***

Поедем, Зина, в Карантин1.
В ландо поедем, словно графы,
Увидим стены древней Кафы,
Коснёмся времени седин.
Цветаевой Марины сплин
Висит над тропкой звуком арфы,
Кивают шеями жирафы –
На море мачты бригантин.
Поедем, Зина, в Карантин.

Над Феодосией октавы
Читает ветер, хочет славы,
Поэта меряя аршин.
Любимая, на зов витрин
В ландо поедем, словно графы.

Мы получили помощь Марфы2
В годину горестных кручин –
С тобою стал я не один.
Друг друга крепко мы обнявши,
Увидим стены древней Кафы.

К закату солнца апельсин
Кровавит моря желатин.
Пока читаем жизни главы,
Да, помоги нам, Боже правый,
Коснёмся времени седин.
Поедем, Зина, в Карантин.
____
1 Карантин – район города Феодосии с остатками генуэзской крепости.
2 Святая Марфа –  в православии покровительница семьи.


***

Стихами листья плачут на ветру,
Кустарник по могиле ветви стелет.
Навек поэт остался в Коктебеле,
Встречая первым солнце поутру.
Плита подобна тёплому костру,
Что согревает путника доселе.
Стоящему у каменной постели
И в холод и в июльскую жару
Стихами листья плачут на ветру.

Войны гражданской страшные качели –
Безжалостно любого перемелет.
Спасал людей у смерти на пиру.
Талантом совершённому добру
Кустарник по могиле ветви стелет.

С душой ребёнка в грузно-тучном теле,
Что обожает шалость и игру,
Отдавший дом собратьям по перу,
Творивший на заоблачном пределе,
Навек поэт остался в Коктебеле.

Срывает время фальшь и мишуру,
Не гасит у Волошина искру.
На память о бесстрашном менестреле
Пускай звучит над Киммерией шелест,
Встречая первым солнце поутру.
Стихами листья плачут на ветру…

ТИШИНА НА ДЕРЕВНЕ ЛЕЖИТ,
Избы холод сковал изнутрИ,
Шелестит в огородах камыШ,
И тропинки травой зарослИ.
На дороге стеною бурьяН,
А зверьё растащило стогА.

Не залает тревожно ПолкаН,
Абсолютная смерть-тишинА.

Далеко разложения смраД
Ежевикой ползёт по землЕ.
Расплескался на небе пожаР,
Ежедневно предшествуя мглЕ.
Вечер. Снова унылый напеВ
Наиграл труб остылых оргаН.
Еле-еле, как в сказочном снЕ,

Лёгкий ветер в поля убежаЛ.
Единичкой глухой в тишинЕ
Жалко крикнул под стрехою стриЖ,
Избы холод сковал изнутрИ…
ТИШИНА НА ДЕРЕВНЕ ЛЕЖИТ.


***

Убежав из сумки чёрта,
Над Диканькой бродит месяц.
В хатах бабы тесто месят –
Наступает Рождество.

Над лампадою протёрта
Запылённая икона.
Слово божьего закона
Запрещает колдовство.

Но летят из труб упёрто
Разудалые Солохи.
Глаз порочных жгут сполохи:
"Где мужское естество?!"

Пьют мужчины по четвёртой,
Самогон в селе не слабый,
И без ласки стонут бабы
На святое торжество.

Пост прошёл и для обжорства
Снедь румянится на печке.
Судьбы доверяют свечке
Девки: "Будет сватовство?"

Гопака не спляшет мёртвый.
В танце светится веселье.
Он – от бед и горя зелье,
Украины волшебство.

Умирала старушка в ленинградской квартире,
Голод высушил тело, седина цвета стали,
А с неё "Незнакомку" в прошлом веке писали.
Всё в военном пожаре, все забыли о мире –
Смерть играет ноктюрны на безумном клавире.
А так хочется света, чуть побыть в пасторали,
Ну хотя бы наесться, танцевать в светлом зале.
Замирая в объятьях, всё считать "три-четыре"…
Умирала старушка в ленинградской квартире.

В ветхом старом комоде под защитой вуали
За Гражданскую орден и другие медали,
Фотография сына в генеральском мундире.
Далеко сын запрятан лагерями Сибири,
Голод высушил тело, седина цвета стали.

За окном на портрете улыбается Сталин:
"Мы врагов победили, власть советская шире".
Но победные речи бьют из памяти гирей –
Там, в большом кабинете, мать и сына пытали,
А с неё "Незнакомку" в прошлом веке писали.

Вспоминается Питер, муж, убитый в трактире,
Из подруг – Зинаида, всё отдавшая лире.
Жизнь тихонько уходит, вдаль стремясь по спирали,
А недавно на внука похоронку прислали.
Всё в военном пожаре, все забыли о мире…
Умирала старушка в ленинградской квартире.

Как яд, вода колодца прошлого
Струится холодом по венам.
Строка стиха, на боль проросшего,
В мозгу колотится рефреном.
Топлю печаль в бокале пенном,
Хотя люблю, как в детстве, сладости.
Висят регалии по стенам –
У всех людей бывают слабости.

Росточка с детства малорослого,
Не ставший в жизни бизнесменом,
Из пионерии пронёсшего
Презрение к любым изменам,
И мысли доверять катренам,
Поэзию любя до старости,
Я заражён советским геном,
У всех людей бывают слабости.

Автомобиля нет роскошного
И в доме не живу отменном,
Прося простить меня, ничтожного,
К любимым припадал  коленям.
Сходя по жизненным ступеням,
Я не старался делать гадости,
Но жалости не знал к гиенам,
У всех людей бывают слабости.

Не жил я в бочке Диогеном –
Не упускал земные радости.
О человеке современном:
"У всех людей бывают слабости!"

Что-то шепчут ласковые волны,
Ёжится луна на небосклоне,
Россыпью алмазов – Млечный путь.
Ночью чистотою воздух полный
Освежает горы, что в поклоне
Епанчой вдоль вод легли уснуть.

Медленно иду по кромке пляжа,
Отряхнув забот домашних взвесь.
Радуюсь – с души спадает тяжесть,
Если отдыхать, то только здесь!