Ч Е Р В Ь
***
банановая кожура
свисала с потолка
банановая кожура c щупальцами без присосок
малышка-червячок
не ел четыре дня
с тех пор как выбрался из земляных подвалов
малышка-червячок
увидел кожуру
она щупальцем ловила лучик солнца
прекраснейшей была
банановая кожура
четыре дня ел червячок банановую вкусность
***
BAD ASS
_
медоед берёт то, что хочет
медоед обожает балет
мёд не есть
станет толстым
иногда пьёт вино
под хруст газет
под хруст костей
поёт песни
и стонет
в экстазе
медоеду не нужен совет
дайте прозы побольше
голубой
поставьте сушиться мет
обездвижили нас в секунду
волокно шерстяного халата на трупе
улика
явила свой чёрный цвет
на оконце
решётки
засохший букет
медоед говорит глядя в зеркало
***
кости сгибались
в суставах
щёлкали
раз два
щёлк щёлк
создавали из звуков предложения
раз два
щёлк щёлк
скачут кости в пальчиках по столу
по спинке
стула
по спинке
моей
раз два
прыг скок
кости твёрдые
под кожей мягкой
кости белые
под кожей прозрачной
и бежит кровяная речка
рядом
раз два
шлёп шлёп
щекочет волнами
костяных ребяток
и фаланги хохочут громко
раз два
хо хо
и от смеха сгибаются
в суставах
щёлкая
раз два
щёлк щёлк
***
кряп кряп
кривые
опчики
к ряду
встали красавцы
табачные кучки
где мои фильтрики?
белые поганочки
ваточки пушистые
где мои бумажки?
тоненькие листики
рубашки полосатые
раз два
через машинку
случились
самокруточки
сами крутятся
сами курятся
***
мой проволочный космос из червей
апоп съедающий пространство
несёт в мой мир пристойный
хаос
знамением бытия
в пустынные палаты без дверей
на троны мирозданий
вознося
один из десяти
и я на той же лодке
себя же обратил
в светило без огня
и без страховки
я разливал
являл
сияние мировых огней
тусовке
и массам в масках
без лица
к чему теперь сияние глиттерного блеска
мои костюмы - голография
я сам себе
и солнце
и луна
одним лицом свечу
другое только ночью открываю
я ждал
зеленокожего
и сам им стал
а может был всегда.
банановая кожура
свисала с потолка
банановая кожура c щупальцами без присосок
малышка-червячок
не ел четыре дня
с тех пор как выбрался из земляных подвалов
малышка-червячок
увидел кожуру
она щупальцем ловила лучик солнца
прекраснейшей была
банановая кожура
четыре дня ел червячок банановую вкусность
***
BAD ASS
_
медоед берёт то, что хочет
медоед обожает балет
мёд не есть
станет толстым
иногда пьёт вино
под хруст газет
под хруст костей
поёт песни
и стонет
в экстазе
медоеду не нужен совет
дайте прозы побольше
голубой
поставьте сушиться мет
обездвижили нас в секунду
волокно шерстяного халата на трупе
улика
явила свой чёрный цвет
на оконце
решётки
засохший букет
медоед говорит глядя в зеркало
***
кости сгибались
в суставах
щёлкали
раз два
щёлк щёлк
создавали из звуков предложения
раз два
щёлк щёлк
скачут кости в пальчиках по столу
по спинке
стула
по спинке
моей
раз два
прыг скок
кости твёрдые
под кожей мягкой
кости белые
под кожей прозрачной
и бежит кровяная речка
рядом
раз два
шлёп шлёп
щекочет волнами
костяных ребяток
и фаланги хохочут громко
раз два
хо хо
и от смеха сгибаются
в суставах
щёлкая
раз два
щёлк щёлк
***
кряп кряп
кривые
опчики
к ряду
встали красавцы
табачные кучки
где мои фильтрики?
белые поганочки
ваточки пушистые
где мои бумажки?
тоненькие листики
рубашки полосатые
раз два
через машинку
случились
самокруточки
сами крутятся
сами курятся
***
мой проволочный космос из червей
апоп съедающий пространство
несёт в мой мир пристойный
хаос
знамением бытия
в пустынные палаты без дверей
на троны мирозданий
вознося
один из десяти
и я на той же лодке
себя же обратил
в светило без огня
и без страховки
я разливал
являл
сияние мировых огней
тусовке
и массам в масках
без лица
к чему теперь сияние глиттерного блеска
мои костюмы - голография
я сам себе
и солнце
и луна
одним лицом свечу
другое только ночью открываю
я ждал
зеленокожего
и сам им стал
а может был всегда.
Андрей ЧЁРНЫЙ
"Он выполз из подземелья"
Он выполз из подземелья, как будто объявляя, что пришла новая парадоксальная поэтика, но маленькая, "ламповая". Казалось бы: игровая форма ("кряп кряп /кривые / опчики … / встали красавцы / табачные кучки / где мои фильтрики?..."), ироничные стихи, не претендующие ни на что, кроме нескольких минут пьяного внимания где-то на балконах общежития с видом на частный сектор и собак с кусками мяса в красных слюнявых пастях.
Парадокс всюду: вроде как это относительно короткие высказывания, не лишённые эстетики отвратительного, которые не прокричишь, которые для узкого круга. Но в то же время это смелость, яркость – ни в коем случае не незаметность.
Интересно посмотреть на первое и последнее стихотворения из подборки: с одной стороны – пространство подвала, маленький червячок и банановая кожура ("с щупальцами без присосок", о чём не стоит забывать), но с другой – троны мирозданий, хаос, бытие, Я, ставший зеленокожим – покинувший планету Я, Я-не-здесь. Лирический субъект ожидает себя, конструирует свой "космос из червей".
А почему, собственно, червь??? Есть предположение, что здесь он выступает и как медиатор (традиционная мифология), и как нечто демиургическое. Его среда – фильтрики, рубашки, вино, в стихах вне подборки – каннибализм, морская пена солью на распоротое брюхо поэта. Он сам себе создаёт среду. Об этом ещё ниже будет пара слов.
Червь высовывается из вино-кровавого месива, и, закуривая самокрутку, лукавит: "не умер маргинал ещё во мне". Не только не умер, но в расцвете сил.
Он ищет истину и не находит: "…и массам в масках / без лица…". В процессе поиска истины изучает собственную анатомию: "кости сгибались / в суставах / щёлкали / раз два / щёлк щёлк /создавали из звуков предложения…". Поэзия физиологична у Червя, она соткана из съеденного, выпитого, скуренного, она связана и с бытом, и с философией, она – логичный продукт сознания, предельно неформального.
Поэзия Червя звучит жутковато. В ней хохот, шлёпанье, щёлканье, кряпанье, чавканье. Атмосферность – одна из специфических черт Червя.
Пожалуй, Червю не шибко нужны слушатели: "медоед говорит глядя в зеркало / ". Стихи нас ставят перед фактом: это мой космос. Не нравится – я выколю тебе глаза. Шучу. Не нравится – просто проигнорируй. Если нравится – заходи на пару самокруток. Нам с тобой по пути. Здесь главное – попасть в червивые ритмы – "…раз два / прыг скок / кости твёрдые…".
Парадокс всюду: вроде как это относительно короткие высказывания, не лишённые эстетики отвратительного, которые не прокричишь, которые для узкого круга. Но в то же время это смелость, яркость – ни в коем случае не незаметность.
Интересно посмотреть на первое и последнее стихотворения из подборки: с одной стороны – пространство подвала, маленький червячок и банановая кожура ("с щупальцами без присосок", о чём не стоит забывать), но с другой – троны мирозданий, хаос, бытие, Я, ставший зеленокожим – покинувший планету Я, Я-не-здесь. Лирический субъект ожидает себя, конструирует свой "космос из червей".
А почему, собственно, червь??? Есть предположение, что здесь он выступает и как медиатор (традиционная мифология), и как нечто демиургическое. Его среда – фильтрики, рубашки, вино, в стихах вне подборки – каннибализм, морская пена солью на распоротое брюхо поэта. Он сам себе создаёт среду. Об этом ещё ниже будет пара слов.
Червь высовывается из вино-кровавого месива, и, закуривая самокрутку, лукавит: "не умер маргинал ещё во мне". Не только не умер, но в расцвете сил.
Он ищет истину и не находит: "…и массам в масках / без лица…". В процессе поиска истины изучает собственную анатомию: "кости сгибались / в суставах / щёлкали / раз два / щёлк щёлк /создавали из звуков предложения…". Поэзия физиологична у Червя, она соткана из съеденного, выпитого, скуренного, она связана и с бытом, и с философией, она – логичный продукт сознания, предельно неформального.
Поэзия Червя звучит жутковато. В ней хохот, шлёпанье, щёлканье, кряпанье, чавканье. Атмосферность – одна из специфических черт Червя.
Пожалуй, Червю не шибко нужны слушатели: "медоед говорит глядя в зеркало / ". Стихи нас ставят перед фактом: это мой космос. Не нравится – я выколю тебе глаза. Шучу. Не нравится – просто проигнорируй. Если нравится – заходи на пару самокруток. Нам с тобой по пути. Здесь главное – попасть в червивые ритмы – "…раз два / прыг скок / кости твёрдые…".