в силах —
Остался вечно молодым.


* * *

В стене откроется пролом,
В него просунет рожу варвар,
И запылает сущий Тартар
Константинопольским огнем.
В сердцах — смятение, испуг.
Часы упадка и позора.
По обе стороны Босфора
Господствует башибузук.


МЕЖДУРЕЧЬЕ

Так цвет утрачивает волос,
А речь утрачивает голос,
И прорва ширится над рожью.
Как от укуса, пухнет рожа.
В давно покинутом заводе
Девица стонет, леший бродит.
Поскрипывает половица,
И ноет на грозу ключица.
Уткнусь в распаренную землю,
Шумам и скрипам жадно внемля,
Вдохну мазутный влажный смрад,
Как Лев Толстой — иллюминат.
Положишь руку на плечо,
Твое дыханье горячо.
Забора ржавого по-над
Инжир и дикий виноград.


КОЛЬСКАЯ СВЕРХГЛУБОКАЯ

А на Кольской скважине — тишина.
Дым похож на статую с бодуна.
Из потемок слышится детский смех,
Голосуйте правильно — против всех.
Гложет ширь небесная, глубина,
Что в зрачках хоронится ведуна.
Расскажи мне, дедушка, на духу
Как живется-можется наверху.
На жемчужных промыслах тушат свет,
И поморской говори больше нет.
Валуны белесые, край земли,
Небеса как острые хрустали.
Время застряло, словно разбитый газик.
Если тошнит — скорее несите тазик.
Ставьте укол и ласковую подножку.
Теплые встречи, проводы по одежке.
Пух тополиный, косная речь арыка.
Груди девичьи, мартовская клубника.
Хны арсенал велик, и щедра природа,
Ни басмачей, ни чучел на огородах.


* * *

Жил-поживал, сживал со свету
Других. Читал "Роман-газету".
Очнулся. Что за Кастанеда?
Твое купе у туалета.
Учись на собственном примере:
Отмерен век, и пульс измерен.
Злосчастный дух в убогом теле,
Как раб последний на галере.
А что в итоге? Ничего.
Морока, каша, квипрокво.


* * *

Я сделан из стекла — разбей меня на счастье.
Я разлечусь на части, бозоны барахла.
И будет гай шуметь, народ пойдет по водку
Вихлястою походкой, грудь станет холодеть.
И ты поймешь тогда, что, потерявши, плакать
Не стоит, поезда по рельсам будут звякать.
"Иметь иль не иметь" — Хемингуэй вам в помощь.
Польется с кленов медь — а ты почти что овощ.


* * *

А зори здесь розовые,
Азоры тихие,
Бюсты бронзовые,
И взоры свих...
Пиррихии, арии,
Блатные, парии,
Худые парни
Идут из армии.
Британцы глянцевые,
Шмаль сигареты.
До света танцы
В придачу к этому.
Глаза раскосые
В потеках лета
На все вопросы
Дают ответы.


* * *

Не гай шумит, не зверь ревет —
Люд на груди рубаху рвет.
Ведом намерением благим,
Он прется к берегам другим,
Где все ништяк и все путем
И где старик — опять дите.
Ни воздыхания, ни зла —
Одна сыпучая зола.


* * *

Греция. Море. Грация мира.
Лоция в каплях курдючного жира.
Додона, Эпир, кружевная Керкира.
Полые ниши отживших кумиров.
Прошлого клочья, смуглые лица.
Сплошь — червоточины и небылицы.
Нужно бы срочно отсюдова слиться.
А можно остаться и снова родиться.


* * *

И горе не беда, что пуще
Гроза бушует, плющит кущи
Под гуд невидимых трембит.
Небесный пир гремит и вздорит,
Стакан пустой по новой нолит,
Звезда падучая искрит.
Колымит под сурдинку ветер —
Уносит листья и столетья,
И сполох жжет чертополох.
Одесса вертится и пашет,
Смеется невпопад и пляшет,
Как выкрещенный скоморох.