Сердце-компас

Я пешком пересек континент,
Я последние метры полз…
И казалось в последний момент –
Океан свой раскинул холст.
Кисть руки я в него макнул,
Но писать не хватало сил…
Океан тяжело вздохнул
И уйти меня попросил:
«Сколько вас безнадёг-доходяг
До меня дотащив скелет,
Замирало потом вот так –
Птичьей нечисти на обед…»
Я, шатаясь, поднялся в рост
И побрел по берегу вдоль.
Океан сворачивал холст,
На песке проступала соль.
Впереди были туши скал,
Сыто чавкающих в воде.
Я до них не дошел – упал,
Обращая лицо к звезде.
И сорвалась она с небес,
И вонзилась, шипя, в песок.
След остался, но свет исчез
В лунном кратере возле ног.
Нет следов твоих на песке,
В лунном кратере свет звезды.
Горсть песка у меня в руке.
Все мы – след на холсте воды.
Я лежу головой на юг,
Как велит магнитная ось –
Мне для тех,
                    кто за мною вдруг,
Стрелкой компаса стать пришлось


Автоэпитафия

Вы здесь – я там…
Вы временны –
                         я вечен!..
Мой долог сон,
Ваш краткий сон беспечен.
Вы не завидуете мне,
Я – вам…


Бабочка

Я похож на большую бабочку –
бабочку с гигантскими крыльями,
что летит подобно осеннему листу,
гонимая холодным злым ветром,
разбиваясь о ветви дерев,
перебираясь с лужайки,
                       захваченной муравьями и пчелами,
на потайной луг, где, встретив свое отраженье,
она сольется с ним в любовном экстазе
и упадет на черную землю,
и растворится в ней, обратившись куколкой,
которая по весне взрежет хитиновый покров,
расправит смятые крылья
и вновь станет – бабочкой,
бабочкой с огромными крыльями,
похожими на два сложенных вместе
                                                    осенних листа…


* * *

Шел я лесом, обходя дозоры.
От судьбы, как видно, не уйти.
Лишь бродяги, нищие и воры
Попадались на моем пути.
Спал, к земле щекою прижимаясь,
Укрывался павшею листвой…
И напрасно, разбудить стараясь,
Филин гулко ухал надо мной.
И опять извилистой тропою
Я иду, без счета дни и дни.
Боже –
          если ты еще со мною –
Не оставь, спаси и сохрани!..


Обычай

Он жил на острове Кѐос
И знал островной обычай.
Настигнет мастера зрелость
Как львица в прыжке добычу –
В предутренние минуты
Он выйдет на берег моря.
В чаще – настой цикуты
Горечью с жизнью спорит.
Первый глоток – свободы.
Вот он в воде по пояс…
Второй – и морские воды
У сердца стынут покоясь.
Третий глоток – последний.
Бездной заворожённый,
В Вечность уходит гений,
Оставшись непревзойденным.


Тревожная ночь
(Из детства)

Я маленький, хорошенький,
Измазан вишней рот…
Но в душу мне калошами
Реальность грубо прёт.
Погладь меня по голове,
Прижми к своей груди.
И расскажи о сон-траве,
Ко мне во сне приди.
Я просыпаться не хочу
И ссориться с судьбой.
Реальность хлопнет по плечу:
– Не бойся, я с тобой!..
А я заливисто смеюсь
И убегаю прочь.
Ведь это сон, я не боюсь,
И впереди вся ночь.
Рассвет крадется –
                             серый кот –
И прыгает на грудь.
И детства сон на части рвет –
Его мне не вернуть.
Гость шаркает непрошенный
Резиною калош.
Я маленький, хорошенький,
На маму я похож…


Еще одна тревожная ночь
(Из современного)

Я под утро совсем не спал.
Сердце выросло вдруг во мне –
Я одним только сердцем стал
И пульсировал, как в огне.
Трепетала бренная плоть
Сорокатрёхлетнего пня...
И дивился с небес Господь,
В микроскоп рассмотрев меня.
Вызвал ангела и сказал:
«Ты, давай-ка, к нему слетни...
Да смотри, у него глаза...
В общем, там осторожней с ним».
И омыл меня ветер крыл,
И любовь наполнила грудь.
Я глаза открыл и закрыл –
Все равно не видно ничуть.
И разбилось сердце опять
На мельчайшие на куски...
Надо раньше ложиться спать…
На часах –
                ноль часов тоски...


На библейский мотив

Дождь босоногий,
                   бешеный,
                            проливной, –
Он из немногих,
                   кто был распят со мной.
Дождь босоногий, бешеный, проливной, –
Он из немногих,
                   кто воскресал со мной…
И странно трезвая душа
                  ломилась в хрупкое стекло.
И дом остался без гроша –
                  все между пальцев утекло.
Но разгорался на стене
                 небесный огненный портал,
И кто-то грозный в тишине
                молитву яростно читал,
И высшей податью с небес
                мне поднесли стакан с дождем.
И усмехнулся старый бес:
                мол, погоди, мол, переждем…
Но хлынули вода и кровь
                 из ран отверстых у Христа,
И на меня сошла любовь…
Точнее –
               рухнула с креста.


У причала

Расступитесь волны, не смыкайтесь,
Вынесите вновь на берег тело!
Крылья Смерти, сердца не касайтесь,
Пусть оно стучит птенцом несмело.
Пальцы ощутят песка прохладу, –
Видно, ангел долетел с мольбою.
Немота беспомощного взгляда
Устремится в небо голубое.
Чайки так пронзительно кричали…
Верю, в них живут погибших души.
Только люди их не понимали –
Трудно их понять живя на суше.
Не берите, Боже, не берите
Ей билета, вы, проклятый странник!..
Черти, ангелы, предупредите!
Слишком поздно –
                              отошел «Титаник»…


Меч
(Монолог старого рыцаря)

Тяжелый мой двуручный меч,
Мой верный друг, разящий смерч!..
Клинок зазубрины хранит –
Когда тобой рубил гранит,
Гробницу в скалах высекал,
Сверкал и плавился металл.
Ты был лопатой и кайлом,
Когда я строил новый дом.
Как в тело рудное горы
Вошло отверзие норы,
Так мы войдем с тобой в вертеп,
Покорные судьбе судеб.
Ты ляжешь слева от меня, –
Я только отпущу коня,
Сняв и седло, и стремена.
И, как в былые времена,
Я их под голову кладу,
И с вами в вечность я иду.
Лежишь ты, от любви звеня,
Как прежде, чуткий сон храня,
И оба в вечность мы уйдем…
–Прощай.
Встречай нас, новый дом.


Дорожный романс

Я больше тебя не оставлю.
Ты можешь, конечно, уйти,
Но я возвратиться заставлю, –
Я лягу рекой на пути.
Пусть реку ты преодолеешь
(На свете немало чудес!),
Но дальше уйти не сумеешь, –
Стеною воздвигну я лес.
А лес одолеешь до срока, –
Один только путь у меня:
Встать на твоей дороге
Ревущей стеной огня.
…А ночь была на подходе,
Луны бубенцом звеня.
И, притомившись в походе,
Ты села вдали от огня.
И пламя внезапно смутилось, –
Что толку стоять столбом?..
Съёжилось, укротилось
И стало простым костром.
Пусть путнице оставалось
Еще далеко до утра, –
Ты все-таки задержалась
У моего костра.


Вечерний блюз

Давайте будем отдыхать
И пить прозрачное вино.
Нам есть о чем порассказать, –
Мы не встречались так давно.
Развесит вечер за окном
Гирлянды желтых фонарей.
И взгляды, скованные льдом,
Оттают, становясь теплей.
Не отводи украдкой взор,
Себе вина в бокал налей.
Стал много шире кругозор
И много уже круг друзей.
Прозрачный ломтик ветчины
Исходит томною слезой,
Бутылки в лед погружены, –
Пора нарушить их покой.
Роняют свечи на столе
Прозрачный невесомый свет.
И пусть клубится в полумгле
Дым от хороших сигарет.
Луна даст фору фонарям,
Плывя над грешною землей, –
Она подмигивает нам,
Качая желтой головой.
В такт нашим медленным шагам
Они сыграют желтый блюз,
И, заключив с луной союз,
До дома путь осветят нам.


Музыка

Я б заплатил любую цену,
Чтоб научиться такиграть…
И для тебя одной со сцены
Могла бы музыка звучать.
И ты б, закрыв глаза, внимала,
А скрипка пела б о любви…
Я всё готов начать сначала,
Ты только взглядом позови.
Но нет, ты смотришь отрешенно…
Ни слов, ни музыки моей
Не слышит грустная Мадонна,
И нет ни скрипки, ни свечей.