Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

Дорогие читатели!


В этом выпуске "Наша Смоленка" представляет кусочек творчества профессионала в области международных гуманитарных связей, высокоэрудированного эксперта по многим важным "контактным" вопросам и одновременно живого, открытого человека с великолепным чувством юмора. Владимир Павлович Иванов окончил МГИМО, аспирантуру Дипакадемии, по линии КМО и Бюро "Спутник" налаживал связи с молодежью десятка самых разных стран, а потом представлял Российский центр международного научного и культурного сотрудничества при МИД России в Индии, Непале, Монголии, Болгарии. Длительные командировки в эти страны дали богатый материал для искрящейся радостью книги о жизни, которая, как говорит сам Владимир Павлович, "никогда не была тем беспросветным болотом, образ которого так настойчиво пытаются навязать нам злобные неудачники, не нашедшие себя тогда и никому не нужные в России сейчас". Предлагаем вашему вниманию одну главу из этой книги, вышедшей в прошлом году под названием "Приключения в заповеднике и другие байки Палыча". Дело было… Впрочем, все станет ясно из самого текста, а нам лишь остается добавить, что, выйдя в отставку, В. П. Иванов является сегодня первым заместителем исполнительного директора Фонда поддержки и защиты прав соотечественников, проживающих за рубежом (того самого Фонда, что расположен в нашем здании на Арбате — д.55/32), и в свободное от работы время готовит к печати новые байки Палыча. Рассказать-то есть о чем…


Великая сила искусства


"Такую музыку нужно слушать не раз и не два.
Но я больше одного раза не могу".
Джоаккино Россини о Рихарде Вагнере

Чертыхнувшись, Палыч сел на кровати и посмотрел на часы. Было три часа ночи. Палыч вышел на кухню. Там, с обреченным выражением лица, курила жена. Даже на кухне были слышны гнусавые напевы под ситару и тамболу. Когда голос становился тише, включались бубен и барабан. В спальне же, выходящей окнами прямо на непальское ночное увеселительное заведение, не то что спать, разговаривать было невозможно. Можно было только кричать.
Все началось с того, что хозяин закусочной, расположенной прямо напротив Российского культурного центра, решил расширить бизнес. Бамбуковая, с соломенной крышей, открытая пристройка к старому кирпичному дому и раньше пользовалось дурной славой. Завсегдатаи сидели до полуночи, а кто хотел выпить ночью, стучали в дверь в любое время.
Из развлечений в заведении был только старый магнитофон, который без перерыва играл индийскую или непальскую попсу. В почти идеальном непальском климате старые жилые дома традиционно имеют только резные ставни без стекол. Поэтому все, что происходило внутри помещений, было хорошо слышно на улице и наоборот. Днем, когда в городе кипела жизнь и что-то подобное играли почти в каждом доме, проблем для работы центра заведение не создавало. Тем более, что находилось оно с тыльной части здания, куда выходили только окна квартиры директора. Ночью же не помогали и закрытые окна.
После того как с помощью полиции Палыч практически прикрыл незаконную ночную активность, хозяин притона озлобился и оформил лицензию на круглосуточную работу. Сначала Палыч хотел договориться с хозяином по-хорошему, предложив понизить громкость магнитофона до приемлемой, но понимания не встретил. Ссылаясь на демократические преобразования в стране, хозяин нагло заявил, что он свободный человек и с лицензией может делать что хочет.
Тогда Палыч решил привлечь на свою сторону сынишку садовника центра, который жил прямо над заведением. На эту мысль его навела удивительная для России, но довольно обычная для потомка горных непальских племен упертость.
Палыч хорошо помнил ситуацию, когда на какой-то праздник пятилетнему пацану подарили настоящий полицейский свисток, он свистел несколько дней без перерыва с утра до вечера. В переулок, слыша полицейские трели и думая, что идет облава на маоистов, перестали заходить прохожие. В заведении почти не стало посетителей, и играть национальную музыку было не для кого. Из близлежащих домов начали выселяться кошки и крысы. Под непрерывный свист в доме напротив скончалась больная старуха. И хотя была она преклонного возраста, и время умирать ей давно настало, из похоронной процессии, несущей под свист тело на кремацию, в адрес пацана раздавались проклятия и угрозы. Свистеть он перестал только после того, как доведенные до отчаяния соседи пообещали сжечь дом вместе со свистуном. Тогда отец, который страдал меньше всех, проводя время в саду русского центра, свисток отнял, а парня выпорол.
Заручившись поддержкой отца ребенка, Палыч объехал все близлежащие магазины игрушек и к своей радости обнаружил большую китайскую жестяную трубу, любимый музыкальный инструмент футбольных фанатов. Труба издавала душераздирающий рев и очень понравилась мальчику. Прочно устроившись на подоконнике над питейным заведением, он затрубил так, что улица содрогнулась. Посетители выдержали не более двадцати минут и стали разбегаться. Последний завсегдатай, который не успел допить налитое, ушел вместе со стаканом.
Хозяин пытался возмущаться, но соседи и родственники садовника, также уставшие от ночных песнопений, встали на сторону музыкального ребенка.
Смолкали звуки иерихонской трубы только с заходом солнца. Мстительный хозяин, несмотря на отсутствие клиентов, включал свой магнитофон на полную мощность и уходил с семьей спать к родственникам на соседнюю улицу.
Ситуация явно заходила в тупик. Рассчитывать на то, что пацан сможет продержаться еще несколько дней, не подорвав свое здоровье, было нельзя.
Ночевать в гостиной, выходящей на противоположную сторону российского центра, было неудобно. Нужно было искать кардинальное решение.
Решение нашла жена Палыча, профессиональный индолог и философ. Воспользовавшись паузой, созданной соло на трубе, она досконально перерыла фонотеку центра и вернулась с пачкой виниловых пластинок. Наступило утро. Соседский пацан, проснувшись, снова взялся за трубу, но к обеду выдохся. Оживший хозяин, злорадно поглядывая в сторону российского центра, тут же запустил музыку. Улица замерла, ожидая дальнейшего развития событий.
На плоской крыше центра жена Палыча руководила группой местных сотрудников, которые сноровисто таскали наверх динамики, усилители, проигрыватель и кабели.
— Там, где сила не помогает, — сказала жена, — должны действовать разум и знания. Будем воспитывать на европейской классике. На попытки Палыча, ссылаясь на авторитеты, протащить тезис о том, что Восток и Запад никогда не сойдутся, жена ответила коротко:
— Это мы посмотрим.
К вечеру, когда в забегаловку настороженно потянулись посетители, все было готово. Имевшаяся в наличии звуковая техника была нацелена на оппонента. И когда горизонт окрасился в закатный багровый цвет, жена дала команду:
— Начинаем!
С первыми звуками оцепенело не только окружение центра, казалось, сжалась вся природа. Бессмертную оперу Рихарда Вагнера "Валькирия" из тетралогии "Кольцо нибелунгов" соперник ожидал менее всего. Ко второму действию, когда на весь район прозвучала знаменитая ария Брунгильды "Siegmund! Sieh auf mich!" (Зигмунд! Близок час!), улицы, прилегающие к центру, опустели.
К третьему действию, когда валькирии носятся на конях и пытаются перекричать бурю, вызванную гневом Вотана, к главному входу в центр, с искаженными ужасом лицами, подтянулась группа местного населения. За руки они держали хозяина злополучного заведения.
Делегацию вышел встречать Палыч.
— Он больше не будет, — указывая на хозяина заведения, прошамкал возглавлявший делегацию древний старик в застиранных белых солдатских кальсонах, как выяснилось, — старейшина улицы. Палыч видел его в первый раз. Как объяснили позже, он был такой дряхлый, что последние несколько лет, разбитый параличом, на ноги не вставал. И только бессмертный талант Вагнера вернул его к активной жизни.
— Выключите, пожалуйста, эти звуки из ада! — попросил старик, не имеющий иммунитета к европейской культуре. — Давайте договариваться.
Дальше все было просто. Зигфрид с Брунгильдой умолкли. Палыч с бывшим противником сели за чашу примирения. Жителям улицы из центра подтянули напитки. Закуску выставило заведение. Исцелившийся старейшина провозгласил тост за взаимопонимание и соседскую дружбу. Испуганно поглядывая на крышу центра, откуда приветливо махала рукой жена Палыча, все выпили.
График музыкального сопровождения работы заведения был согласован к взаимному удовлетворению. Отец юного музыканта сбегал наверх, вернулся с трубой и торжественно, как знак всеобщего примирения, под одобрительные крики присутствующих, Палыч и бывший противник (ресторатор) растоптали ее ногами.
Великая сила искусства свела вместе Восток и Запад.

Непал, 1996 г.