У каждого — своя весна, и каждый год разная. В городе, например, весна пыльная и душная, на трассе — скользкая, в полях и перелесках — влажная, горькая. У кого-то депрессия наступает, кому-то женщину подавай в трещащей по швам мини-юбке, кто-то поскользнётся на корке льда, и будет потом оправдываться перед травматологом. И только похмелье не имеет времён года, половой принадлежности или погодных аномалий, хотя спорить не берусь: если небо хмурое и в кармане голяк, похмелье будет глубоким и суровым.

До автостоянки метров двести. Мятный «Орбит» несколько разбавил горечь во рту. Утро ясное, под ногами залысины льда, нет-нет да собачий лай переулок зальёт. Ехать надо осторожно, в натяг, без резких ускорений. От вчерашнего пива мутит и подташнивает, хотя выпито не много. «Сегодня тестирование, откосить не получится,— кисло подумал Глеб.— Главное, до института добраться, отсидеть пару часов на лекции, а после двинуть к кассам стадиона». Завтра игра со столичным футбольным клубом. Ключевой матч тура. Фанаты, как клоуны, и чем богаче клуб, тем веселей их наряды. Диалектика русского футбола: больше смеха — дороже билеты. Футбол — театр под открытым небом, только в сектор хороший попасть надо: и шоу насладишься, и здоровым и невредимым домой вернёшься. Фанаты есть фанаты, особенно в апреле. А если дело до файров дойдёт, пожарный наряд свою зарплату на месяц вперёд отработает. Оле-оле-оле! Россия, вперёд!
Два часа лекции показались Глебу сутками, которые прервал долгожданный звонок. Шум улицы знакомо ударил в грудь, сердце забилось ровнее, стало как-то спокойнее. Он купил минералку и с удовольствием отхлебнул. Ехать недолго, стадион почти в центре города. Зябкий ветерок пробежал по салону старой «тойоты». Солнце весело царапнуло капот автомобиля, на секунду ослепило.
Ехать было приятно — на улицах сухо, будто лужи кто выпил, зимний мусор убран, там и тут видны следы валиков уборочных машин. Правда, ещё трава не проклюнулась сквозь промёрзшую корку газонов. И всё замерло в каком-то трепетном ожидании — дворники, пешеходы, витрины, светофоры. Глеб надел чёрные очки и закурил. Он свернул с главной дороги, миновал потускневшую «зебру» и не сразу приметил на обочине бело-синий автомобиль дорожно-патрульной службы. «Чёрт,— вырвалось у него.— Наша служба и опасна и трудна!». Патрульный в салатном жакете повелительно махнул полосатым жезлом. Глеб остановился. Тот хмуро представился и кивнул на машину, где сидел его напарник в таком же жакете, с таким же хмурым и красным лицом, коротко остриженный, с оттопыренной кобурой. Отличие составляло количество звёздочек на погонах: у одного — две, у другого — три.
— Пройдёмте! — повернулся он.
Глеб сел вперёд, по правую руку от тормознувшего его дэпээсника с тремя звёздами. Жезл упал на заднее сидение, к толстой ягодице обладателя двух звёзд.
— Ну-у, Глеб Борисович,— рассматривая удостоверение и принюхиваясь, начал «старший».— Рассказывайте, сколько пили вчера, веселились и всё остальное там.
— Спиртных напитков не употреблял,— сместил акцент на казённый язык Глеб.
— Кхе-кхе… А запах от вас, прямо скажу, не амброзия. Тут «Орбитом» не поможешь. «Холс» надёжнее будет. Практика, понимаете ли.
Глеб промолчал. Он дышал носом, с какой-то призрачной надеждой на ошибку, краем глаза цепляя «старшего».
— Ну что? Отправляем на освидетельствование? А?
— Оформляйте.
«Старший» ухмыльнулся и, предчувствуя удачу, задумчиво посмотрел вдаль, точно батюшка, отпускающий грехи непутёвому чаду.
— М-да, Глеб Борисович, не цените вы ни себя, ни своё время… Пару лет без вождения автомобиля — не шутка!
Заднее сидение заскрипело, зашмыгало и бухнуло:
— Срок, б…! На сухую. Ещё и пятнадцать суток от заката до рассвета!
— Тихо, Седухин. Тихо.
Глеб заёрзал. Подмышкой жалобно ныло, а в животе образовалась какая-то неприятная воронка из протоколов, звёздочек и насморка второго дэпээсника.
— Сколько? — выдохнул Глеб.
— Что сколько?
— Должен я вам.
Заднее сидение отчего-то забулькало и заухало.
— Взятка при исполнении должностных обязанностей?
— Да нет… вознаграждение за труд. Сколько?
— А то вы не знаете?
— Не знаю… Первый раз.
— У-у-у, как всё запущено, Глеб Борисович… Двухзначная цифра. Помимо трёх нулей.
— Что-о? — опешил Глеб.
— Изменения к правилам дорожного движения. Короче, штраф возрастает, а, следовательно…
— Сколько?
— Ты чего? — не выдержал роли батюшки «старший».— Доходит плохо, что ли?
Глеб обречённо повёл плечом.
— Десять! — бухнуло заднее сидение.— А то и больше.
— Может… — начал Глеб.
— Мы не на Поле Чудес с Якубовичем,— завёлся шмыгающий лейтенант.— Сечёшь?
— Секу.
Глеб объяснил, что суммы такой на руках нет, что для него это большие деньги, поэтому придётся съездить до банкомата.
— Как это съездить? — насторожился «старший».— Как это так?
— Пешком далеко.
Дэпээсники вышли из машины, посовещались и решили:
— Десять минут тебе. Права и «пэтээска» остаются у нас. На маршруте могут стоять патрули, с нашего отдела… Надеемся на тебя. Не залети. Иначе объявим в розыск. Ну, типа угона.
Глеб завёл свою развалюху.
Теперь солнце не казалось ему таким ярким и весёлым, как полчаса назад, да и мусора в переулках и на проспекте было куда больше. «Хреново работают коммунальщики»,— обозлился Глеб. У банкомата толпился народ, что опять-таки распалило Глеба. Особенно не понравился ему крайний мужик в распахнутом пальто, кожаной кепке и шарфе под цвет обвисших усов — светло-рыжем. «Всё у меня не как у людей,— процедил Глеб.— Взятку и ту спокойно дать не могу». Мужик покосился и заметил:
— Тренироваться надо.
— Не с кем.
— Кто ищет, тот найдёт.
— Угу. Приключений на зад,— отмахнулся Глеб.
Мужик равнодушно отвернулся…
Купюры были новые. Они пленительно шелестели, отсвечивали голограммой и вкусно пахли. Их было бы очень приятно сворачивать и опускать в карман, а потом идти с ними по центральной улице в предвкушении покупки, а потом пригубить коньяка грамм пятьдесят, а потом закусить шоколадом и понять, что люди не такие уж плохие существа. Все братья-сёстры, или наоборот. Но теперь… теперь купюры достанутся другому. Глеб быстро пересчитал сумму и залез в «тойоту». Он вырулил в нужный ряд и понёсся по проспекту, надо успевать — десять минут на исходе. На светофоре он повернул влево, не замечая знак запрета, и очутился перед патрульной машиной с такой же синей полосой, «мигалкой» и человеком в салатном жакете. Короткий взмах полосатого жезла, ленивая походка и блеск кокарды на фуражке. «Это мы уже проходили»,— нервно усмехнулся Глеб, выжимая педаль тормоза.
— Ваши права!
В глазах замелькали комбинации ответов, но ничего утешительного и дельного в голову не приходило. Да и как объяснить дэпээснику, что он уже должен его коллеге, но поскольку денег в кармане не оказалось, требовалось добраться (и как можно скорее) до ближайшего банкомата, там снять их и никем незамеченным вернутся за получением своих документов, а тут казус выходит: проезд под знак «поворот налево запрещён» да прямо в руки нового поста. Лучше не придумаешь.
— Ваши права! — повторил человек с четырьмя звёздами.
Глеб зажмурился: «Четыре звезды — не три, и уж точно не две. Не знаю, как должность, но вляпался я по самые уши. Вот так сходил на футбольчик!».
— Документов нет,— вжал он голову в плечи.
— Как это нет? — округлил глаза капитан.— Издеваешься?
Пришлось объяснять, путано, ломано, жестикулируя. Капитан поправил жезлом фуражку, достал пластик жевательной резинки и отправил её в рот. Зрачки капитана работали, как кукушка старых ходиков: тик-так-тик-так…
— Номер машины помнишь?
— Нет.
— А номер значка?
— Нет.
— Та-ак… Где, говоришь, эти мухоморы торчат?
Глеб ещё раз объяснил местоположение. Капитан сел в бело-синюю машину и заговорил с лысым напарником, искоса поглядывая на Глеба. Потом взял рацию, напарник покачал головой и протянул ему новенький мобильник. Прошло пять минут, в течение которых ухоженное лицо капитана меняло цвет от белого до пунцового, а руки напарника описывали все мыслимые и не мыслимые геометрические фигуры. Телефонный разговор приобретал форму дискуссии, переходящей в бурный аукцион. Диалог — двигатель благополучия. Что сильнее: три звезды или четыре?
Капитан подошёл к Глебу и чуть подался вперёд:
— Слушай, парень,— подмигнул он.— Я думал, что в одну воронку два раза снаряд не падает. Ты исключение или,— он сдвинул фуражку на лоб,— неудачник!
— Вы хотели сказать — лузер?
— Ну, ну. Веселись,— поморщился капитан.
Глеб отвернулся. Ему порядком всё надоело. Он решил предоставить себя воле случая: как будет, так и будет. Даже интересно — каким образом сумма, лежащая в его кармане, поделится на четырёх? Можно принимать ставки. Что победит: геометрия Лобачевского или Евклидового пространство? Жаль, билеты с удачными местами на стадионе уже раскупают. А капитан всё ходил и ходил — взад-вперёд-взад-вперёд. Но вот он резко остановился, увидав знакомый автомобиль с «мигалкой», который повернул под тот же запрещающий знак, что и Глеб. Из остановившегося авто выпрыгнул «старший», хмуро посмотрел на Глеба и прошипел:
— Подвёл ты нас, Глеб Борисович. Подвё-ёл.
Глеб развёл руками. «Началось»,— подумал он, посматривая на капитана. Тот быстрыми шажками подбежал к обладателю трёх звёзд и, схватив его под локоть, потащил к своему авто.
— Нет, уж, Аким, давай к нам,— отстранился тот.— Прошу! Желание гостя — закон. Кхе-кхе…
Капитан с досады прикусил губу и нехотя плюхнулся на заднее сидение акимовского автомобиля. Глеб проторчал ещё десять минут. До него доносились только кусочки фраз:
— За баклана ценишь…
— Это ж мой клиент, в натуре…
— Тот ещё отморозок…
— В патрульном батальоне…
— Не барнауль, соратник…
— Сочтёмся наличманом…
— Плевал я…
Капитан раздражённо открыл дверь, глубоко вдохнул и направился к себе. Глеб поспешил было за ним, но его окликнули:
— Парень! Заводи свою тачку. Поехали.
— Это как?
— Молча. За нами. И не отставай…
Эскорт из двух автомобилей резво вышел на проспект и покатился к знакомой обочине. Между патрульной машиной и Глебом никто вклиниваться и не думал, обгоны и перестроения шли на почтительном расстоянии, даже какое-то уважение к его персоне чувствовалось. «Ну и дела,— присвистнул Глеб,— точно президент еду, вернее, водитель президента. Так бы и рейвировал всю жизнь без пробок и в почёте. С «мигалкой», чёрт возьми. Фантастика». Но фантастика продолжалась недолго. Они свернули на ту самую злосчастную обочину, где был прерван процесс покупки билетов, постояли несколько секунд, будто оглядываясь — нет ли кого, и медленно въехали во двор к металлическим гаражам у старой хоккейной коробки. Глеб подошёл к бело-синему автомобилю.
— Садись,— кивнул «старший».
Глеб сел. Тот опять кивнул:
— Вот сюда. На консоль.
Глеб положил деньги к рычагу передач.
— Ну, бывай.
Теперь Глеб кивнул головой. Автомобиль дэпээсников плавно тронулся. Сквозь приоткрытое заднее стекло послышалось бульканье:
— Ты это, парень… езжай аккуратно. Без происшествий.
Глеб совершил что-то наподобие книксена и сплюнул:
— Уж как получится.
— Ну, ну… Дело твоё. С Богом, парень. Кхе-кхе…

На учёбу Глеб не пошёл. Билетов уже не достать. Брать у перекупщика — всё равно, что мяч футбольный с арбузом спутать. Друзьям звонить не хочется. Настроение — так себе: ни рыба, ни мясо. Но весна продолжалась, и солнце уверенно шагнуло в зенит. По улице зашуршал тёплый ветер, качнулись трамвайные провода. На рельсах чирикали воробьи. Ветер подхлестнул их, они встрепенулись. Рядом захныкал ребёнок, его принялись утешать, и воробьи опять засуетились, не понимая то ли это ветер, то ли плач тревожит их. Вот и блондинка проплыла, цокая каблуками, с интересом посмотрела на хмурого Глеба. «Странная логика,— подумал он, провожая каблуки блондинки.— Три звезды оказались сильнее четырёх, а значит…— тут он остановился,— а, значит, снаряд и в третий раз может упасть в ту же воронку?». Разворот руля вправо — и «тойота» послушно покатила за кирпичную пятиэтажку. Пикнула сигнализация. Глеб пошарил по карманам. Выудил оттуда мятую купюру, которую незаметно умыкнул из передаваемых денег. Он с долей злорадства усмехнулся, представил лицо «старшего» в момент дележа денег и неровное булькающее дыхание лейтенанта Седухина, и его сакраментальную фразу: «С-сука! Нагнул нас!». И на душе стало легко и спокойно, как после удачно проведённого пенальти — под перекладину, в «девятку». Он вытряхнул из пачки последнюю сигарету, чиркнул зажигалкой и неторопливой походкой направился к магазину с вывеской «Свежее пиво».