* * *

На что я трачу жизни годы
И что пытаюсь я сберечь?
Перевожу язык природы
На человеческую речь.
Я верю в некие явленья,
Что мне пытаются помочь...
И если день теряет зренье,
То зренье обретает ночь!
И в этом благостном свеченье,
Когда я сам стою во мгле,
Передается мне значенье
Всего живого на земле
Через мерцающие воды,
Через тревожный птичий крик...
А времена? Бегут народы
С материка на материк.
Их гонит люд другого толка...
И, чтоб на каплю мир сберечь,
Перевожу я душу волка
На человеческую речь!


* * *

Дрова ль готовлю, гвоздь ли забиваю
Или кошу зеленую траву —
Случается — весь мир я забываю
И даже забываю, что живу.
Уходишь в состояние покоя —
В небесный луч, в природу, в благодать...
Бывает, солнце так течет с рекою,
Что от сиянья речки не видать.
Но миг приходит — память открываю,
Как солнце открывает синеву.
И ничего уже не забываю,
И даже удивляюсь, что живу!


* * *

Как-то давнего знакомого повстречал.
Он полюбопытствовал: “Жизнь состоялась?”
Я замешкался и помолчал,
Но ответил так: “Она отстоялась...”.
Ведь отстаивается мутная вода
В озере, в стакане или даже в луже.
Всякие бывают у человека года:
Одни посветлее, другие — похуже.
И, окинув взором свой пройденный путь
От родной избы, от живого оконца,
Сказал еще: “Есть какая-то муть,
Но все же над нею хватает солнца!”


* * *

Все тружусь, все тружусь без конца.
Кто-то сказал: “Деловой!”.
Могилы матери и отца Заросли травой...
Все некогда, все дела...
Закружил меня белый свет.
Вот и у родителей жизнь была,
А теперь ее нет...
Войду в ограду их со стыдом,
Выдерну всю траву.
Как ощутима здесь мысль о том,
Что я на земле живу!
Послышался колокольный звон
(Церковь — семнадцатый век).
Словно бы весть из других времен
Посылает мне человек.
И так музыкально на тяжкий погост
Небесный падает звук,
Что вижу вдруг сияние звезд
Во мраке сердечных мук...


ОТВАГА

Всюду нужна отвага!
Вот вспыхивает река:
То ярких лучей ватага
Пробилась сквозь облака.
И сразу: раздолье света
И много веселых лиц...
Как славно моя планета
Поет голосами птиц!
И слышится в этом пенье
Высокий торжественный лад:
Отвага и вдохновенье
Кругом чудеса творят!
И у меня есть тяга:
Прогнать свои облака,
Чтоб, как ручей из оврага,
Выныривала строка
Из хаоса подсознанья,
Из тех родовых глубин,
Где светится мирозданье...
И я его господин!


МОЛНИЯ

У молнии, как у собаки,
Неведомо что на уме...
Зловещая вспышка во мраке
Опять исчезает во тьме.
И снова опасным зигзагом
Пронзается небо во мгле —
И сердце тревожится сразу:
В порядке ли все на земле?
Когда-то мальчишкой у дома
Следил я за каждой грозой,
За дальним рычанием грома,
За молнией, как стрекозой.
Теперь же отнюдь не мальчишкой
Вопрос задаю я во тьме:
Похожа ли молнии вспышка
На злобную вспышку в уме?
Ведь трудно бывает от гнева
Себя и других уберечь...
И мне вспоминается небо,
И грома безумная речь.
Рождаются эти стихии
Не для человеческих бед...
Но все-таки души людские
Они проверяют на свет!


РУССКАЯ ДОРОЖКА

Наша русская дорожка
В мир ведет не без чудес...
Вот и мать глядит в окошко,
Словно солнышко с небес...
Где сынишка? Ноги свесив,
Мчится с горки ледяной
На своих салазках... Весел
Взгляд у матери родной.
Почему-то не затмился,
Воскресился этот взгляд...
Дом, в котором я родился,
Разыщу я наугад.
Разыщу, хоть нет на свете
Той приземистой избы,
Где плелись живые сети
И моей земной судьбы.
Я распутал их немножко.
В них осталось мало тьмы.
Наша русская дорожка
Просветляет все умы!
На Руси и жизнь, как сказка:
Счастье шествует с бедой.
Мир то ласков, то неласков,
То старик, то молодой.
Но всегда в почете правда,
Хоть бывает сильной ложь.
Лучшей доли мне не надо,
Лучше мира не найдешь!
Там, где я катался, месяц
Мчится с горки ледяной
На своих салазках... Весел
Взгляд у матери родной!