мы тоже не только знак говорит трава
и у нас есть какой-то, но свой язык
грань заданная столь невыносимо узка
сколь неисчерпаем крик
жука, пожираемого воробьем
но до этого жук нас жрал
мы говорили: успокойся, всё хорошо
но он был голоден, не отвечал

я скажу тебе сообщает пыль
сколько тут живого во мне
и у всякого тут язык и мысль
но никто не думает о целостности, обо мне
они совершают там страшный обряд,
но ведь нащ язык неслЫшим и невидИм
ты выстраивай, безусловно, свой ряд
но помни, что в нем один

а вдруг они издохнут?
и что же делать нам
таким покорным, чутким
к их пожеланиям?

а может просто вспомнить
про разум, данный нам
и про желанье высказать
всё близким и друзьям

с линейкой подходи к другому
и с метром, и с лекалом тожь
тебе, наверно, не знакомо
то чувство, что ты уничтож-

ен и это чувство давит,
довлеет, ну и пусть бы, да?
мы занимали города
мы человечьими костями

мостили площади, но ты
не знаешь ничего такого.
ну хорошо, зато мечты
зато есть замысел другого

вглядись в испорченную вещь
и о прообразе не думай
а просто будь собой, вот весь,
себя не представляя суммой

каких-то свойств, каких-то черт,
а старой, сломанной игрушкой
или испуганной зверюшкой
которой угрожает смерть