Голодаю душой и карманом,
И желудок, понятно, пустой.
Разразиться бы толстым романом,
Как какой-нибудь пятый Толстой!
Закатиться б с жокеем в усадьбу!
Поразмять лошадиную рать!..
А потом на крестьянскую свадьбу
По-отечески томно взирать…
Притулиться б к разлапистой деве,
Что на барщину ходит полоть,
Как Адам новоявленной Еве,
Подарить ей костлявую плоть…
Только я — не эстет и не барин,
И далек от подобных идей,
Я — невзрачный московский хазарин,
Если проще сказать — иудей.
За ночь высохли зимние боты,
Старый зонт растопырен, как щит…
Ровно час до любимой работы…
Чу! Будильник под сердцем трещит!..

Сердчишко стихотворного птенца
Всего лишь листик на осенней ветке…
А у меня — звериный нюх ловца,
Я, так сказать, лазутчик, я — в разведке.

Бумага и машинка на столе.
Ясна задача. Ритм и рифма — "в теле"…
Нет искренности в нашем ремесле!
Есть результат в безбожном нашем деле!

Лесная чаща без приметы.
Вот этой ломаной тропой,
Как сохачи на водопой,
На полустанок шли поэты.

Хрустел звериный шаг скупой,
И были в сумерках заметны
На лбах морщины, как заметы,
Лосиных глаз распах слепой…

Пичуги били из кювета…
Плыла медлительная Лета
Река, невидная собой…

И клокотали до рассвета
Колокола лесного лета —
Зеленой Родины прибой…