Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

Андрей ШИПОВСКИЙ



ПОЭТИКА ОСЯЗАЕМОСТИ КАК ПОПЫТКА ОСМЫСЛЕНИЯ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ


Художественные практики могут представлять собой особого рода попытку осмысления и постижения реальности. В отличие от естественнонаучного знания, которое традиционно принято отделять от искусства и религии в связи с коренными различиями подходов и внутренних закономерностей схватывания действительности, литература выбирает путь ассоциативного, гибридного (т.е. находящегося на границе между логическим и интуитивным) выстраивания картины мира.
Однако точкой пересечения всякого рода систем представления о действительности, будь то квантовая физика или пейзажная лирика, является язык. Так или иначе наше сознание и сам понятийный аппарат базируется на линвго-логических конструкциях, которые выстраивают определённую логику cogito. Таким образом, язык сам по себе можно назвать метафорой мироздания, и именно это оказывается фактором сближения познания и творчества.
А. Драгомощенко ярко демонстрирует, насколько сложным является такое сближение. Его тексты представляют собой не вовлечённую в политические, социальные и идеологические процессы территорию, где происходит изучение бытия предметов, растений, явлений природы в максимальной возможной «изолирующей» независимости от человеческого глаза и присутствия. Такой направленности тексты требуют, во-первых, естественнонаучных знаний, во-вторых, умения выйти за пределы языка. И если ранее с этой целью обширно использовались эпитеты и метафоры, то сейчас поэзия нуждается в эволюции инструментов передачи авторского видения мира. Новым этапом в жизни метафоры является метабола. Каждый прецедент использования метаболы «вскрывает» новый зазор в реальности, уникальный случай взаимодействия, взаимопревращения и взаимоуподобления, тем самым стремясь к переконструированию реальности в сознании человека. Метабола используется А. Драгомощенко во всех текстах независимо от рода произведения, жанра и года его написания. Она адекватна любому из его произведений.
«Пленённые известью трещины, детские пятна солнца,
насквозь истончённые чтением,
слог пропущен, выпукло веки смежены вне сна о побегах,
в которых едва ли по зёрнам прочесть убывание снега»[1].
В этих строчках автор демонстрирует нам, что зазоры («трещины»), т.е. «понятийно-логические лакуны» нашего сознания подлежат интерпретации лишь в случае двойного ухода от привычного. Здесь, скорее всего, под смеженными «вне сна» веками имеется в виду удваивание трансгрессивного пространства сновидения, то есть двойная психоделическая практика.
В приведённом отрывке очевидна непривычная сочетаемость (точнее, даже, возможно, несочетаемость) слов (прочесть «по зёрнам» «убывание снега»). Дело в том, что синонимия абстрактных, конкретных существительных, даже глаголов, пропуски слов, частотные вопросительные конструкции, нарушение семантической валентности претендуют на один из возможных вариантов языка, хотя бы в некоторой мере отражающего картину мира.
Для передачи картины мира необходимо по крайней мере одно техническое средство литературы – визуализация. Она выстроена на ассоциативном потенциале слова. Однако всякая ассоциация базируется на рациональном опыте, которые, как правило, обладает кумулятивностью, но отнюдь не гибкостью. Таким образом, накопление опыта есть система. Но в поэзии Драгомощенко речь идёт о структуре человеческого знания о мире или, если точнее, о структуре космоса, включающей в себя homo intellegens. Такая структура предполагает подвижность, так как подвержена постоянному изменению во времени и в пространстве, текучести.
Это выводит нас к проблеме поэтики осязаемости письма. Практика чтения Драгомощенко – это в первую очередь трансгрессивная практика. Осязаемость находится за пределами языка, нуждается в сломе существующих норм как языковых ограничителей, она складывается из семантического потенциала метаболы, синонимических рядов и взлома привычных системных ассоциативных связей. Они помещают читателя в космогоническое пространство смыслов, значений, равных друг другу, очищенных от значительного количества искусственно созданных «оболочек», связанных с языком и стереотипами мышления человека.
Выход к поэтике осязаемости – сложнейший поэтическо-лингвистический и философский ход, позволяющий читателю поставить под тотальное сомнение свою речь, свои представления о мире: «Ни слово, ни фраза, ни длящийся собою текст не свершаются в понимании. Но точно так же они ускользают из собственной завершенности. За границами метафоры пролегает следующая метафора»[2].
Материализация языковых и абстрактных реалий здесь воплощается в полной мере. Мы ощущаем всё, что происходит в текстах Драгомощенко, находимся в потоке его метабол и метафор, фиксируемых им явлений.
Поэтика осязаемости, ярко представленная в творчестве Драгомощенко, – это попытка понять, насколько человеческое сознание далеко от истины. Да, поэзия – достаточно наивный и чрезвычайно несовершенный способ анализа и диагностики реальности, но язык поэзии, вероятно, может послужить лакмусовой бумагой и выявить, что именно осталось непознанным и подлежит осмыслению.




[1] Драгомощенко А. Тавтология: Стихотворения, эссе. М.: Новое литературное обозрение, 2011. – с. 140.


[2] Там же, с. 150-151.