ВОСПОМИНАНИЕ

Везёт мне: я родился и живу!
На родине. У счастья на примете,
кошу с отцом на пасеке траву,
и жить мне очень нравится на свете!
Звенит коса, и дудочка поёт
на все лады с кузнечиковым звоном.
И ласточки стремительный полёт,
как чей–то взгляд, скользнул по небосклону.
Какой судьбы искать в стране иной,
коль здесь по мне и солнце, и просторы,
и синь реки с небесной глубиной,
и жителей доверчивые взоры.
Теченье дней исполнено забот,
и помыслов высоких, и отваги.
Здесь ангел в роще Заячьей живёт,
и чёрт живёт за мельницей в овраге!
...Горит над огородами звезда...
А самая желанная, родная живёт
в кирпичном доме у пруда,
о наших судьбах ничего не зная...


СТАРОБАЧАТЫ

Всё перестроили в русском краю,
только не трожьте деревню мою.
Тихие улочки старых Бачат,
ветры степные полынью горчат.
В купах черёмухи и тальника
белую лебедь качает река.
Щука с Емелей и Чёрт с Водяным
мирно живут за окошком моим.
Яви и вымысла зыбкая грань.
Здравствуй, лесная моя глухомань!
Милая родина, вечности птах,
здесь лишь воскресну листвой на кустах!
Тешьтесь вы — Господи! — в вашем раю!..
Только не трожьте деревню мою.
Не растопчите надменной стопой
кроткий колодец с воскресной водой...
Белая лебедь томится во мгле.
Трудно не петь мне на этой земле...


СТАРАЯ КУЗНИЦА

Копоть и сажа погасших огней.
Вход занавесил подрост тальниковый.
Не оседлать здесь воскресших коней —
ржой изошли стремена и подковы.
Звон наковальни полынью сокрыт,
зябко несёт из дверей пустотою.
Так просветлённой прохладой сквозит,
будто под кузней — колодец с водою.
Льются протяжно сквозь щели лучи
светом вечерней щемящей печали.
Словно наивного счастья ключи,
счастья, которое не доковали.
Полуистлевшие спицы колёс,
мохом покрыты венцы и стропила.
Ветхую крышу прошила насквозь
жгучим дремучим побегом крапива...
В полночь под лай деревенских собак
скорбная тень кузнеца оживает.
Тяжко вздыхает и курит табак,
в горне остывшем золу разжигает.
Глухо меха проворчат, и огни
вспыхнут на время и тут же погаснут.
Словно хотел озарить наши дни,
но убедился, что это напрасно...


В ЗАБРОШЕННОМ ХУТОРЕ

Погасших окон выцветшие ставни,
глухой заплот, поваленный в осот.
И — тишина, как будто слово тайны
сейчас Господь с небес произнесёт.
Покажется, что жизнь людей былая
из этих мест бесследно не ушла,
как память сокровенная, живая
здесь в тишину незримо проросла.
И ощутишь ознобно чьи–то взоры,
лишь дунет ветер, травы шевеля,
и оживут обрывки разговоров,
мельканье лиц и запахи жилья.
Здесь постоять, как заново воскреснуть
с щемящим чувством грусти и вины.
Всплакнёт ли птица над судьбой окрестной
и снова станет частью тишины...


* * *

Никого не ищи, не зови
средь крапивы у ветхих заборов.
Зябко двери скрипят, и в крови
бродит ветер осеннего бора.
Словно прошлой войны сквозняки
прилетели тревожно к воротам.
Взмыли чёрные вдовьи платки
и растаяли за поворотом...
Это было совсем не со мной,
но осталось наследственно в генах:
плач вдовы над осенней волной —
леденящим предчувствием в венах.
Будто в мире остался один!
И всплывёт над дворами пустыми
из глухих позабытых глубин
озарённое памятью имя.
Словно воля неведомых сил
правит кровью моею с рожденья,
чтобы я ничего не забыл
и других не обрёк на забвенье...