быть посмешищем в мире сём
и гореть в аду в мире том
толстый клоун Жоржа Руо
пьёт вино

винное тепло, сырость нОчи
обезьянка в юбке, опилки
ночь – невеста
хозяина лесопилки
в платье звёздчатом
с круглым злым лицом

Люцифер – "пал"? упал в извёстку!
зло – нелепо как бег в мешках
ночь идёт в платье в крупных звёздках;
Страшный суд будет: в платяной шкаф

кнут запрут, отпустят медведя
с обезьянкой, а они вдруг
будут долго сидеть у двери
и не видеть, что Рай вокруг

что вино в голубых кувшинах
и оса усами ходить
будет вдумчиво так – вершину
капли сока не находить

о! преломленного граната
чуть бумажная кожура,
ты гнезду осиному братом
будешь быть отныне: пора!

Рай есть мир чистых соответствий:
мозг и грецкий орех равнО
лишены вынужденности действий:
гнить – не надо,
думать – смешно

а когда о клоуне с труппой
вспомнят: живы там или нет?
отопрут, а там – нет, не люди
пыль на дне – видишь, пыль на дне

"не обижайтесь
на моё присутствие
в этом пространстве" –
говорит (не вслух)
классический алкоголик

классической лесбиянке –
курящей,
выгуливающей карликового бульдога

оба ли мы
знаем слово "радфем"?
оба ли мы
знаем слово "неомодернизм"?
оба ли мы
знаем строчку дачника

"я кончился, а ты жива"?

но ведь эта строчка правдива

в чужих дворах сирень
цветёт стократным счастьем

летит пыль, и молчит трава

о акустическая мечта!
странный второй этаж усадьбы
дореволюционной, огромной
с куполом-полусферой, расписанной
всякими облаками и ликованьем
птичек – теперь там районная поликлиника,
и чьи угодно шаги по лестнице
дробятся эхом; я там сдавал
кровь после микроинфаркта, и на меня
смотрели как на ходячего мертвеца;
это не важно, я бы хотел сочинить
гитарный, очень простой концерт –
на южноамериканский лад,
обнять это эхо