Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

Евгений Степанов.
"Среда обитания"



М.: "Издательство Евгения Степанова", 2017

В сборнике собраны иронические стихи разных лет и литературные пародии. Начну с последних: это в большей степени цитатные пародии, нежели стилизованные; их лучше обозначить как эпиграммы, дружеские шаржи (в таком ключе сейчас активно работает Евгений Минин): автор не гонится за количеством авторов; он берет то, что между делом попадается под руку и цепляет его слух. Обыгрывая две-четыре строки избранной им "жертвы", Степанов в одном случае дружески улыбается, в другом — с усмешкой иронизирует, в третьем — обнаруживает сарказм, неодобрительно сощурив глаза; но в целом все его выпады попадают в цель, поскольку он не просто вырывает фразу из контекста, а находит в ней выражение сути творчества пародируемого; вытягивает смысл (поэтому и пародии эти можно назвать не просто цитатными, а смысловыми). Чтобы проиллюстрировать это, я приведу единственную в сборнике пародию, написанную верлибром — согласно образцу, принадлежащему Валерию Мишину, написавшему свыше десятка книг стихов и прозы. У Мишина так: "С горечью и сожаленьем должен признать,/ что я один из выдающихся/ писателей нашего времени". Степанов за него уточняет: "С радостью и наслажденьем должен признать,/ что я один из выдающихся/ писателей нашего времени./ А вы не знаете, так не спорьте./ Вы все равно меня не читали". В связи с этим — раз уж речь идет о юморе — мне вспомнился реальный случай, рассказанный Юрием Богатиковым. В узком кругу Клавдия Шульженко сказала пианисту Давиду Ашкенази: "Я, дорогой, эпоха на эстраде". На что маэстро ответил: "Не спешите себя оценивать, пусть это скажет народ". Клавдия Ивановна быстро нашлась: "Народ может забыть". (Ну, у Шульженко в этом отношении, безусловно, более выгодная позиция: ведь нельзя забыть того, кого и не знал)…
Я бы, может, и не стал бы писать о новом степановском сборнике, если бы первую — и самую большую часть в ней не занимали упомянутые мной иронические стихи. Потому что в этой книжке все по-честному: иронию, сарказм автор щедро обращает к себе самому, не жалея для этого слов и выразительных средств. Куда там "жертвам" пародий! Их хоть спасает пародия как игра; разве можно обижаться на жанр? Степанова же ничто не спасает: "Сколько истеричных стихоплетов!/ Я и сам такой же стихоплет./ Сколько энергичных идиотов!/ Я и сам такой же идиот"; "Вижу эти грустные ухмылки./ В чем-то я действительно лопух"; "Потом ты стала умной./ Я ж до сих пор дебил"… Впрочем, автор не увлекается самохарактеристиками, он знает меру; больше того — он не переключается на других (а ведь как приятно — взвалить вину на других людей, на весь мир — пусть даже и потешаясь); он размышляет о жизни, об отношениях мужчины и женщины, — в общем, все в стихах довольно серьезно, но — без драматизма. Скорее — спокойно-философично. Степанов предстает перед нами как человек, кое-чего повидавший в жизни и набравшийся опыта. Он не склонен ни с кем воевать. Он просто констатирует:

для дачных комаров я еда
для власти я безропотный налогоплательщик

для клиентов я вынужденные расходы
для сотрудников я ежемесячная зарплата <…>

для авторов которых я печатаю — я неплохой поэт
для авторов которых я не печатаю —
я жалкая ничтожная личность <…>

для людей я молчун
для берез и сосен я внимательный собеседник

Формального разнообразия Евгений Степанов придерживается всегда — и в этих, иронических стихах в частности; да и он сам здесь, в "Среде обитания", пишет: "для традиционалистов я авангардист/ для авангардистов я традиционалист". И при этом — в какую бы форму ни облекал свои стихи Степанов — почерк его узнаваем. Ни ирония, ни сарказм, ни шутливость тому не помеха.

Эмиль СОКОЛЬСКИЙ