Часть 2

Манеж, напомним, выстроили в память об Отечественной войне 1812 года, но интересно, что бы сказали ветераны кровопролитных сражений, узнав о том, что в этом здании устраивались представления с участием ученых свиней. Даже трудно в такое поверить, но тем не менее... Этих животных дрессировал Владимир Дуров, работавший по собственному оригинальному методу, основанному, впрочем, на известных условных рефлексах. В то время у Дурова еще не было своего театра, и он выступал в этих стенах, что не прошло мимо острого пера Антона Чехова. 16 марта 1885 года писатель отметил: "Москва питает пристрастие к свинству. Все свинское, начиная с поросенка с хреном и кончая торжествующей свиньей, находит у нас самый радушный прием. В Москве уважаются в особенности те свиньи, которые не только сами торжествуют, но и обывателей веселят..."
Что же придумал Дуров? Его дрессированная свинья не только танцевала по команде своего хозяина, но и хрюкала, а также стреляла из пистолета. Но и это еще не все, публика в Манеже с интересом наблюдала за тем, как любознательная хрюшка... читает газету. Причем только одну — "Московский листок", от прочих она отворачивала свой пятачок. Секрет пристрастия животного именно к этой газете так и не был открыт Дуровым. Более того, дрессировщик смело заявил, что, дескать, все остальные газеты предназначены для людей, а вот "Московский листок" — для свиней. Но и те из зрителей, кто читал эту газету, не обиделись на Дурова, а даже наоборот, много и от души хлопали его репризе.
"Московский листок", о котором так много говорили в тот день в Манеже, — довольно популярная газета в 80-х годах XIX века, тираж ее рос не по дням, а по часам благодаря тому, что главный редактор Николай Пастухов печатал серию рассказов о разбойнике Чуркине, сопровождавшихся жуткими и душещипательными подробностями. Зрители в Манеже заметили, что свинья обратила внимание именно на субботний номер "Московского листка", где и был напечатан очередной опус о Чуркине. Это и вызвало их восторг, а не то, что их сравнили со свиньями, читающими любимую газету.
Дуров в своей книге "Мемуары дуровской свиньи, или Теория первоначальной дрессировки" в 1892 году счел нужным поведать читателям об этом случае. Он также утверждал, что его вместе с любимой свиньей выслали "в 24 часа из Москвы по распоряжению генерал-губернатора, так как эта газета была его любимой газетой". А генерал-губернатором тогда был Владимир Андреевич Долгоруков, также читавший "Московский листок". Читал-читал, пока в один прекрасный день не возмутился — сколько же можно рекламировать в довольно массовой московской газете такой неблаговидный образ, как разбойник Чуркин, да еще и в образе народного героя-избавителя. Мало того, что "подвиги" Чуркина сочинялись Пастуховым во всех подробностях, так он еще и снабжал свои рассказы соответствующими иллюстрациями: картинами краж и грабежей. Но ему-то от этого только лучше: тираж не только удвоился, а даже утроился. Тогда князь вызвал Пастухова к себе на Тверскую и приказал: "Прекратить немедленно, а то газету закрою!"
Так рассказывал Владимир Гиляровский в "Москве газетной". Кстати, Чехов Гиляровского недолюбливал. В письме к Лейкину от 22 марта 1885 года, сетуя на бедность фактами для очередных своих "осколков", он жалуется: "Фельетона пока нет, потому что материала буквально — нуль. Кроме самоубийств, плохих мостовых и манежных гуляний, Москва не дает ничего. Схожу сегодня к московскому оберзнайке Гиляровскому, сделавшемуся в последнее время царьком московских репортеров, и попрошу у него сырого материала". Но надо же такому случиться — после выступления свиньи в Манеже ничего заслуживающего внимания в Москве больше не происходило. Чехов отметил, что Москва без манежных зрелищ словно замерла.
А вот простому народу гулянья в Манеже нравились: "Пойдем это мы в манеж (недалеко от нас, на Моховой, где и посейчас находится). 30 копеек билет стоило. А там диво дивное. Весь зеленью, гирляндами прибран, цветов, цветов!.. В одном углу хор цыган, в другом венгерцы поют, пляска русская, песельники выступают, музыка. Сластями торгуют, напитками. Лотереи да затеи прочие во всех концах. Глаза разбегаются. Это, значит, на Святках, на Масленой и на Святой игрища разные устраивали", — вспоминала свою дореволюционную молодость московская мещанка Наталья Алексеевна Бычкова, дочь бывшего крепостного.
Не только простые москвичи, но и сильные мира сего удостаивали Манеж своим вниманием. И потому отдельная тема — посещение Манежа государями. В 1826 году во время коронации Николая Павловича московское купечество устроило здесь в честь царя и императорской семьи грандиозный банкет. Купцы считали самодержца своим, московским, ибо Первопрестольная была местом его рождения. И потому пир был горой, столы ломились от яств и напитков и было тесно от гостей — весь двор тогда прибыл в Москву.
А в 1839 году царь Николай Павлович опять посетил Манеж — отмечали открытие памятника на Бородинском поле. В честь отряда гвардейцев, присутствовавших на открытии монумента, а затем и на закладке храма Христа Спасителя на Волхонке, купечество вновь устроило праздник.
При крайне интересных обстоятельствах видели в Манеже государя Александра II. В 1865–1867 годах в здании проходила Этнографическая выставка, цель которой состояла в изображении повседневного быта всех народов России с помощью фигур из папье-маше, одетых в костюмы. Сооружались декорации, а костюмы были настоящими, глаза для фигур привезли из-за границы — их нужно было слишком много. Изготовленные фигуры несли в Манеж на носилках, поэтому нередко москвичи принимали их за покойников и при этом крестились. Выставку в Манеже посетил Александр II, но пробыл там недолго: назвав изображенных в папье-маше людей уродами, быстро удалился...
А Политехническая выставка, проходившая в Манеже и его окрестностях в течение всего лета 1872 года, не случайно послужила прорывом в области пропаганды промышленных, сельскохозяйственных, военных, научно-технических и культурных достижений Российской империи, ведь приурочена она была к двухсотлетию со дня рождения Петра I, русского царя, прорубившего окно в Европу. За три летних месяца выставку посетило около 750 тысяч человек. Для того чтобы осмотреть экспозицию, многие ее посетители приезжали не только из других городов, но и из-за границы. А смотреть было на что — в работе 25 отделов выставки участвовало более 12 тысяч экспонентов (из них 2 тысячи иностранные). Для размещения всех не хватило даже Манежа, а потому временные павильоны построили в Александровском саду, на Кремлевской набережной и Варварской площади.
Примечательно, что вход в здание был сделан непосредственно из Александровского сада — по деревянным помостам посетители входили в огромные окна Манежа, как в двери. Правда, часть Александровского сада пришлось вырубить. Купец второй гильдии Н.П. Вишняков сетовал, что ради Политехнической выставки "было вырублено много старых деревьев и кустарников; только часть вырубленного была посажена вновь, и не особенно толково. Так, гора второго сада, которая теперь представляет собой безотрадную лысину, была прежде обсажена деревьями и составляла славный уютный уголок. Тут можно было присесть, подышать вечерним воздухом и полюбоваться на перспективу зелени садов к Манежу, на Пашков дом...".
Но были и такие достижения, которые не могли вместиться ни в одно из зданий. Самыми большими экспонатами были паровозы (их поставили на набережной) и пароходы (они пришвартовались на Москве-реке). Вскоре после закрытия выставки многие ее уникальные экспонаты заняли свое место в Политехническом и Историческом музеях.
Одной из целей грандиозного смотра была не только демонстрация того, на что способна Российская империя, но и создание будущего Музея прикладных знаний, известного нам сегодня как Политехнический музей. В экспозицию музея вошли многие технические новинки с выставки. Что же касается экспонатов исторического отдела выставки, показывавшего посетителям Манежа портреты деятелей Петровской эпохи во главе с самим царем-реформатором, а также изделия и предметы искусства того времени, то в дальнейшем они явились основой собрания другого — Исторического музея. Почетным президентом музея в январе 1873 года согласился стать наследник престола — великий князь и будущий император Александр Александрович. Одним из инициаторов создания музея стал граф А.С. Уваров.
В 1894 году в Манеже прошло прощание с безвременно скончавшимся в Ливадии на 50-м году жизни императором Александром III. Покойного государя привезли в древнюю русскую столицу из Севастополя, чтобы затем отправить в Петербург, место его последнего упокоения.
А с конца ХIХ века Манеж служил московской полиции очень удобным местом для содержания в нем буйствующих революционных студентов Московского университета. "С каждым годом все чаще и чаще стали студенты выходить на улицу. И полиция была уже начеку. Чуть начнут собираться сходки около университета, тотчас же останавливают движение, окружают цепью городовых и жандармов все переулки, ведущие на Большую Никитскую, и огораживают Моховую около Охотного ряда и Воздвиженки. Тогда открываются двери Манежа, туда начинают с улицы тащить студентов, а с ними и публику, которая попадается на этих улицах", — свидетельствовал Владимир Гиляровский.
В декабре 1905 года во время вооруженного восстания Манеж был оцеплен войсками. "12 декабря. Сегодня все еще продолжается. Ночью слышались раскаты выстрелов. У Манежа кругом стоят часовые (по одному с прохода) и никого мимо не пропускают. Чтоб попасть в Охотный, надо пройти Александровским садом", — отмечала в дневнике Екатерина Кизеветтер, жена известного историка, профессора Московского университета, кадета А.А. Кизеветтера.
С распространением в России кино Манеж превратился еще и в самый большой кинотеатр. В 1909 году на масленичных гуляньях здесь состоялся массовый киносеанс. Александр Ханжонков, один из пионеров российской кинематографии, показывал немой фильм по стихотворению Лермонтова "Песня про купца Калашникова". Режиссером был В.Гончаров, в роли Калашникова снялся П.Чардынин, а Алены Дмитриевны — А.Гончарова. Основой послужили рисунки В.М. Васнецова и К.Е. Маковского. Музыку сочинил М.М. Ипполитов-Иванов. В то время музыка к немым кинолентам записывалась на граммофон, а затем рассылалась вместе с копиями фильма. Показ фильма в Манеже привлек немало зрителей — их число превышало несколько тысяч человек.
А в феврале 1917 года Манеж оставался одним из последних очагов сопротивления императорской России. "28 февраля жители Москвы как низших, так и высших классов возмутились против старого правительства и решили его свергнуть. Сперва заметны стали на улицах толпы людей. Стали принимать деятельное участие студенты: собирались толпами и добивались удаления государя и старого правительства. Войска того же хотели и разделяли мнение народа. И тогда стали ездить солдаты, студенты на автомобилях с обнаженными шашками и красным флагом. Народ их встречал громогласным “ура!”. Единение было необычайное, и поэтому революция прошла не кровопролитно, за исключением немногих случаев. Единственное сопротивление оказывали жандармы и полиция. И когда войска подошли к Манежу, в котором укрывались жандармы, то они не хотели сдаваться. Солдаты объявили, что будут стрелять. Тогда жандармы сдались, но не перешли к ним и остались верны старому правительству. Полиция поступила так же", — записал студент Московской консерватории Савва Дибров 22 марта 1917 года.
В 1917 году наступила новая эпоха в истории Манежа: отметив вековой юбилей, здание стало использоваться как гараж для правительственных автомобилей. По-своему откликнулся на этот факт Владимир Маяковский:
Раньше царевы конюшни были.
Теперь отдыхают рабочие автомобили.
Новое предназначение Манежа, атмосфера бензиновых выхлопов не способствовали сохранению его как памятника русского зодчества. Ветшала кровля, пришли в негодность и знаменитые лиственничные стропила, которые уже не защищались от порчи махоркой, растащенной на самокрутки победившим пролетариатом...
Малоизвестный факт: когда в 1924 году скончался Ленин, прощание с вождем мирового пролетариата поначалу планировали устроить в Манеже, но во избежание ненужных ассоциаций с Александром III для печальной церемонии выбрали бывшее Благородное собрание, то есть Дом Союзов.
Осенью 1941 года Манеж опустел, а бомбежка Москвы стала еще интенсивнее. Тогда многие московские здания снаружи и сверху преобразились, а на площадях было начерчено некое подобие жилых кварталов, чтобы ввести в заблуждение немецких пилотов. Значительные габариты создавали определенную сложность для маскировки Манежа. Его накрыли защитной сеткой, фасад и крышу частично закрасили черной краской. Принятые меры позволили Манежу пережить тяжелые времена.
После войны никаких машин в Манеже уже не было, а с 1957 года он стал Центральным выставочным залом, в котором устраивались художественные выставки, на одну из которых пришло все советское руководство во главе с Никитой Хрущевым, устроившим разнос художникам, благодаря чему многие из них проснулись на следующий день знаменитыми. Многим запомнились и огромные очереди в Манеж, на выставки живописи Ильи Глазунова и Александра Шилова в 70–80-е годы.
В 2004 году Манеж сгорел. Восстановленный вскоре по чертежам Бетанкура и Бове, он вновь открыл свои двери, теперь уже исключительно для гуманитарных целей — выставок и вернисажей. А мы можем лишний раз убедиться в исключительности его местоположения: несмотря на произошедшие за два века многочисленные изменения на Манежной площади, огромное здание Манежа не только не давит своим объемом на кремлевскую стену и Московский университет, а даже наоборот, выступает вполне законным участником архитектурного ансамбля площади.