Более всего мне бы не хотелось, чтобы эти тексты воспринимались, как что-то, имеющее отношение только к языковому эксперименту. Их посвящения означают то ближайшее, с чем или кем они находились в диалоге, чьё действие, слова, иногда – собственно поэзис окликались, откликались, имелись в виду. Если текст понимать широко, то такой «текстовый диалогизм», впрочем, общее место там, где границы существуют только как предрассудки, или условия опыта, или определение твоего занятия в качестве поэта, которое всё ещё попадает в версию согласования какого-то (от двух и более) большинства. И тогда можно принять положение, что всякое письмо есть способ прочтения предшествующих текстов. Добавим, довольно свободное.
Письмо действительно может соединять безотносительное, «разное», случайно, или осознанно позволяя поворачивать зрение к тому, что существует рядом и определяет настроение выбора. Это безотносительное может приходить в тривиальной версии разработчика программы, позволяющей мне не заниматься переписыванием текста, не множить его «черновик», но иметь возможность быстро и разнообразно «править», включая в него новые подразумевания, моделируя само сообщение с конкретным читателем контента. Потери текста здесь тоже случаются, сбои машины вносят свою редактуру. Самый простой пример трансформации записи без прямого участия автора, когда его «авторское право» на «окончательное» расположение знаков легко отменяется программой, позволяющей читателю тоже включаться в процесс редактирования. (Такая отмена всем известна, она часто работает на наши практические нужды, когда нам для надо быстро исправить ошибку, поправить, к примеру, текст в pdf, или отсканированный документ). Праксис с его нарушаемыми повсеместно границами и сообразованием новых, с его до конца неконтролируемой идентификацией и кодификацией, - всё это выводит любые наши занятия, как и уже сказанное, из логики действия «начала и конца» мысли в той «системе отношений», которая совпадает по своей идее с возможностями своей реорганизации, позволяя находить в этом настройку ещё и не-собственного «авторства». Выводит и из отношения к тому же языку как чему-то прочному, «системному», отлитому в правила сообразования знаков, обретшему статус уже совершённого, положенного образца и потому совершенного, ожидающему нас. В этом плане наши прочтения текста, который мы пишем заново, способны своей «редакторской правкой» этот предполагаемый «язык» (не ожидание) отменять, модифицировать, изменять его назначение, обнаруживать его провалы. Прочтения становятся необходимы отнюдь не ревнивому Богу, «автору», которого мы в себе для других воссоздаём и который, давая очередные скрижали своего Завета, говорит всегда один раз, но всё же каждый раз с новыми последствиями для предстоящего чтения. Допуская эти «очередные», «каждый раз», «последствия» разных решений уравнения «чтозначит=делать», мы обнаруживаем новый «несгораемый запас» языка, отвечающий версии какого-то, предположим, только, или не только поэтического, письма (его поддержка программой, где знаки легко вступают в союз к себе не относящемуся, стираются не с тем, чтобы возникли другие, а по-разному бывает, только поддерживает эту практику). Версии, открытой здесь разным инициативам безотносительного, тем же возможностям работы с поверхностью означающего, нового сообразования значения, переноса известного в контекст, который ещё создаётся, и прочему, что пока не создано, не опознано, не увидено, с тем, чтобы однажды как супергерой новой истории оценить и увидеть своё (не)совпадение... Вполне возможно, что в этом (не)совпадении мы единственно и обнаруживаем то, что понуждает нас к письму более всего, к письму, в которое втянуто всё не-бывшее нашего опыта и которое одно и производит столь интересное для нас потрясение смысла.


Резюме ПРО
Михаилу Богатову

...
говорить, чтобы быть,
здесь земля
разворотом в рунет
...
он, оно, все, она обретают начальные буквы
имени твоего
...
бим дим поедом бам,
мой лизочек
уже за троих
...
рамы делают своё дело,
оборачиваются проволокой мифа,
связкой буквально
...
смотрит вдаль перед собой
вавилонская библиотека
...
каталогом пуста
не пальма, не звезда тебе
врозь ниц упадает
...
строчкой шлягера -
я влюбилась в бандита, моё сердце открыто -
влетает безотносительное
...
они обязательно придут,
бревно выносят,
тринадцатое, не мозг, абсурд
...
сосну, сосна горит,
говорит, темно
наверху, ну бежать
...
все знают, на кого она похожа,
не затрудняются сказать: на меня,
предложение не искать, сыграть себя вничью
...
нрзбр с лица земли,
сыпучим со сна
кого запрокинуть


Элегия 3
Виктору Пелевину

буш
сан
мен
сам
имярек
маз бога
так назвался
кто не грек
анти-
фон
гор
фут
эль
бам
бол
дам
хартии морей прядутся
ра
мха
между собой океаном сражается
навагой влёгкую
влтаву
в траву введём
с плеч гОре
день
взоры
стопой отечества дежавю
держа-
вин
то
в ку
конь
в кон
в стол
бы-
вало


Аффективное
Валерии Симаковой

"ты идёшь по обочине" и находишь лишь крайности букв, что не сходят уже с языка, твой накрашенный рот повторяет изгибы реки и провалы пространства, не с руки заходить далеко, но вернуться уже не с руки / ты идёшь вдоль воды, и песок оставляет твой след поцелую волны и ветров, дело есть им ещё до тебя, идеальная смерть, шепчешь нежно / поправляя лицо и ответ, ты находишь себя по светилу, замечая, по своду скользит и тоже скоро исчезнет / но пока здесь ещё различим тени ропот и в подобии ты обходить города, разбирая межи и суды, где зачем-то решаешь, как пишется память для лжи и без срока для крови, что из книги зияющей ямой, лампадой раздавленных тел, не находит в тебе и ни в ком преломления вдоха / изнутри суеты и огня новостей, что легко по сети электронной, играя расчётом, несётся, как писать, чтобы зеркало не говорило невыносимо с тобой, забвение не наступало, когда отвернёшься / там, где реки горят, разлагают тела, распластавшийся глобус обочину всё ещё не отменяет, ты проходишь насквозь алфавит, и в нёбо бесчинно, не в небо, упёрся язык, и удавкой петли на губах - буквы хохот/


Конвергенция
Наталье Азаровой

и там не
и тут не
и разве не
несколько
не только союзов
там и тут
и ещё и другое слово
бук(в)ой конвергенции


Просто Му
Герману Лукомникову

просто му-
чительно
пою лу-
чительно
гаю ю-
лию читать
обременительно


***
Анне Голубковой

Название сочинения:
Стирка на море буковки внутри
Основной текст:
а оно стирало и стирало
стирало и стирало
и не выбирало
девочка была

а оно смывало и смывало
смыло не смывало
и не выбирало
буковки внутри


Из странного
Другу

сколько между
тобой и
мной между
и сколько


Новое снова
Сергею Бирюкову

Стихи не опрашиваются...
Грядёт расстояние между новым и снова,
бредит со или нет
соль возможность но
не
ли лепит
петля ли
слово
фо как немы,
как алго алкает ритм мора по феме
возведением по фене в степень
"ночных песен", "прозрачных глаз", "матовеющих скал", "туч, тюч, Тютчев"
и прочих обломков вх-вых, -ываете,
на которых не напишут (что, если придётся?) наши имена...


Уровни

уРОВНИ сМЫсла:
стрАХ-тарАРАХ, покажи свою заДНИЦу
зАДАМ не по ЗАлам
НЕИЗБЕЖНО
за ЛАМпы
КОНтексты тЯНутся


После поэзии

зрение букв
зрачком из/в ничто
всё ещё
зрит тебе неизвестное
зарекает чтожество
зарукой непокоя
зеро определения
заранее в белую замять