Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

Камиль ХАЙРУЛЛИН
К СТОЛЕТИЮ ПОЭМЫ А. Блока "ДВЕНАДЦАТЬ"
(полемические заметки)



Камиль Хайруллин — литературовед и философ. Родился в 1946 году в Казани. Окончил Казанский университет в 1969 году. Был заведующим и профессором кафедры философии Казанского педагогического университета (1987-2011). Автор пяти книг: "Философия космизма", "Космизм: жизнь-человек-ноосфера", "Космизм Александра Блока", "Жизнь, смерть, космос, вечность", "Константин Васильев и Виль Мустафин" и двух поэтических сборников "Звездный свет" и "Откуда к нам приходят сны…". Соавтор двух нотных сборников песен: "Талисман" и "Любимые песни". Публиковался в коллективных поэтических сборниках, в философских и литературных журналах и газетах. Лауреат премий журналов "Дети Ра", "Зинзивер", "Зарубежные записки" и газет "Поэтоград" и "Литературные известия". Член Союза писателей ХХI века. Кандидат философских наук. Живет в Казани.

"В белом венчике из роз —/ Впереди — Исус Христос"
А. Блок

Александр Блок — мой любимый поэт, как и для очень многих почитателей русской поэзии. Два года назад вышла в свет моя книга "Космизм Александра Блока", в которой я постарался показать особенности Блока как человека и поэта и раскрыть философско-мировоззренческие аспекты его творчества. Была затронута и тайна смерти поэта. До этого в журнале "Зарубежные записки", № 27, 2015 года, была напечатана моя статья "Бог и революция (Образ Иисуса Христа В поэзии Александра Блока)". И вот в журнале "Аргамак. Татарстан", № 1 (27), 2018 года, я прочитал статью Петра Ткаченко "В согласии со стихией…", написанную в связи со столетним юбилеем выхода в свет поэмы Блока "Двенадцать". Эта же статья появилась и в "Литературной газете", № 5 (6629), 2018. И она заставила меня вновь вернуться к Блоку, его жизни и творчеству, поскольку появилось желание дать свой отклик на эту статью.
В ней Ткаченко предлагает свою интерпретацию поэмы "Двенадцать" и, прежде всего, фигуры Христа, появляющуюся в финале поэмы. Автор приводит множество цитат из дневника, записных книжек и писем Блока, характеризующих противоречивое революционное время, его переживания и раздумья, связанные с поэмой, а также разнообразные отзывы на нее. А необычность, новаторство и многозначность поэмы, как известно, порождали диаметрально противоположные отзывы, начиная от восторга и кончая ее гневным осуждением, в зависимости от позитивного или негативного отношения к революции.
Ткаченко справедливо выделяет важные слова Блока о том, что поэма была написана в соответствии с могучей революционной бурей, стихией, обрушивающей весь старый мир. В январе 1918 года, когда писалась поэма, Блоку казалось, что началось землетрясение, шум которого он слышит. Поэт воспринял революцию как потрясение устоев всего земного миропорядка, вносящего изменения во все сферы жизни, начиная от состояния природы и кончая культурой и человеческим сознанием. Иначе говоря, Октябрьская революция, по Блоку, совсем не сводилась только к свержению Временного правительства и захвату власти большевиками.
Мысль о революции как очистительной буре, столь необходимой для России и ее будущего, возникла у Блока еще в пору революции 1905 года. Он ненавидел всю систему государственной власти царской России, считая ее давно себя изжившей. В одном из писем к В. Розанову поэт утверждал: "Современная русская машина есть, конечно, гнусная, слюнявая, вонючая старость… Революция русская в ее лучших представителях — юность с нимбом вокруг лица. Пускай даже она не созрела, пускай отрочески не мудра — завтра возмужает". Блок стремился узреть в революции какой-то религиозный смысл.
Как аристократ духа и одновременно поэт-народник он с отвращением относился и к буржуазному классу, к его сытому и пошлому самодовольству. Вот такая отчаянно-гневная запись есть в его дневнике, запись, касающаяся соседа-буржуя: "Отойди от меня, сатана, отойди от меня, буржуа, только так, чтобы не соприкасаться, не видеть, не слышать…".
С воодушевлением и восторгом встретил Блок Октябрьскую революцию. Ура! Свершилось то, чего он так ждал и желал. Старому "страшному" миру пришел конец. Наступает новая эра, и будет совсем другая жизнь. Так думал поэт и выдвигал сверхзадачу: "Переделать все. Устроить так, чтобы все стало новым, чтобы лживая, грязная, скучная безобразная наша жизнь стала справедливой, чистой, веселой и прекрасной жизнью". В одном могучем творческом порыве Блок в начале 1918 года создал поэму "Двенадцать", прозвучавшую как многоголосый народный гимн свершившейся революции. В поэме выразились и революционное освобождение сознания народа от чувств гнета и рабского унижения, и ощущение наконец-то обретенной свободы, правда, пока понимаемой как анархия и произвол, и возникновение небывалых переживаний самих себя как новых хозяев мира, перед которыми не устоят никакие враги, защитники всего старого. А марш дозора двенадцати красногвардейцев по ночному, охваченному снежной вьюгой Петрограду, во главе которого неожиданно возникла фигура Христа, символически показывал движение новой власти и народа в сторону совершенно другого справедливого мира, порядка без помещиков и капиталистов, без министров и генералов, без других персонажей прежнего мира. В число последних включались и попы — служители официальной церкви.
Пожалуй, мало найдется истории русской литературы произведений, сопоставимых с поэмой "Двенадцать" по тому количеству и накалу споров, которые она вызвала. Не закончились эти споры и сейчас.
Сразу после выхода поэмы те, кто был за революцию и большевиков, стали упрекать Блока в неуместности постановки Христа во главе революционного дозора красногвардейцев и полагать, что надо бы там обрисовать образ комиссара или даже самого Ленина. Те, кто был против революции и большевиков, обвинили Блока в предательстве и кощунстве, считая, что тот с помощью образа Христа оправдывает и освящает революцию и новую большевистскую власть. С. Алянский, организатор издательства "Алконост", ставший другом Блока в последние годы его жизни, вспоминал: "О "Двенадцати" говорили и спорили везде: среди интеллигенции и передовых рабочих, в партийных кругах и беспартийных. С особой страстью обсуждало поэму студенчество… А Христос так и остался отвлеченным, туманным и непонятным".
Многие правомерно обращались к Блоку с просьбой объяснить парадоксальное присутствие Христа в поэме, причем изображенным странным образом "с кровавым флагом". Следует признать, что поэт четкого и исчерпывающего объяснения не дал. Собственно говоря, у Блока такого объяснения и не было. Но то, что Христос появился в поэме не просто так, не случайно, это точно. Ничего не проясняли слова поэта о том, что если всмотреться в столбы метели, то можно увидеть Христа.
Как я уже говорил, Блок воспринял революцию и в религиозном свете. По свидетельству К. Чуковского, поэт в первые дни после того, как она произошла, защищая ее в споре, даже восклицал: "А я у каждого красноармейца вижу ангельские крылья за плечами". Хотя, конечно, красногвардейцы, шагающие в поэме "Двенадцать", совсем не похожи на ангелов, а напоминают бунтарей-разбойников. Но ведь и Христос в поэме необычный, не церковный. Можно сказать, бунтарский и народный и в то же время какой-то призрачный, плывущий по воздуху и символический. Сам поэт проявлял колеблющееся и противоречивое отношение к образу Христа и даже говорил, что иногда ненавидит "этот женственный призрак".
Не следует забывать, что Блок во многом творил в духе мистического символизма и любил создавать образы своих героев в ореоле загадочности, таинственности, многозначности и недосказанности, как бы предлагая читателям и слушателям давать им свои трактовки.
В своей книге и указанной статье о Блоке я привел 12 вариантов объяснения присутствия Христа в поэме. Не буду их приводить (подробнее см.: Камиль Хайруллин. Космизм Александра Блока. Казань, 2016, с. 20-24), отмечу только, что большинство из них это присутствие увязывает с великим значением революции, взятой в ее религиозных измерениях. Есть среди них и версия, трактующая Христа как образ-символ смены одной веры другой.
Вот и Ткаченко предлагает такую версию в своей статье. Но о переходе к какой вере идет речь? Речь идет о переходе к старообрядческой вере, а точнее о возврате к ней. Чем обосновывает свою точку зрения Ткаченко?
Первое. По мнению Ткаченко, герои поэмы "Двенадцать" ведут себя вольно и довольно странно по отношению к религии. У них нет богоборчества, они обращаются к Богу, прося благословения, но весьма скептически относятся к существующей церкви, ее атрибутам и служителям. Иначе говоря, революционный люд в поэме за Бога и с Богом, но против церкви. Речь идет об официальной православной церкви, тесно сросшейся с царской властью.
Ткаченко пишет: "Вот она — драма русской жизни: "Мировой пожар в крови — Господи, благослови!" На мировой пожар, на революцию, атеистическую по самой своей природе, на право пальнуть в "Святую Русь" испрашивается благословение у Господа. Это кажется недопустимым, невозможным и немыслимым. Но в таком случае это — не "кощунство", а нечто совсем иное, разумом непостижимое. Какая-то иная вера… Неверующие, атеисты, нехристи к Богу не обращаются…".
Второе. Ткаченко обращает внимание на то, что "Имя Спасителя дано в староверческом, старообрядческом написании — Исус, а не в позднейшем, никоновском Иисус…". Тогда, "Если красногвардейцы идут за Христом, олицетворяющим старую, правую веру, это значит, что идеалом человеческой жизни для них остается тот уклад, до Никоновской "реформы"". Ткаченко делает вывод: по-другому объяснить появление Христа в таком его написании "пожалуй, невозможно".
Я уважаю чужое мнение и полагаю, что трактовка Христа из поэмы "Двенадцать", предложенная Ткаченко, имеет право на существование. Но она вызывает серьезные возражения. Эта трактовка обращена назад и носит ретроградный характер. А в поэме красногвардейцы, охваченные чувством свободы, идут во главе с Христом вперед в будущее. И вряд ли образ Христа возник в сознании Блока, когда он писал поэму, в связи с тем, что ему привиделось стремление народа вернуть старообрядческую веру. А такое написание имени Христа и появление Его в столь нетрадиционно церковном виде можно объяснить следующим образом.
Для этого надо обратиться к дореволюционному времени и учесть то, что Блок уже тогда неоднократно пытался представить в своих стихах образ Христа. Как известно, в начале XX века в России произошел религиозно-философский Ренессанс. В интеллигентской среде стали много говорить и писать о грядущей революции духа, о необходимости изменения роли религии в жизни общества и превращении христианства из оплота защиты традиционных ценностей в революционную обновляющую силу. Тогда нарастало и разочарование в официальной православной церкви и утверждалось мнение, что она утратила истинный дух Христа, который сохранился только в душе русского народа. Такого мнения придерживался и Блок. Он изучал апокрифы и различные учения христиан, отвергнутых официальной церковью и рисующих Христа в непривычных обличьях, в том числе в виде бунтаря-революционера. Важную роль в возрастании его интереса именно к такому Христу сыграло его общение с представителями так называемого голгофского христианства — крестьянским поэтом Николаем Клюевым и редактором журнала "Новая земля" Ионой Брихничёвым. Голгофские христиане стремились представить Христа в виде "мужицкого бога", призывающего не к смирению и терпению, а к борьбе с угнетателями и эксплуататорами народа. Они видели в народной революции путь к установлению царства Божьего на Земле, кладущему конец всякому рабству и нищете.
Блок написал такие стихи о народном крестьянском Христе:

Когда-то там, на высоте,
Рубили деды сруб горючий
И пели о своем Христе.
<…………………………..>
И капли ржавые, лесные,
Родясь в глуши и темноте,
Несут испуганной России
Весть о сжигающем Христе.
Есть у поэта и такие строки:
Вот он — Христос — в цепях и розах —
За решеткой моей тюрьмы.
Вот Агнец Кроткий в белых розах
Пришел и смотрит в окно тюрьмы.

Христос есть Спаситель и Освободитель. Изображение Христа, обрамленного белыми розами, было характерно для деревенских церквушек, и часто таковое имелось и в крестьянских избах.
Таким образом, стихи Блока о Христе говорят о стремлении поэта увязать святость с мятежностью, божественность с бунтарством. Так что возникновение Христа в революционной поэме "Двенадцать" и именно в таком виде можно объяснить логикой развития этого образа в творчестве поэта.
Когда писалась поэма, а это — середина января 1918 года, только что избранный поместным Собором патриарх Тихон выступил с воззванием, направленным против большевиков. Об этом, наверняка, знал Блок. И данное обстоятельство вполне могло послужить для него еще одной причиной для введения Христа с "кровавым флагом" и в несовременном написании его имени в поэму, чтобы подчеркнуть, что если и официальная церковь против революции и новой власти, то Бог вместе с ними, вместе с народом и за них. Первые послереволюционные месяцы Блок горячо поддерживал большевиков, которые, кстати сказать, только с этого времени стали именовать себя коммунистами. А до этого коммунистами в России называли себя лишь некоторые группировки анархистов.
Я не вижу указаний на возврат к старой христианской вере в поэме "Двенадцать". В руках блоковского Христа вместо креста флаг. Так о каком же возврате к старой вере может идти речь? Наоборот, поэма своими символами, устремлениями и ритмами как бы дышит утверждением новой веры и надеждой появления нового строя всей жизни. И этот строй, где хозяевами жизни являются сами трудящиеся, где все равны, нет богатых и бедных и царит обстановка солидарности, сотрудничества и братства. Короче говоря, этот строй — социализм или коммунизм.
Со времен появления "Манифеста Коммунистической партии" К. Маркса и Ф. Энгельса в Западной Европе и в нашей стране предпринимались многочисленные попытки связать коммунизм с христианством и усмотреть в их заповедях и идеалах некоторую общность. Возникло даже такое социально-философское направление — христианский коммунизм. Видный представитель этого направления немецкий философ Эрнст Блох говорил о том огромном впечатлении, которое произвела на него поэма Блока "Двенадцать". В одной из известных его работ "Принцип надежды" имеются такие утверждения: "Где есть надежда, там есть религия"; "Где Ленин, там и Иерусалим"; "Большевистская реализация коммунизма — часть вековой борьбы за Бога".
У нас идею русского христианского социализма выдвинул Ф. Достоевский. В его дневнике можно прочитать о том, что "наш русский социализм" есть "всесветное единение во имя Христово". Была намечена такая стратегическая цель: в своей исторической миссии Россия должна явить миру праведное общество, строй которого будет основываться на христианских заповедях. Сторонниками христианского социализма были известные русские философы С. Булгаков, Г. Федотов, В. Эрн, Л. Карсавин. Они критиковали нравственную сторону капитализма и придавали религиозный смысл труду, коллективизму и социальной активности. По своему пытались связать социализм с религией и такие деятели социал-демократической ориентации, как М. Горький и Ан. Луначарский.
Идеи христианского социализма и коммунизма веяли в духовной атмосфере революционного времени. И такой чувствительный человек, как Блок, не мог не воспринять их в своих творческих исканиях и прозрениях. Сотворенный им образ Христа противоречиво нес в себе в концентрированной форме его разные чаяния, надежды и даже иллюзии и заблуждения. В своей книге я рассмотрел вариант трактовки блоковского Христа, предложенный С. Булгаковым и П. Флоренским, согласно которому Блок ошибся: он за Христа принял Антихриста (подробнее об этом см. мою книгу).
Мне кажется, что образ Христа в поэме может выражать и факт несогласия Блока с атеизмом большевистской власти и марксизма, который он считал "железной догмой, сковывающей естественные движения жизни". В этом пункте поэт был не солидарен с большевиками изначально. Великая интуиция подсказывала ему, что русский народ, несмотря на все разочарования относительно официальной церкви, увлечения атеизмом и обработку его атеистической пропагандой, был и останется народом религиозным, православным. Время подтвердило правоту поэта, когда советский строй в нашей стране прекратил свое существование.
Ткаченко, ратующий за возврат к старообрядческой вере и ностальгирующий по советскому времени и СССР, почему-то не вспоминает, что за советский период истории число христианских церквей сократилось в десять раз и были репрессированы тысячи священнослужителей, но зато с удовлетворением констатирует то, что патриаршество в нашей стране было восстановлено "Генеральным секретарем правящей партии" Сталиным.
Ткаченко молчит о том, что после написания поэмы отношения Блока и большевистской власти изменились. В феврале 1919 года Блок в числе лиц, публикующих свои произведения в левоэсеровских изданиях (его поэма "Двенадцать" вместе со статьей "Интеллигенция и революция" и стихотворением "Скифы" были изданы в левоэсеровской газете "Знамя труда"), был арестован сотрудниками ЧК. В протоколе допроса были зафиксированы слова Блока о том, что он, сочувствуя течениям социализма и интернационализма, склоняется более к народничеству, чем марксизму.
С указанного времени, если судить по записям в дневнике, заметкам в записных книжках, Блок перестал одобрительно высказываться о большевиках и Советской власти. Глухое недовольство и горькое разочарование стали нарастать в нем в связи с той складывающейся вокруг обстановкой, совсем не соответствующей надеждам, возникшим в первые месяцы после Октябрьской революции. Пьянящий восторг, вызванный ей, прошел, и наступила пора мучительного отрезвления. Где обещанные свобода и равенство, когда на деле реализуется насильственная политика военного коммунизма с очень жестоким отношением к людям? Где гуманизм и справедливость, когда без суда и следствия расстреливаются массы людей? Конечно, Блок понимал, что революции и утверждения нового строя без разрушений, насилия и жертв не бывает и первоначально таковые оправдывал. Но потом у него встал вопрос: разве можно построить справедливое гармоническое общество на безоглядном произволе властей, тотальном терроре и крови огромного числа жертв? Было от чего придти в отчаяние людям, остро чувствующим все происходящее. А именно к таковым принадлежал Блок.
Особое возмущение у поэта вызвало идеологическое вмешательство партийно-советской власти в дела художественного творчества, в частности, литературы и театра. Истинное творчество невозможно без свободы, а новоявленные чиновники, которых Блок назвал "чернью", душат свободу творчества, навязывая свои идеологические установки и вводят запреты. Об этом незадолго до своей смерти Блок говорил в речи "О назначении поэта", посвященной Пушкину.
"А что в первую очередь необходимо поэту? "Покой и воля". Они необходимы для освобождения гармонии. Но покой и волю тоже отнимают. Не внешний покой, а творческий. Не ребячью волю, не свободу либеральничать, а творческую волю, тайную свободу. И поэт умирает, потому что дышать ему нечем; жизнь потеряла смысл… И Пушкина тоже убила вовсе не пуля Дантеса. Его убило отсутствие воздуха".
Блок так же умер из-за отсутствия воздуха в прямом и переносном смысле. Сначала он перестал писать стихи, перестал слышать музыку революции, музыку жизни. В душе у него что-то умерло. Затем развилась смертельная сердечная болезнь. Одна из последних записей в дневнике Блока гласит: "Мне трудно дышать, сердце заняло полгруди".
Блок мечтал о том, что Россия станет новой Америкой, могучей свободной страной, в которой утвердится "великая демократия".
Слов "свобода", "демократия" в статье Ткаченко нет. Она дышит гневом по отношению к либералам и заканчивается словами, полными ненависти, в адрес революции 1991 года. Каких только негативных характеристик здесь нет! Это — революция "криминальная и бескрылая", без идеалов и высоких порывов; это — "реабилитация самого низкого в человеке", "истребление всего живого", это — "преступление разрушения страны", "срыв и зигзаг истории", "провал в нашем цивилизационном развитии". Ткаченко пишет о том, что сколько теперь народных сил будет необходимо для преодоления этого срыва, зигзага истории и провала в развитии страны. Ведь укором этому якобы стоит поэма Блока "Двенадцать".
Что же предлагает Ткаченко? Реставрировать советский строй? Восстановить СССР? Но это же невозможно. Неужели он не понимает того, что историю нельзя повернуть вспять?
Мне тоже не понравились многие последствия революции 1991 года: "дикий" капитализм, явно несправедливая приватизация, рост криминала, коррупция, падение нравов и др. Это была почти бескровная "бархатная" революция, произошедшая под флагом слома тоталитаризма и утверждения принципов свободы и демократии. Люди ее встретили с большими надеждами, многие из которых, увы, не оправдались. Что же касается современной и особенно международной обстановки, то она тоже оставляет желать лучшего. Нелегко сейчас живется и нам, пенсионерам, и людям, пытающихся заниматься творческим, в частности, литературным трудом. Но не надо звать в прошлое и сеять атмосферу раскола и конфронтации. Пора уже больше думать не о том, что разъединяет людей, а о том, что их соединяет. Как бы не было трудно, надо идти вперед. К этому, на мой взгляд, и призывает знаменитая поэма Александра Блока.