Я встала около одиннадцати утра
Сделала зарядку и полила цветы
Потанцевала под восточную радио музыку
На завтрак кефир, адыгейский сыр
Лекарства для восстановления микрофлоры кишечника
К сыну пришли два приятеля
Сидят в Интернете, пьют пиво
Я позвонила археологу Лёне Яковлеву
Вернулся ли он из Ярославля
Его мама ответила – нет еще
Хорошо бы съездить его навестить
Поезжайте, вы очень поддержите Лёню
Экспедиция может затянуться до ноября
Сын вышел, попросил пятьдесят рублей
Я собралась ехать на Главпочтамт
По дороге выбросила пакет мусора
Выпустила двух слизняков из банки
Черепаха Барригда их не съела
Ушла в спячку под батареей
Я отправила бандероль в Саратов
Журнал «Май» для Игоря Алексеева
В универсаме купила черный хлеб
Пакет молока, «Доширак» — вкус креветок
Чипсы с беконом и укропом
Выбрала пять видов готовых салатов
Овощной, крабовый, из морской капусты
Рыбный и свекольный с сыром
Сорвала лист одуванчика для Барригды
Дома съела один из салатов
Вчерашний суп из плавленого сырка
Выпила аллохол и приготовила тюрю
Это мелко нарезанный черный хлеб
Густо посыпанный сухими морскими водорослями
Политый подсолнечным маслом, покропленный водой
Пришел бывший муж, забрал модем
Время от времени появляются друзья сына
Выходят курить на лестничную клетку
Сын подмел площадку перед дверью
Поел тюрю и пошел гулять
Уходя, попросил еще тридцать рублей
Я вымыла пол в ванной
Вытряхнула коврик, протерла подошвы тапок
В это время пришла дочь
Она опять ночевала у подруги
Поела тюрю и разные салаты
Села на диван, включила телевизор
Я выпила две чашки чая
Дочь тоже, с лимоном, пахлавой
Звонок — я подошла к телефону
Мама Миши Щербины, Людмила Александровна
Интересовалась, как работает салон «Премьера»
У Миши тахикардия, боится выходить
Такой умница, но такой больной
Просит запись его давнишнего выступления
Михаил Щербина очень интересный поэт
Только хотела сесть за компьютер
Как за него уже села дочь
Вдруг экран монитора стал желтеть
Дочь проверила соединение с видеокартой
Как обычно в таких случаях
Экран погас, пришлось вырубить машину
Я села за компьютер сына
Долго пыталась открыть панель управления
Пришлось звать на помощь дочь
Появилось требование insert system disk
Пришлось вырубить и эту машину
Я была в бессильном бешенстве
Стала снова дергать свой компьютер
Покуда видеокарта не выпала совсем
Теперь оставалось только ждать сына
Решила съесть яблоко и гранат
Началось телевизионное шоу «Последний герой»
Во время просмотра вернулся сын
Мимоходом воткнул на место видеокарту
Его компьютер тоже заработал нормально
Сын разогрел макароны с тушенкой
Я доела тюрю и салат
Пришел мой старый добрый друг
Вместе досмотрели шоу «Последний герой»
Началось другое шоу «Серебряная калоша»
Я, наконец, зашла в Интернет
Нашла трактат Натальи Воронцовой-Юрьевой
«Гамлет. Шутка Шекспира. История любви»
«…еще один ключ к пониманию…»
Меня все время отвлекал телевизор
Зашла на почту mail.ru
Мне пришло два новых письма
От Vovana выкинула не читая
Там приглашения на литературные вечера
В салонах и кафе Нью-Йорка
Другое письмо от Игоря Алексеева
Он прислал два своих стихотворения

В черные бездны забвенья летя,
необоримым потоком несомый,
стонет во сне человек невесомый,
сжавшись в комок, как больное дитя.

И параллельно летят в пустоте
клочья чужой стихотворной метели:
«Поздняя осень. Грачи улетели.
Лес обнажился. Поля опусте…»

Чудо-кристаллы классических призм.
Легкие рифмы, счастливые игры.
Следом плывут караваном верлибры.
Вот и окончился постмодернизм.

А человек засыпает, спасен,
от равновесий любви и разлуки.
Слышит он сквозь посторонние звуки:
«Спи, мой любимый, забудь обо всем».

Чувствуя прикосновенье руки,
он распадается под одеялом,
слыша: «На нас не таращится дьявол.
Это у страха глаза велики.

Здесь никого. Мы с тобою вдвоем.
И далеко беспощадное утро.
Мы не расстанемся ни на минуту.
Жили мы вместе. И вместе умрем».

Вновь тишина воцаряется, лишь
голос в ответ дребезжит, убывает:
«Ты говори, только так не бывает.
Так не бывает, как ты говоришь».

Воспаленные слезы утешь.
Отшептавшие письма не рви.
В этом городе ветхих надежд
Невозможно прожить без любви.

Ты в окно посмотри наугад.
Там распахнутый мается двор.
Там теряет листву виноград.
Словно рушится красный забор.

Главный врач средне-волжских широт
Вновь меняет зеленку на йод.
А на небе один самолет.
А на небе другой самолет.

Ты случайную кофту надень.
Засвисти посреди тишины.
Будто нету убитых людей.
Будто нету гражданской войны.

Кошка глупая кресло когтит.
Мимо сонная муха ползет.
А один самолет долетит.
А другой самолет упадет.

Я послала сообщения в Питер
Аркадию Бартову и Светлане Бодруновой
Валерию Земских и Дмитрию Григорьеву
А также Владимиру Яременко-Толстому
Они должны получить авторские экземпляры
Журнала «Май» и журнала «Июль»
Которые я отдала Арсену Мирзаеву
Еще послала письмо Владимиру Строчкову
С тремя присоединенными фотофайлами
Три куклы — Литвак, Байтов, Строчков
Я их сделала из проволоки
Поролона, тряпок, волос и прочего
Затем показала приятелю картинку-комок
Сделанную Эдуардом Кулёминым из Смоленска
Путем трансформации строфы моего стихотворения

вдруг жалоба родится наизусть
истошная огрызкою бумажной
в линеечку сомнительной и важной
и строгой и жестокой ну и пусть

Мой друг пошел принимать душ
Я села на край ванны
Гладила тело мужчины в воде
Лежа в постели, читали вслух
Книгу Тысячи и одной ночи
Начало сказки о Синдбаде-мореходе
«И были там инструменты для
Музыки и веселья и прекрасные
Рабыни, и все они стояли
На своих местах, по порядку;
А посреди зала сидел человек
Знатный и почтенный, щек которого
Коснулась седина; был он красив
Лицом и прекрасен обликом и
Имел вид величественный, достойный, возвышенный
И почтенный». Мы погасили свет
Уже пятьсот тридцать седьмая ночь