Нить Ариадны

тебе - меня плеНИТЬ
раНИТЬ
мне - тебя замаНИТЬ
одурмаНИТЬ
в лабиринте
НИТЬ
НИТЬ
НИТЬ
чтобы нас соедиНИТЬ
НИТЬ
оборвется НИТЬ
некого виНИТЬ
ничего не измеНИТЬ
только в памяти храНИТЬ
помНИТЬ
НИТЬ
НИТЬ
НИТЬ
помиловать нельзя казНИТЬ


Геометрия
(анагриф)

Теория

Моря ритм,
грот,
трио гетер.
Иго им –
трое мегер,
торг имея.
Мирт, грим,
тоги теряем, реем.
Оргия игр греет мир.
Гея ярит,
Гере орет –
игре горе!
Миг - метеор –
мрите!
-Горим!
Г ром гремит,
Троя горит,
ор, мор, морг –
ярмо горя.

Итог

Гомер теряет героя


Герой и чудовище

Тьма кипеть до сотворить свет.
Каждая,
что на мужчину глядит с вожделением,
уже была с ним –
во сне.
Но он даже в ее сне
не хотел на нее смотреть.
Сжимать и пульсировать ядра планет,
разбегать галактики и свистеть в след,
но он даже в темени тьмы темноты
не хотел на нее смотреть.
Каменный сад создать из статуй тех,
кто посмел на нее взглянуть.
"Я всего лишь смотреть в глаза тому,
кого я любить - убить".
Но даже его статуя
на нее не станет смотреть.
Каждая, кто хотеть иметь раба,
стать рабыней того всегда,
кто нет на нее смотреть.
Герой вынимает меч,
траекторию строит ум,
чертит в воздухе дробь,
в знаменателе - голова.
Катится, гаснет, бледнеет, шипит
черный снаряд запредельной пращи.


Воспоминание

Еще разрыв навеки не возник
меж деревом, конем и человеком,
в живых лесах текли живые реки,
превращались девушки в тростник.
Старый Пан настраивал свирель,
на старый пень садясь, скрестив копыта.
Ласкает ночь Селены взор открытый,
деревья обвивает дикий хмель.
И всех пиров неутомимый гость –
бредет, качаясь, Вакх неугомонный,
блаженный, полупьяный, полусонный,
в руке терзая винограда гроздь.


Лебедь

Глаз собирает солнце, словно линза,
звенит в ветвях невидимая лира,
в ручье дробится холодно и ломко
ладонь твоя, как маленькая лодка.
Невидимый сквозь листьев летний лепет
плывет торопливо вечный лебедь.
Глаза смежит короткий жаркий сон,
и бог сойдет на землю окрылен.
Глаз вызывает созвездие Лебедя из темноты
Звенит межзвездный зуммер: “Ты - ты - ты...”
В ручье ломая лучи,
ладонь - радар, направленный вдаль
Невидимый днем ночью отчетлив,
плывет пылающей тенью
Затмит на миг - взрыв!
И бог обводит светом весь контур тела


Нимфа ручья

В ручье омыть светящуюся кожу,
вплетая кудри в завитки волны.
Ты нимфа, ты на женщину похожа,
угаданную в облике весны.
Бежит вода по облачному телу,
но что светлее - тело ли, вода?
Здесь голубой просвечивает в белом
и розовым становится, когда
придут в движенье тела очертанья
и выпрямится линия плеча
а руки ввысь рванутся в вольном танце,
волос лавину за собой влача.
Тогда любуясь четким отраженьем,
напрячь, как лук, тугой изгиб спины...
Но зарябит, разбитое движеньем,
услужливое зеркало волны.


Минотавр

Таурус - таурус – минотавр
в лабиринте памяти
В нем есть центр
страха – ужаса
Фобоса - Деймоса
Там и бог - бык
В нем есть центр
радости – наслаждения
радуги – наваждения
Там и бык - бог
Рык страсти
или
крик страха
там?
Таурус – таурус – минотавр


Дриада

И
Из
Ивы
Дева
Вышла,
Дышала
Листвой,
Шелестом
Колдовала,
Заманивала,
Обволакивая,
Зеленоглазая,
Длинноволосая,
Прохладноголая,
Серебристотелая,
Влаголономанягцая
Взородарительница,
Волноплещущелунная
Зерцаломерцательная
Печалевздыхательница


Мир геоцентрический

Снимая с плеч тяжелую обузу,
вновь Гелиос уводит в ночь коней.
Еще Персей не победил Медузу,
небо каменеет перед ней.
Не думая о том, что впереди,
короной змей покачивая гордо,
царица озирает звездный город,
созвездьями играя на груди.
Вошедшая в круговорот времен,
гордясь собой, глядит Кассиопея,
по предсказанью севшая на трон,
вселенной править не умея.


Горизонты заката

Аргонавт Орфей фейервеером лиру развернул
пальцами струны переплыл, приструнил Сирену
море умиротворил, богов уладил
Горизонтом запада возлежали богини
Закат руно золотил
Органавт Бах в тигле Лейпцига лады плавил
возгонял звуки в каменной реторте Томаскирхе
Готики закат золотил парик Баха - руно барокко
Боги плескались в звуках лиры
боги бурлили в трубах органа
каждая труба выдувала бога
Фьордами фуги Орфея-Баха
в ореоле ауры плыл орган - Арго
От Орфея-Баха формула Фейербаха:
"Человек человеку - Бог".


Дельфы

"Исихия" по-гречески - тишина,
"эхо" - у меня есть, "ихо" - эхо,
                                 "охи" - нет.
...и их исихии
сухая синь.
Но в мантии пиит нам - вон
тот кипарис.
А кипарис сему - мессира пика
в небо.
Но змеем зон
вилась дорога к морю
и взглядом вниз
вила залив
и
"ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш"
вилось с олив.
Нас
винами манив,
вино руин и уронив
и осушив все чаши,
зной -
вор дна ел олеандров
мякоть.
А лестниц белый шаг
до клавиш сшивал код -
лад, и камень нем, а кидал
от сухих уст - "О!"
Эхо их - о.
Эхо ихо!
Ихо! - Охи...
У меня есть эхо
в Дельфах:
"Дай, оракул, злу карой ад!"


Рим

Небесными знаками пишется слава Риму,
сходящимися в середину:
amore е Roma –
любовь и Рим
Восток Индии воздвигается из-за Востока арабов,
Призывая amareRama -
Раму любить
Рама - рама неба небытия
Рим - мир бытия без неба
Когорту штурмовиков вывел Рем
и в последних Романовых рухнул Ромул -
Но волчица-кормилица вращает глаз - радар
Ее вой не переводится на язык зоопарка
Яростнее, чем Рим, мир-меч
вращается антенной на острие
рукоять ласкает ладонь
Еще не зная номера рока
Близнецы глядят друг на друга
но каждый видит себя в другом
И когда наконец трубы
прохрипели свое - Рем умер
в точке стечения звука
деловито
дико
как робот Ромул
начинает возводить Рим.


Мрамор

Мрамор, мрамор в мраморе
– Мр-р-р-р amor-r-r-re, -
мурлычет античный кот на руинах Рима.
Roma - роман
Между камнем и временем,
там из мрамора прорастают женщины
обнаженно-бесстрашны.
Даже в стае все лебеди
                    одиноки,
как Овидий.
Зато утки все разом:
– В Краков, в Краков, в Краков!
Овидий запрокинул к небу чело,
вспоминая итальянское cielo – небо –
и мрамор, мрамор в мраморе:
– Ашоге...


Веер Венеры

ВЕНЕРА - кто ей равен?
В нее вся ВЕРА.
НЕВА - речная ВЕНА
ей жизнь на севере дала,
удочерила,
и НРАВ и НЕРВ переняла.
Венера - ВЕЕР тайн,
Ей на АРЕНЕ РЕВ
и вид ужасных РАН
не страшен.
Но черный ВРАН
на белое плечо уселся.


Императорское лето

Два императора Рима
забрали два месяца лета
императорам править охота
хотя их на свете нету
Их обтекает лениво
река забвения Лета
Нежится в теплых садах
мать Аполлона Лето
Юлий готовится к битве
одетый в древесные латы
плащ из листвы зеленой
на летнем ветру трепещет
Венок из дубовых листьев
величьем чело венчает
Плетут ему травы сандалии
из мяты и повилики
А на поляне тронной
сторожевые олени
склонили рогов короны
Ерозно оскалило зубы
лесное лохматое войско –
лисы медведи волки
Юлий в грозе июльской
свой Рубикон переходит
он налетает громом
молнии меч сверкает!
Гасит вальяжный Август
соком плодов румяных
адреналиновый выброс
его грозовых небес
Венок золотых колосьев
Августа лоб венчает
Торс его загорелый
лозой виноградной обвит
Август в счастливой лени
пьян предчувствием пира
В чаще резной зеленой
зыбкой и шелестящей
звездного урожая
винные гроздья висят
Синий пурпурный черный
зеленый и золотистый –
для вечного летнего пира
весь виноград готов
Вином здесь любовь смеется
сатиры визжат в нетерпенье
октавы смеха вакханок
призывно звучат в ночи
... а за рекой сентябрь
Птицы сбиваются в стаи –
лететь в запредельный Египет
октябрь собирает тучи
голый дрожит ноябрь...
Правит блаженный Август
всей вакханалией лета
С пиром грядет Воскресенье
из мраморных тяжких гробов!