Возвращение Крыма сравнимо с Куликовской битвой

Писатель Александр Лапин считает, что принадлежит к эпохальному поколению

Завершая работу над эпопеей "Русский крест" Александр Лапин обещал читателям, что следующий роман будет не менее увлекательным и при этом совершенно неожиданным. Писатель сдержал своё обещание. Философско-мистический роман "Святые грешники" выйдет из печати уже в декабре. А на нынешней ММКВЯ он представил новый замысел – роман "Крымский мост", над которым сейчас увлечённо работает.

– Александр Алексеевич, существует ли для вас граница между литературой и жизнью? Где она походит?

– Наверное, по страницам каждой новой рукописи. Именно они являются тем пространством, где события, люди, проблемы неким непостижимым образом переплавляются из фактов нашей повседневности в фабулу, сюжетные ходы и судьбы персонажей нового романа. Как это происходит – ни один писатель вам не сможет толком объяснить, потому что и сам не очень хорошо себе этот процесс представляет. Творчество в определённой степени остаётся загадкой и для самого художника. Но одно правило, на мой взгляд, должно быть чётким и незыблемым: литература всегда остаётся авторским переосмыслением действительности, а не скрупулёзным её копированием. Роман – не публицистика, реальные события – это только фон для развития сюжета и мотивировка поступков персонажей.

– Значит, в вашем новом романе "Крымский мост" фоном для развития сюжета стали события 2014 года?

– Не совсем. Отправной точкой романа стало начало 90-х, а присоединение Крыма обусловило кульминационные события в жизни моих персонажей. Главный герой – морской офицер, поставленный перед необходимостью покинуть Крым вместе с кораблём, на котором он несёт службу. Ситуация не вымышленная – авианосный крейсер "Адмирал Кузнецов", который украинские власти не хотели выпускать из рук, уходил из Севастополя тайком, ночью. Но мой герой не имеет реальных прототипов – я прожил длинную жизнь, мне было из чего его выплавить.

– Наверняка что-то пригодилось и из личного опыта?

– Я начинал службу на Черноморском флоте. Правда, это было недолго. Потом не раз приезжал на встречи с моряками-черноморцами, когда работал корреспондентом "Комсомольской правды". Побывал и совсем недавно – "собирал" фактуру.

– События такого масштаба, как присоединение Крыма, принято оценивать с большой дистанции, а вы взялись за роман буквально по горячим следам. Хотите "остановить мгновение"?

– Современники исторических событий редко отдают себе отчёт в том, что происходит. В Крыму я вижу, как люди, принявшие судьбоносное решение, пережив небывалый восторг, теперь относятся к этому спокойно: свершилось то, чего они хотели, значит, можно жить и радоваться – растить детей, работать, любить. Так и все мы – за круговоротом повседневности не ощущаем, что причастны к событию, с которого начались новая история России и новый виток мировой истории. По значимости я сравнил бы возврат Крыма с Куликовской битвой: тогда Русь начала выход из-под гнёта Золотой Орды, сейчас – из-под гнёта псевдолиберальных догм, которые нам так долго навязывали. О Крыме пишут много, но в основном публицистику, которая оказывает на людей далеко не такое сильное влияние, как литература. Подать эпохальное событие самого недавнего времени через яркую историю, в которой переплетены судьбы обычных людей, – вот задача, которая мне сейчас по-настоящему интересна.

– "Крымский мост" у вас ещё в работе. Зато "Святые грешники" выйдут из печати буквально через пару месяцев. Почему вы на ММКВЯ не ограничились презентацией уже законченного романа?

– Когда роман завершён и передан в издательство, он отделяется от автора и начинает жить собственной жизнью. Как ребёнок, который в одночасье покидает родителей. Я поставил последнюю точку – и больше для этого "ребёнка" ничего уже сделать не могу. Дальше его судьба зависит от издателей и читателей. Это ощущение взятой вершины знакомо каждому писателю. Когда тебе есть что ещё сказать людям, на бумагу просится новый замысел. И как новорождённый для родителей становится средоточием всех забот, так и для автора его новое начинание затмевает всё, сделанное прежде.

– Не потому ли презентации новых книг порой проходят так обыденно? У читателей горят глаза, им хочется узнать от автора о новой книге как можно больше, а ему вроде и неинтересно отвечать на их вопросы…

– Не вините автора – у него в голове уже царит новый замысел! Замыслы ведь не подчиняются "расписанию". Нередко ты ещё один роман не закончил, а в голове уже вызревает что-то новое. Оно постепенно обретает конкретные очертания, обрастает смыслами. Эта медленная подспудная работа продолжается всё время, пока ты пишешь то, что уже вызрело. И когда книга уходит в печать, ты тут же начинаешь раскладывать по полочкам то, что выльется со временем в новую книгу.

– Вот прямо-таки по полочкам – методично и последовательно? И вдохновение, как у профессионалов и положено, в расчёт не идёт?

– Именно методично и последовательно. Когда-то Чехова поклонники спрашивали, пишет ли он по вдохновению. Ответ их разочаровал: если писать только по вдохновению, ничего путного не выйдет.

– И роман "Святые грешники" задумывался как раз тогда, когда вы заканчивали работу над эпопеей "Русский крест"?

– В "Русском кресте" мне хотелось рассказать о нашем поколении – поколении, которому выпало четверть века жить в эпицентре поистине эпохальных перемен. Считаю, было бы непростительно, если бы оно не оставило своего следа в нашей литературе. Но из того, чем мне бы хотелось поделиться с читателем, темы и мысли, изложенные в "Русском кресте", составляют процентов тридцать. Пришёл черёд новых тем, которые волнуют и меня, и моих возмужавших героев. Битвы за "место под солнцем" у них уже позади, настало время подумать о душе, понять, наконец, в чём же смысл дарованной им жизни.

– Вы назвали свой роман философско-мистическим. Мистика сегодня жанр популярный, а вот философский роман многим представляется эдакой тяжеленной глыбой, которую обычному человеку с места не сдвинуть. Как вам удалось соединить несоединимое?

– Есть определённые правила, которые я стараюсь соблюдать. Книга должна быть увлекательной и понятной: то, что тяжело даётся, читатель просто отложит в сторону. Я давно занимаюсь изучением мировых религий и различных эзотерических учений, и мне очень хотелось поделиться своими размышлениями и открытиями. Донести их суть можно через увлекательную историю – не зря же практически в любой религии самым распространённым жанром является притча. Я старался вести своего читателя от одной истории к другой, каждый раз меняя жанр. В "Святых грешниках" можно найти и историческое исследование, и детектив, и эротический роман, и мистику, и фантастику. Умение "играть" жанрами – вопрос профессионального мастерства писателя, которое и даёт возможность "соединять несоединимое".

– Книгоиздание – бизнес, ориентированный на прибыль. Её даёт литература простая, незамысловатая. Книги, подобные "Русскому кресту", пробиваются к читателю с большим трудом. Что могло бы им в этом помочь?

– На мой взгляд, проблема не в издательствах, а в торговых сетях – они сегодня диктуют правила. И не от алчности и жажды наживы им приходится торговать ходовым ширпотребом в ущерб серьёзной литературе, им просто иначе не выжить при нынешних правилах игры. И так и происходит – сколько книжных магазинов было в стране прежде и сколько осталось сейчас? Их же катастрофически не хватает, особенно в небольших населённых пунктах, а ведь именно там живёт большая часть населения. Нужна продуманная, взвешенная программа государственной поддержки книжной торговли.
Впрочем, хорошая, действительно нужная людям книга так или иначе, но пробьётся, найдёт своего читателя. И я очень благодарен судьбе, что пока с моими романами именно так и происходит.