Что-то меняется и, очевидно, идет на север,
ибо в последние годы снег и не тает.
Или так кажется? Но что действительно скверно,
напрочь исчезла присущая жизни... тайна.
Запропастилась в паучьих углах чулана,
чучелом в чуме охотника скрылась. Жутко
слушать гудящее "У-у-у". Заночевала
около детской кроватки. Трава пожухла,
сад потемнел, помутнела даль коридора.
Сосредоточиться или позвать на помощь?!.
Был день без времени. Злился мороз простора.
Нынче обычная, как процедура, полночь.
Что-то потеряно. Кто-то ведет невнятно
речь о бессмертии. Чья-то ворчит прислуга.
А новогодняя ель пахнет свежей мятой.
И навигатор смотрит в сторону юга.

Волоком облако
тянут по войлоку
неба. Не вовремя
этот миллениум,
он будто праздник единого мнения.
Утро туманное скрыла Вселенная,
мы разлетелись, как листья осенние,
и, приближаясь к другим поселениям,
тянем роман наш,
как облако, волоком.
Тянем — потянем,
тянем...

Дождь выплакался. Выпит залпом день.
Весна спасена и сияет мозаикой.
Сирень ли звенит: "Берендей! Берендей!.."
Перо ли скрипит: "Дребедень! Дребедень!.." —
Устал от прозы прозаик.
Сюжет многозначный увяз, как обоз,
и рвется в край синего ягеля,
в урочище, полное каменных слез,
к загадочным девам да ягодам.
Иди же за ним, выступай сей же час!
С дружиною — с конными, пешими!
Вернешься потом и закончишь рассказ.
А может, останешься с лешими?..

Нет такого, чтоб обязательно рассказать
о всех зачарованных рощах в кругу земли,
об улице, разливавшейся, как благодать,
покуда метели памяти не замели.
Нет такого, чтоб горько молчать о том
чувстве несбывшегося, о повороте вспять
драмы ухода: колокол-камертон
все продолжает настройку на жизнь играть.
Нет этой нервной чуткости, поднятых плеч,
глаз, раздраженных явленьем плохой приметы.
Воспоминанья, как беглые гласные, речь
и не нужна совсем для ощущения света.
Таянье слова, слов ускользающий снег,
он так и сыплет от Рождества Христова.
Но видит светильник тяжесть прикрытых век,
и терпит бумага, хоть нет ничего такого,
что ранее высекало громаду обид.
Есть воздух, нагретый осенним теплом и тлением.
Есть твоя комната, а в этой комнате быт. —
Кошка знакомится с новым стихотворением.

Мосточки-ласточки над музыкой ручья.
Росточки-весточки. Фольклорные мотивы.
Зима. Снега. Пейзажи молчаливы.
Снега. Зима. Неспешная. Ничья.
Орешки-семечки выщелкивает клест.
Еловый лес в лиловом сне оливы.
Вечор свеча подслушала молитвы:
страна без снега, как страна без слез.
Признаньем-знанием наполнены слова
учителей с высокого подворья,
соединивших образ и подобие,
любовь небес и озера овал.
В рисунке сумрака косуля-кабарга.
Реприза лет. Повтор судьбы и муки.
Сфорцандо стрел холодных. Колкость вьюги.
Зима. Снега. И вся-то недолга.