Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

Интервью


В издательстве «Вест-Консалтинг», в серии «Судьбы выдающихся людей», готовится к печати книга Евгения Степанова «Татьяна Бек — поэт и человек…»
В книге, в частности, будут опубликованы интервью с людьми, которые хорошо знали Татьяну Александровну.
Сегодня мы предлагаем вашему вниманию беседу с публицистом Викторией Шохиной, которая дружила с Татьяной Бек многие годы.

Редакция



ВИКТОРИЯ ШОХИНА: «ОНА ТЯГОТЕЛА К ТРАДИЦИИ…»

— Виктория, как и когда ты познакомилась с Татьяной Бек?

— Это было — страшно сказать! — в 1967 году (ты был еще младенцем…), на факультете журналистики МГУ… Она училась на редакционно-издательском отделении, я на газетном.. Мы как-то очень быстро подружились. Высокая, длинноногая, симпатичная девочка. Улыбчивая. Синие, веселые глаза.. Стильная. Шмотки были классные — помню японское платье мини в цветочек… И зимой — большая редкость по тем временам — дубленка (как мы все эту дубленку носили, я писала в воспоминаниях в книге «Она и о ней»). О шмотках говорю потому, что Таня считала, что родители ее воспитывают в духе военного коммунизма, и поэтому она чувствовала себя золушкой в писательском «гетто» Аэропорта…

— Вы вместе работали в «Независимой газете», в приложении «Экслибрис». Каким она была сотрудником?

— Да, я тогда была замом главного редактора НГ и позвала ее на договор — вести полосу в НГ-Ex Libris. Что тут можно сказать — если бы все работали, как Таня, то давно бы наступил коммунизм! Лучшего — более ответственного, обязательного и внимательного работника я не встречала. Даром что поэт, богема… Она все делала, с одной стороны, творчески, а с другой, — с немецкой (датской!) аккуратностью и педантичностью. Никогда не задерживала полосу.

— Как ты считаешь, в какой сфере Татьяна Бек проявилась наиболее ярко — поэзия, литературная критика, литературоведение, журналистика, переводы? В разговорах со мной она сама часто задавала этот вопрос и называла себя и растением, и садовником…

— Наиболее ярко Таня проявилась в поэзии — это безусловно. Процитирую из самого последнего ее стихотворения, с пометкой «16 января 2005. Ночь»:

О, как странно стареть,
Матерея и хитросплетая
Зауральскую медь
И сокровища Индокитая,
Золотую парчу
И бумажные нити поживы…
Я жива. Я кричу.
И мои однокашники живы.
Хорошо-хорошо!
…И далекий потомок махновца
Заряжает ружье
И нацелился. Но — промахнется.

(«Потомки махновца» не промахнулись.)
Так же ярко она проявилась и в переводах, которые суть поэзия. Вот ее перевод из афганского поэта Халили:

Высшее счастье в мире — дружеская беседа.
Смерть меня ужасает тем, что в разлуке — друзья.
Но и земля сырая станет нам общим кругом,
И посему от жизни смерть отделить нельзя…

— это ведь тоже про себя!
А какие у нее замечательные литературно-критические эссе — хотя бы те же колонки «Исподлобья» на страницах НГ-Ex libris. Живая картина литературной жизни!
В журналистике она очень любила такой жанр, как интервью. Не ленилась расшифровывать, редактировать, вгонять в формат. Ориентировалась на Соломона Волкова. И с ним, кстати, сделала замечательное интервью, оно было опубликовано в том же НГ-Ex Libris-е.

— Какие поэты на нее оказали влияние?

— Таня пила из разных источников. Говорила, что до Пушкина не доросла, так ей почему-то казалось…
Если говорить о созвучии ее женской душе, то это, наверное, Ахматова… Истеричность Цветаевой ее раздражала. А за самоубийство Таня ее даже осуждала, мы часто об этом спорили. Я говорила: «Представь только тот ужас, который она чувствовала в последние минуты»…
С точки зрения поэтической стратегии ей близок был — нравился! — Ходасевич: «И каждый стих гоня сквозь прозу..». За то же самое она ценила Слуцкого. И Межирова. Надо упомянуть и Рейна, увы…
Наши вкусы были прямо противоположными. Скажем, из шестидесятников я выбирала Вознесенского, Таня — Евтушенко. Она не могла читать Пелевина, Сорокина, которые меня так увлекали…
Она тяготела к традиции. Не любила постмодернистов, они ее раздражали. И очень любила Владимира Корнилова, как поэта и как человека.

— Какое влияние она оказала на современную поэзию?

— Про это ничего не могу сказать. В современной поэзии плохо ориентируюсь.

Беседу вел Евгений СТЕПАНОВ