— Послушай, — сказал Шелдон, с улыбкой посмотрев на нее, — тебе не кажется, что мне пора познакомиться с твоими родителями?
Лялька застыла, но виду не подала. Лучезарно сверкнув глазищами и обдав мужа волной неподдельной нежности, она томно проворковала:
— Давай поговорим об этом завтра. А сегодня у нас праздник.
И она подняла бокал с шампанским, жестом призывая его чокнуться.
Шелдон не заставил себя ждать.
Они сидели на веранде своего недавно купленного таунхауса в пригороде Вашингтона. Дом был небольшой, но уютный и стоял на берегу озера, к которому с веранды вела узенькая тропинка. Вид из дома был роскошный. За день озеро меняло цвет по крайней мере раз пять, от нежно-золотого утром до розового на закате, в промежутках искрясь то синевой, то серебром, то зеленью. Вечерами оно часто тонуло в молочной дымке, сквозь которую призрачными тенями выплывали деревья на противоположном берегу. Дикие гуси мирно щипали травку, у причалов теснились разного размера лодки. Лялька не могла на все это нарадоваться. Тем более, что до работы ей было минут десять езды. Да и Шелдону не намного больше.
Сегодня они праздновали обретение ею американского гражданства. Повод был серьезный, и потому пили не что-нибудь, а «Вдову Клико». Шампанское приятно покалывало язык и слегка кружило голову. Из комнаты неслись звуки «Весенних голосов» Штрауса. Лялька вскочила, схватила Шелдона за руки и закружила по веранде.
— Ты счастлива? — спросил он, крепко прижав ее к себе.
— Ага, — она тряхнула копной волос и засмеялась.
Лялька понимала, почему Шелдон задал ей вопрос о родителях именно сегодня. Они еще раньше договорились, что поедут в Россию после того как она получит паспорт. Но думать об этом ей не хотелось. Уж куда-куда, а в Красноярск ее совершенно не тянуло. Конечно, мать надо было бы навестить, она ее уже почитай как лет пять не видела, если не больше, но свидание с городом, в котором она выросла, удовольствия не сулило. Воспоминания детства были не из приятных, возвращаться и освежать их в памяти? Зачем? Правда, можно было бы в Санкт-Петербург заехать, к тетке, которая ее обожала, и, собственно говоря, благодаря которой Лялька и оказалась в Соединенных Штатах…
Лялька была внучкой известного востоковеда, погибшего в застенках НКВД, и сосланной в Казахстан жены «врага народа», которая после его реабилитации в родной город не вернулась, а перебралась в Алма-Ату и там обосновалась. Лялькина мать, закончив институт и бросив непутевого Лялькиного отца, уехала по распределению в Красноярск, где сделала по советским меркам успешную карьеру, счастливо вышла замуж и дала Ляльке хорошее образование. Но, видно, петербургский дух, так и не выбитый из бабушки и проникший во внучку в детстве, не давал ей покоя. Красноярск всегда казался ей чужим, а, может, она чувствовала себя в этом городе чужой, но так или иначе, жить она там не могла и, закончив школу с золотой медалью, подалась к двоюродной тетке в северную столицу.
Тетка встретила Ляльку с распростертыми объятьями. К этому времени она осталась одна. Муж погиб в сорок втором, единственный сын умер, не оставив потомства. И всю свою неутоленную любовь она обрушила на Ляльку. Поинтересовавшись устремлениями племянницы, она посоветовала ей поступать не в университет, а в педагогический, на математическое отделение. Лялька послушалась и не пожалела. Учиться в университете имени убийцы своего деда ей вовсе не улыбалось, да и поступить в педагогический было намного легче. И она поступила. И училась на удивление легко и радостно.
Когда она заканчивала четвертый курс, по стране бодро шествовала перестройка. В институте появились иностранные гости. Иногда они просто сидели на лекциях, иногда вели семинары, после которых беседовали с приглянувшимися им студентами. Очень скоро удостоилась такой чести и Лялька. Уже знакомый ей по нескольким семинарам профессор из университета Джорджа Мэйсона попросил ее задержаться.
— Вас, если не ошибаюсь, зовут Паулина? — спросил он, обнажив в улыбке безукоризненные белые зубы.
— Павлина, — смутившись, поправила его Лялька.
Своего полного имени она не любила, хотя и названа была в честь не дожившего до ее рождения деда. Мало того, что в школе ее дразнили павлином, да к тому же и в написании имя перевирали, нарекая ее то Полиной, то Мальвиной. С детства она привыкла к Ляльке и всех окружающих приучила к этому кукольному наречению, которое ей как нельзя подходило: она была небольшого роста, с нежным румянцем на щеках с ямочками и копной шелковистых каштановых волос. Но не скажешь же американскому профессору, что тебя зовут Лялька…
— У нас вас будут звать просто Пола, — засмеялся профессор. — Я хочу вам предложить годичную стажировку в нашем университете. Поедете?
У Ляльки чуть не отвисла челюсть, но она поспешно подперла подбородок рукой.
В голове беспорядочно заметались английские слова, никак не складываясь в осмысленную фразу.
— Когда? — только и смогла выдавить из себя она.
— В конце августа, — спокойно ответил профессор. — Сейчас май. Оформление документов много времени не займет. А на каникулах я вам искренне советую усовершенствовать свой английский. Пригодится.
— Можно мне посоветоваться с родителями? — Лялька наконец обрела дар речи.
— Разумеется. Даю вам неделю на размышления. Вот программа вашего будущего учебного года в США. Почитайте. Думаю, что ответ будет положительный.
Прилетев как на крыльях домой, Лялька уселась за изучение программы. И если разговор с профессором до сих пор казался ей почти нереальным, то сейчас действительность нарисовалась весьма четко. Поэтому, когда они с теткой уселись за ужин, Лялька бодро объявила, что поедет в Америку.
Тетка обрадовалась и загрустила одновременно. Ей было жаль расставаться с Лялькой, к которой она за четыре года привязалась как к дочери, но упускать такой шанс было нельзя. И она Ляльку благословила.
Лето прошло в хлопотах. Тетка нашла хорошего педагога английского, с которым Лялька «разговорилась», преодолев страх делать ошибки. Собрали небольшой гардероб и наскребли немного долларов «на булавки». На жизнь, по идее, стипендии Ляльке должно было хватить. Проводить дочь прилетела из Красноярска мать. Кузины плакали в четыре глаза. Лялька смеялась.
— Ну я же не надолго, всего на годик, — утешала их она.
Судьба распорядилась иначе.
Шелдон включил гриль и принес поднос с замаринованными с утра стейками. Глядя, как он споро управляется с огнем, мясом и щипцами, Лялька вдруг почувствовала такой прилив страсти, от которого у нее захватило дух и захотелось одного: поскорее покончить с ужином и оказаться в спальне, всецело в его власти. Несмотря на внешнюю невозмутимость и даже некоторую застенчивость, в постели Шелдон был неотразим, и с каждым годом Лялька любила его все сильнее.
Познакомились они в самолете. Лялькин полет в Вашингтон предполагал пересадку во Франкфурте, на которую отводилось около двух часов. Проблуждав по немереных размеров аэропорту, Лялька в конце концов добралась до нужных ворот и, переведя дух, угнездилась на своем месте у окошка.
«Слава Богу», подумала она, «теперь можно и расслабиться».
Она откинулась в кресле и с наслаждением потянулась, но только собралась закрыть глаза, как над ней закачалась каланча. Каланча открыла верхний багажник и, наклонившись к Ляльке, тихо спросила:
— Простите, можно мне подвинуть вашу сумку?
— Конечно, — почему-то испугавшись, пробормотала Лялька.
Каланча затолкала в багажник свой небольшой чемоданчик на колесиках («как удобно», не преминула заметить Лялька) и уселась в кресло рядом с ней. Тут Лялька разглядела, что каланчой был молодой человек лет двадцати пяти, с мужественным лицом и волевым подбородком. Но когда его колени уперлись в этот самый подбородок, лицо смягчилось смущенной улыбкой.
— Вот, вырос на свою голову, — посетовал он Ляльке.
— Да как же вы восемь часов выдержите? — жалостливо изумилась она.
— А куда деваться? — вздохнул он. — Самолеты, увы, рассчитаны на среднестатистического индивида. Длинные ноги не предусмотрены.
— А почему вы exit row не попросили? — осведомилась Лялька.
— Попросил. Но в нем уже мест не оказалось. Ладно, когда взлетим, я ноги в проход вытяну. Опять же, погулять можно будет. Меня Шелдон зовут, — почти без паузы добавил он, — а вас?
— Лялька, — не задумавшись ляпнула она и тут же прикусила язык.
— Лялька? — удивленно переспросил он, и у него это вышло так смешно, что она не выдержала и рассмеялась.
— Это какое-то ненастоящее имя, — рассудительно продолжал он, — наверное, так вас в детстве звала бабушка, а потом оно с вами срослось.
— Вы абсолютно правы, — подивилась его проницательности Лялька. — По-украински лялька — кукла, а бабушка у меня была украинка. У нас часто девочек куколками называют.
— У нас тоже. Даже фильм был «Куколка» по пьесам Теннесси Уильямса. Вы не смотрели?
— Нет. Но у нас Уильямс был довольно популярен. В театрах ставили его «Стеклянный зверинец», «Сладкоголосую птицу юности» и, конечно, «Трамвай Желание».
— А у нас очень популярен ваш Чехов. Так как вас зовут на самом деле?
— Павлина. Правда, мой американский спонсор нарек меня Полой.
— А кто ваш спонсор? — поинтересовался Шелдон.
— Профессор университета Джорджа Мэйсона, который завербовал меня на стажировку.
— О, так вы едете учиться? А какая у вас специальность?
— Математика, — не без гордости заявила Лялька.
— Впечатляет, — согласился Шелдон. — У меня, к сожалению, с точными науками дружбы не получилось.
— А чем вы занимаетесь? — полюбопытствовала Лялька.
— Охраняю право граждан на собственность.
— Как это? — не поняла она.
— Я юрист.
Лялька посмотрела на него с уважением.
Тут стюардессы покатили тележки с обедом и напитками, и Шелдону снова пришлось втиснуть ноги между креслами. На этот раз ему все же удалось уместить их под откидным столиком, так что трапеза прошла относительно спокойно, а после стакана вина его беседа с Лялькой стала еще оживленнее. Болтая обо всякой всячине и почти непрерывно смеясь, они не заметили ни турбулентности, ни показанных по телевизору фильмов, не услышали плачущих младенцев и храпевшего позади соседа. И когда самолет пошел на посадку, Лялька с ужасом подумала, что больше Шелдона не увидит и поняла, что влюбилась. Причем по уши.
«Господи, сделай что-нибудь», мысленно взмолилась она.
Судя по всему, Господь ее мольбу услышал, потому что пока самолет колесил по необъятному полю, продвигаясь к месту своей стоянки, Шелдон спросил:
— Вас встречают, или самой надо добираться?
— Вот тут у меня инструкция, — Лялька полезла в сумочку, выудила листок бумаги и прочитала:
— Подойти с стойке «Голубого миниавтобуса». Показать этот адрес и заплатить наличными. Автобус довезет до кампуса университета. Там пройти в корпус приемной комиссии и обратиться к администратору.
— А деньги у вас есть?
— Есть. Мне в институте выдали на транспортные расходы.
— Я могу вас довезти, — вдруг сказал Шелдон и опять смущенно улыбнулся. — Моя машина запаркована на долговременной стоянке. А живу я недалеко от кампуса.
Лялька про себя возликовала, но для вида тоже смутилась.
— А это удобно? Я ваши планы не нарушу?
— Нисколько. Ну что, согласны?
— Буду чрезвычайно признательна, — церемонно согласилась Лялька.
То, что он пожертвовал временем ради нее, Лялька поняла, получив свой чемодан, поскольку у Шелдона, кроме ручной клади, багажа не было. И сердце ее сладко екнуло.
Через три месяца они обвенчались.
— Знаешь, — сказала Лялька, запихивая последний кусок стейка в рот, — пожалуй, ты прав. Твои родители уже приезжали и на свадьбу, и на новоселье. А моей маме это и сложно, да и не по карману. Давай прокатимся по моей родине, только я хочу и в Санкт-Петербург по дороге заехать. Ты не против?
— Кто бы возражал, — засмеялся Шелдон. — Я давно мечтал увидеть этот легендарный город. И, главное, сходить в Мариинский театр. На балет.
— Тогда заметано. Будем оформлять визу. Когда у тебя отпуск?
— Через месяц могу в любое время. А ты? Ты ведь меньше года как на работу устроилась. Отпустят?
Лялька вздохнула и тут же рассмеялась.
— Ты помнишь мое первое интервью?
— Конечно. Такое нарочно не придумаешь. Но ведь все к лучшему обернулось.
— Как сказать … — В памяти Ляльки всплыла ситуация трехлетней давности, которая вызывала и смех и слезы одновременно.

Закончив университет со степенью магистра, Лялька стала искать себе позицию, отвечавшую ее знаниям и соответственно оплачиваемую. Позиций было много, специалисты ее уровня были востребованы, и она в конце концов выбрала наиболее привлекательную со всех точек зрения, включая транспортную. В назначенный час в меру накрашенная, надушенная Шанелью номер девятнадцать, приодетая в только что купленный светло-бежевый костюм от Оскара де ля Рента и чуть покачиваясь на шпильках от Маноло Бланика, Лялька вошла в прозрачный офис известной компьютерной фирмы. Чувствовала она себя вполне уверенно.
Интервьюировали ее двое молодых сотрудников фирмы, которые при ее появлении явно окосели. Лялька была горда произведенным впечатлением и, когда по окончании интервью ей предложили переместиться в удобное кресло у окна, она постаралась сделать это как можно элегантнее. По нелепой случайности она промахнулась и… села прямо в проволочную мусорную корзину рядом с креслом. Молодые люди покатились со смеху. Лялька, пытаясь сохранить достоинство, поняла, что застряла и собственными силами выбраться не сможет.
— Считайте, что вы приняты, — выпалил один из интервьюеров и свалился от смеха под стол.
Вслед за ним, держась за живот, упал на ковер другой.
— Чем смеяться, лучше бы помогли мне выбраться из этой корзины, — потребовала Лялька. Ей было не до смеха.
Молодые люди, переведя дух, вытащили ее из капкана и уже в два голоса сообщили:
— Позвольте считать вас нашим новым сотрудником!
Лялька едва сдерживала слезы.
— Нет, господа, — сказала она, — после того что случилось, я не смогу с вами работать. Простите. — И пошла к выходу.
— Если передумаете, позвоните, — прокричали ей вслед.
Смех преследовал Ляльку, пока она не пересекла вестибюль и не захлопнула за собой дверь. По крайней мере, ей так показалось.
Присев на первую попавшуюся скамейку, Лялька позвонила мужу в надежде на сочувствие. Вместо этого она услышала безостановочное ржанье. И нажала на кнопку «сброс».
В метро она разревелась. Слезы текли, размывая с таким тщанием наложенный макияж, но ей было все равно. Через две станции к ней подошел юноша и протянул платок.
— Что с вами? — участливо спросил он. — У вас горе? Чем я могу помочь?
Лялька обратила к нему заплаканное благодарное лицо. И поведала свою душераздирающую историю.
Через пять минут хохотал весь вагон, включая сердобольного юношу…
Интервьюеры позвонили сами на следующий день, уговаривая ее принять их предложение. Лялька отказалась наотрез.
Следующее интервью обошлось без приключений. И Лялька с удовольствием проработала два с лишним года. А потом ей подвернулось место, о котором можно было только мечтать. Главное преимущество заключалось в том, что в офис она ездила всего дважды в неделю, что предоставляло ей гораздо больше свободы. Теперь можно было подумать и о собственном доме, который она могла обиходить. И они его купили. Американская мечта сбывалась.
На следующий день Лялька, улучив подходящий момент, зашла к шефу и закинула удочку насчет отпуска.
— Как продвигается ваш проект? — спросил шеф. — После его завершения я мог бы вам дать десять дней, с выходными выйдет пару недель.
— Через месяц я точно закончу, — пообещала Лялька.
— Ну вот и планируйте, — улыбнулся шеф. — Куда, если не секрет, собираетесь? На Багамы или в Калифорнию?
— В Сибирь, — бодро сообщила Лялька.
— Господи, что вы там забыли? — шеф от удивления чуть не поперхнулся.
— Маму, — обиделась Лялька. — Я ее не видела с тех пор как вышла замуж.
— А сколько туда лететь? — поинтересовался шеф.
— До Москвы десять часов. А оттуда до Красноярска еще полстолько.
— Неблизко.
— Да уж, — вздохнула Лялька. — Но все родственники хотят познакомиться с моим мужем.
— Что ж, повод для визита достойный, — заключил шеф.
Лялька поблагодарила шефа за понимание и с удвоенной энергией принялась за работу.
Все складывалось удачно. И визу Шелдону выдали без проблем, и в самолете удалось получить места в exit row, так что полет неудобств не доставил. Больше всего Ляльку заботило то, как ее родня воспримет Шелдона и как Шелдон отреагирует на красноярскую действительность. Опасения ее имели под собой весьма плотную почву. Но она уповала на невозмутимость и спокойствие мужа. И на хорошую погоду.
Погода благоприятствовала и располагала к прогулкам и обзору достопримечательностей, среди которых главной были, разумеется, Красноярские Столбы. С родственниками тоже обошлось. Парочку из них, пришедших на семейный сбор с постными лицами, Лялькина мать живо укротила, подняв первый тост за Шелдона, «сделавшего ее дочь счастливой». Лялька успокоилась, а Шелдон от неприкрытого к его личности интереса явно получал удовольствие. Неделя, заполненная визитами, катанием по Енисею и задушевными беседами, пролетела быстро. В последний перед вылетом в Санкт-Петербург день сводный брат Ляльки Родион пригласил их с матерью на обед в лучший по тем временам ресторан при гостинице «Красноярск». День был солнечный, мягкий, и они уселись на террасе, где как по заказу оказался единственный из пяти свободный столик.
Через пять минут Лялька заметила, что взгляды сидевших за соседними столиками посетителей сконцентрировались на их компании. «Господи, пронеси», беззвучно обратилась она к своему небесному покровителю, но осмотревшись, поняла, что их компания и в самом деле была весьма необычной. Начиная с жены брата, красавицы кореянки Мин Тхи, закутанной в полупрозрачные розовые шелка, и заканчивая Шелдоном, в футболке с Капитолием и аршинными буквами WASHINGTON, изрядно потертых джинсах и кроссовках от Nike. Себя и брата Лялька в расчет не брала, но мать выглядела суперски, да и была к тому же известным в городе врачом, так что кое-кто из сидевших даже привстал в знак приветствия. И тут к ним подлетел молоденький официант. Тряхнув стриженными в кружок — а ля рюсс — соломенными волосами, он широко улыбнулся и спросил:
— Что пить будем?
— Дамам шампанское, — распорядился Родион. — Мне пиво. А тебе? — обратился он к Шелдону.
— Я бы выпил «Cosmopolitan», — сказал Шелдон и приветливо посмотрел на официанта.
Официант остолбенел.
— Космо… ло… пи… чего? — не в силах выговорить незнакомое слово, закончил он.
— Коктейль такой, — подсказала Лялька, — «Космополитэн» называется.
— Ой, а у нас такого нету, — растерялся официант.
— Ну тогда «Black Russia», — невозмутимо предложил Шелдон.
— Этого точно нету, — залившись краской, сообщил официант. — Может, водочки?
— Пойдет, — обрадовался Шелдон. — «Абсолют» имеется?
— Нету, — уже с нескрываемым отчаянием пролепетал официант, — есть «Столичная», «Горбачёвка» и «Алтай».
— «Алтай» хорошая водка, — согласился Шелдон. — Она у вас хоть холодная?
— Я проверю, — потерянным голосом пообещал официант. Краска с его щек при этом начисто слиняла.
— И сок принесите. Клюквенный, — попросил Шелдон.
— У на… нас то… только в… в… вишневый, — от ужаса официант начал заикаться.
— Ну так несите вишневый, — пожалела его Лялька.
Официант рукавом отер вспотевший лоб и с облегчением ретировался.
Лялька прыснула. Мин Тхи тряслась от беззвучного смеха. Родион с матерью с трудом сдерживались. И только Шелдон безмятежно улыбался.
— Хорошо твоему, — прикрыв рот рукой, чтобы не расхохотаться, — сказал Родион Ляльке. — Судя по всему, он ничего не понял.
— Скажи спасибо, что у него характер нордический, — заметила мать. — Другой бы на его месте или скандал закатил, или демонстративно ушел.
— Да он просто воспитанный человек, — встала на защиту мужа Лялька, — и потом мальчик не виноват, что ваш «Красноярск» пока еще не «Хилтон».
— Даст Бог, доживем и до «Хилтона», — задумчиво протянул Родион.
— А не доживем, в Сеул поедем, — включилась в разговор Мин Тхи.
— Только попробуйте, — шутливо погрозила им пальцем мать. — Хватит с меня одной беглянки.
Лялька попробовала было возмутиться, но в этот момент на столе появились бутылка шампанского, графинчик с водкой, запотевшая кружка с пивом, кувшинчик с вишневым соком и большая пиала со льдом.
— Водка не очень холодная, — виновато потупил глаза официант, — но я льду принес. Может, поможет, а?
— О, спасибо, хорошо, — похвалил его Шелдон. — Очень хорошо!
Пока Родион заказывал еду, Шелдон колдовал над своим напитком. Насыпал полстакана льда, налил туда немного водки и добавил сока. Потом слегка потряс стакан, пригубил и, откинувшись в кресле, блаженно закрыл глаза. Завороженные зрители не сводили с него глаз.
Всеобщий ступор продолжался недолго. Девушка за соседним столиком подозвала к себе официанта и довольно громко потребовала «то же самое». Ситуация настолько напомнила Ляльке фильм «When Harry met Sally», что она не преминула поделиться своим наблюдением с Мин Тхи, после чего они обе уже смеялись в голос, не обращая внимания на окружающих.
Через пару месяцев Родион написал Ляльке, что в ресторане «Красноярск» появился фирменный коктейль, в состав которого входили водка «Алтай», вишневый сок и лед…
— Ну вот, а ты боялась, — заключил их красноярский марш-бросок Шелдон, удобно устроившись в кресле самолета, взявшего курс на Санкт Петербург. — Мне твое семейство очень понравилось. Особенно мама. Скажи, она давно овдовела?
— Два года назад. Отчим умер вскоре после свадьбы Роди. Хорошо, успел порадоваться.
— А где Родион откопал такую красотку как Мин Тхи?
— В университете. Она, как и я, на стажировку приехала. Только, в отличие от меня, русскую литературу изучать. Они в одной группе оказались. Вот и результат.
— Лучше не придумаешь.
— Она, кстати, сама стихи пишет. В полном соответствии со своим именем.
— Мин Тхи?
— Да, по-корейски это яркая поэзия. Родя мне переводил. Действительно, ярко и образно.
— Ты что-нибудь помнишь?
Лялька наморщила лоб, собираясь с мыслями.
— Радуга встала над мощным столбом.
Слово «свобода» сияет на нем.
Его не выветрит ветер,
Не смоет дождь —
Пока ты свободой живешь.
— Здорово. Теперь я точно этот столб запомню.
Шелдон выглянул в иллюминатор. Самолет, набирая высоту, делал круг над Енисеем. Закатные лучи солнца выхватили высокий гладкий столб с надписью «свобода» на самом верху. Буквы были неровные, изрядно полинявшие, но одна из них сияла свежей краской. Прямо под ней прилепилась темная фигурка скалолаза. Чуть ниже Шелдон разглядел вторую. Тут самолет накренился, и в иллюминаторе осталось только небо.
В Питер они прилетели поздним вечером. Несмотря на то, что пик белых ночей уже прошел, было еще совсем светло, и Шелдон смог получить впечатление от города из окна такси. По дороге Лялька не уставала обращать его внимание на архитектурные шедевры, так что к концу поездки от обилия информации он порядком одурел. Наконец проехали Мариинский театр, и такси подкатило к теткиному дому.
Тетка ждала их с торжественно накрытым столом.
— Так, руки мыть и скорее ужинать, — захлопотала она, — небось проголодались. А я твоих любимых шанежек напекла, — она с любовью посмотрела на Ляльку и восхищенно добавила: — какая ты стала… стильная!
Лялька от удовольствия покраснела и нежно обняла тетку.
— Дайте я на вас полюбуюсь, — сказала тетка, когда они уселись за стол и подняли бокалы с шампанским, — дай вам Бог счастья!
Не успели они чокнуться, как в комнату вальяжной поступью не просто вошел, а взошел огромный белый кот. На шее кота в тон его голубым глазам красовался голубой бархатный бантик, а лапки были обуты в голубые бархатные ботиночки.
Кот оценивающим взглядом обвел вновь прибывших, степенно уселся на коврик и замер.
Лялька обомлела. Тетка никогда не питала особой любви к разного рода живности, ни котов, ни собак, ни даже птичек не держала, и появление кота, да еще с таким тщанием и изыском принаряженного, явилось для племянницы полной неожиданностью.
— Это кто? — поспешно проглотив шампанское, спросила она.
— Это Джеймс, — умильно произнесла тетка. — Красавец мой! Хорош, правда?
— Давно он у тебя? — поинтересовалась Лялька.
— Четыре года. Знаешь, когда ты уехала, я себе места не находила. Особенно после того как вы поженились, и я поняла, что ты не вернешься. А тут у друзей кошка окотилась. Ну я и взяла его. Теперь хоть не чувствую себя совсем уж одинокой.
— А что ты его как куклу нарядила?
— К вашему приезду. Это у него парадный прикид. Сама сшила.
— А повседневные тоже есть? — не без ехидства спросила Лялька.
— Конечно, — на полном серьезе ответила тетка. Ехидства она не заметила.
Лялька многозначительно толкнула Шелдона коленом, но он, как всегда, сохранял олимпийское спокойствие.
За ужином засиделись за полночь. Лялька изредка поглядывала на кота, но он не шелохнулся. И ей стало не по себе.

— Тебе не показался странным этот кот? — спросила она Шелдона, когда они устроились на ночлег. — И теткино к нему отношение?
— Отнюдь, зевнув, отозвался Шелдон. — Пожилые одинокие люди часто привязываются к своим питомцам, почитая их почти себе равными. Ты же слышала историю о том, как одна старушка завещала все свое состояние коту, не оставив прямым наследникам ни копейки. Они еще потом пытались кое-что отсудить.
— У кота?
— Ну да. И проиграли.
— Неужели это было законно?
— Абсолютно. Старушка была в здравом уме и прекрасно понимала что делает. Даже опекуна ему назначила.
— А ты не знаешь, почему она так поступила?
— Да просто родственники о ней забыли. И последние лет восемь кот был ее единственным компаньоном.
— А кого же она опекуном назначила?
— Своего адвоката. Ладно, гаси свет, а то я завтра на балете усну.
Утром, выспавшись и вкусно позавтракав, Лялька потащила Шелдона на прогулку.
Эрмитаж они оставили на следующий день, а сегодня, в предвкушении «Лебединого озера», решили просто побродить по городу. Дойдя до канала Грибоедова, они увидели небольшую лодочную пристань, у которой зазывалы приглашали на экскурсию по «писательским» местам. Шелдон соблазнился, и через несколько минут они уже плыли по каналу, послушно поворачивая головы в том направлении, куда указывала рука бойкого молодого человека с микрофоном. Лялька с удовлетворением отметила, что он не только хорошо говорил по-английски, но и предмет свой знал прекрасно. Экскурсия оказалась очень интересной. Впечатление слегка подпортила оплошность Шелдона, вляпавшегося в грязную лужу на выходе. Кое-как обтерли кроссовки салфеткой и пошли дальше.
— Ну не переживай, — смеялся Шелдон.
— Чумазик ты мой, — с притворным осуждением хихикала Лялька.
Придя домой, Шелдон первым делом отмыл кроссовки и оставил их в ванной сушиться. После чего с наслаждением растянулся на диване в гостиной.
— Сколько у нас времени до балета? — спросил он Ляльку.
— Часа три. Театр всего в десяти минутах ходьбы.
— Прекрасно, — изрек Шелдон и мгновенно уснул.
Лялька с теткой переместились в кухню и увлеклись задушевной беседой. Через некоторое время к ним присоединился вышедший из ванной кот. Вид у него был злорадно удовлетворенный. Или Ляльке показалось?
— Послушай, — обратилась к тетке Лялька, — как это у тебя в квартире котом не пахнет? Просто удивительно. И ящичка с песком я тоже не углядела.
— Да очень просто, — улыбнулась тетка. — Джеймсик у меня воспитанный. Он на унитаз ходит и воду за собой спускает.
Лялька открыла рот и чуть не уронила поднесенную к нему чашку с чаем.
— Ты шутишь, — не поверила она.
— Нисколько, — ответила тетка. — Я ради него и бачок не меняю. Он на цепь прыгает и на ней виснет.
Бачок у тетки был действительно «доисторический», чугунный, установленный на стене выше человеческого роста. Для спуска воды надо было дергать за массивную цепь с фаянсовым набалдашником. Рев при этом мог дать фору Ниагарскому водопаду.
— Что-то я никакого шума не слышала, — заметила Лялька, — а ведь Джеймс явно побывал в кабинете задумчивости.
Тетка встрепенулась и кинулась в ванную. Лялька допила чай, посмотрела на часы и поняла, что пора одеваться.
— Тетя, ты там надолго? — спросила она.
— Сейчас, сейчас, — сдавленным голосом ответила тетка.
Лялька забеспокоилась.
— Ты в порядке?
— Да, да.
Лялька не выдержала и толкнула дверь. Тетка стояла на коленях перед кроссовками Шелдона. Возле нее высилась горка мокрых бумажных полотенец.
— Что случилось? — вытаращила глаза Лялька.
— Джеймсик, — упавшим голосом пролепетала тетка, — в кроссовки написал…
Лялька расхохоталась.
— Не бери в голову, — весело сказала она. — Я пошла Шелдона будить, а то мы в театр опоздаем.
Она еще не подозревала, что их ждет впереди.
Через десять минут выяснилось, что Шелдон забыл в Красноярске свои выходные туфли.
— О, Господи, — всплеснула руками Лялька, — ну в чем ты теперь пойдешь?
— В кроссовках, — невозмутимо ответил Шелдон. — Конечно, это не очень красиво, но что поделать? Новые туфли уже купить не успеем.
— Почему не успеем? — вмешалась прибежавшая на перепалку тетка, — я сейчас в свой магазин позвоню, они быстро сообразят. Какой у Шелдона размер?
— Сорок седьмой, — машинально бросила Лялька, — а что, у тебя теперь магазин есть?
— Ну да, я просто еще не успела вам об этом сказать.
— А чем торгуешь? — уже с нескрываемым интересом спросила Лялька.
— Мехами, — с пафосом ответила тетка и ринулась к телефону.
— А туфли при чем? — недоуменно пробормотала Лялька, — ничего не понимаю…
— В мехах босиком не ходят, — крикнула тетка, набирая номер.
Eе энтузиазм разбился о суровую действительность, поскольку туфель сорок седьмого размера в магазине не оказалось.
— Из-под земли достаньте, — командовала в трубку тетка, — не сегодня, так завтра, любые!
— Ну что ж, — рассудительно произнес Шелдон, — придется смириться с обстоятельствами.
Кроссовки отвратительно благоухали кошачьей мочой, и Лялька, заткнув нос, для надежности полила их Шанелью номер девятнадцать.
Билетерша, проводившая их в ложу бенуара, смерила обувку Шелдона неодобрительным взглядом, но ничего не сказала.
К концу первого действия они остались в ложе одни. К концу второго опустели соседние ложи и несколько мест в партере под ними. К началу четвертого в партере образовался полукруг пустых кресел. Увлеченный балетом Шелдон ничего не замечал. Лялька, задыхаясь от аромата адской смеси, исходившей из подножия ложи, мечтала об одном: выбраться на свежий воздух. И еще немного о том, что завтра они купят Шелдону хоть пару сандалий.
— Какой прекрасный балет, — восхищенно продекламировал Шелдон, когда они вышли из театра. — Тебе понравилось?
— Очень, — саркастически уронила Лялька, — ты, кстати, не заметил, что твои кроссовки выгнали из театра всех наших соседей?
— Что, правда? — изумился Шелдон. — То-то в ложе было так свободно.
«Мне бы его нервную систему», вздохнула Лялька, в который раз убедившись, что мужа не прошибешь ничем.
Мечты о покупке новой обуви увяли, не успев распуститься. Сорок седьмого размера, несмотря на все теткины усилия и связи, в Питере найти не удалось. Их просто не было в природе. И пришлось Шелдону до конца недели гулять в кроссовках, нетривиальный аромат которых отпугивал даже видавших виды петербуржцев. Тетка чувствовала себя виноватой и всячески Шелдона ублажала. Единственный, кто, судя по всему, получал от ситуации удовольствие, был кот, победно взиравший на непрошенных им гостей.
— Джеймсик, ну как тебе не стыдно, — увещевала его тетка, — ты бы хоть прощения попросил.
Кот фланировал по квартире в голубых полотняных тапочках, демонстрируя полное безразличие к ее словам.
Лялька с отчаянием отсчитывала часы до отъезда.
Но настоящий кошмар начался в аэропорту. Заняв очередь на регистрацию, Лялька судорожно ломала голову, что делать. О полете в этих кроссовках не могло быть и речи, поскольку пассажирам, в отличие от зрителей Мариинки, бежать было бы просто некуда. И тут она увидела собаку.
Собака направилась прямо к ним. У Ляльки засосало под ложечкой. Она знала, что в аэропортах собак используют для поиска наркотиков. Но у этой собаки не было ни поводка, ни сопровождающего ее таможенника. И она ничего не вынюхивала. Просто села рядом с Шелдоном, и все.
Очередь подвигалась. Вместе с ней двигалась и собака.
— Как ты думаешь, чего она хочет? — спросил Шелдон.
— Похоже, что амбре от твоих найков для нее что опиум для народа.
— А она симпатичная, — улыбнулся Шелдон.
— Да ну, — отмахнулась Лялька, — обыкновенная дворняга. И, судя по всему, бездомная.
— А как это в аэропорт бездомных пускают? — удивился Шелдон.
— Значит, недоглядели, — рассердилась она. — Ты разве не видел, сколько их в метро шляется? Вот и сюда добрались.
Шелдон хотел еще что-то спросить, но тут они подошли к стойке.
Лялька выложила билеты и паспорта.
— Куда летим? — осведомился белобрысый регистратор с трехдневной щетиной.
— В Вашингтон, через Москву, — пояснила Лялька.
— Багаж есть?
— Только ручная кладь.
— А собака? Где документы на собаку?
— Какая собака? — не поняла Лялька.
— Вот эта, — регистратор пальцем показал на спокойно сидевшую у ног Шелдона собаку.
— Это не наша собака, — твердым голосом сказала Лялька. — Я вообще не знаю, откуда она взялась.
— Не ваша, значит, — насмешливо протянул регистратор. — А что ж она за вами по всему аэропорту ходит? Я не слепой, я видел.
От такой наглости Лялька растерялась, но тут ей на помощь пришел Шелдон.
— Кончайте издеваться над моей женой, — четко выговорил он по-английски. — Вам ясно было сказано, что это не наша собака. Лучше бы за порядком в помещении следили.
Регистратор сник и быстро отпечатал посадочные талоны.
— Извините, — напоследок выдавил он.
Шелдон усмехнулся, обнял готовую расплакаться Ляльку и повел ее к паспортному контролю. Собака проводила их грустным взглядом.

Паспортный контроль они прошли очень быстро, поскольку очередь в их кабинку немедленно переместилась в соседние, не преминув обдать их весьма выразительными взглядами. Лялька съежилась и поняла, что действовать надо безотлагательно. И решение проблемы нашлось почти сразу.
В таможенном зале, сняв туфли и напялив на ноги синие пластиковые бахилы, Лялька положила свой нехитрый скарб в корзинку, и тут ее осенило.
— Шелдон, — тихо сказала она, — возьми несколько пар этих бахил и спрячь в карман.
— Зачем? — не понял он.
— Потом скажу, — зашипела на него Лялька, — делай что говорю и не вякай.
Шелдон повиновался.
Лялька вынула из сумки пару прибереженных «на всякий пожарный» пакетов, уложила туда кроссовки Шелдона, крепко завязала и спустила в мусорную корзину.
— А как же?.. — начал было Шелдон, но не договорил, поняв стратегию жены.
Покончив с таможней, Лялька открыла чемоданчик, достала пару носков и отправила Шелдона в туалет.
— Ноги вымоешь как следует, — напутствовала его она, — наденешь чистые носки и сверху чистые бахилы. Сколько ты пар взял?
— Три.
— Умница. Две останутся на дорогу. Если первая порвется.
Дело осталось за малым — придумать объяснение бахилам при посадке в самолет и пережить косые взгляды окружающих. Последнее, учитывая непробиваемость Шелдона и практически выработанную обоими за последнюю неделю привычку ни на кого не обращать внимания, трудностей не сулило, а по части первого Лялька и тут оказалась на высоте. Купив в аптечном киоске два эластичных бинта, она ловко забинтовала ноги мужа с расчетом, что любому на него посмотревшему сразу бы стало ясно: ноги не в порядке и никакую обувь надеть невозможно. Расчет оправдался на двести процентов. В самолет их посадили без очереди, а в Москве предложили провезти через транзитный зал на автокаре. Чем Лялька с Шелдоном, быстро справившись со слабыми угрызениями совести, и воспользовались.
— Не могу поверить, что весь этот ужас позади и мы скоро будем дома, с нескрываемым облегчением выдохнула Лялька, с ходу осушив стаканчик вина, предложенный ей стюардессой. Ты бинты-то будешь снимать или как?
— А зачем? — благодушно отозвался Шелдон, не спеша пригубив из своего, — мне в них очень уютно. И ноги не отекут. У каждой медали две стороны, не так ли? Или, как говорят в России, нет худа без добра. Я правильно выразился?
— Абсолютно, — оценила его старание Лялька, — и притом почти без акцента. Чему-чему, а твоему русскому приключения на моей родине явно пошли на пользу. И все-таки, — задумчиво продолжила она, — почему кот так с тобой поступил? Чем ты ему не потрафил?
— Я вторгся на его территорию. Ты же знаешь, что животные ее метят. Джеймс, естественно, считал квартиру своей, а тут учуял незнакомый запах. Вот и переметил, да так, чтобы мало не показалось. Даже твоя Шанель не помогла, — лукаво подмигнув жене, усмехнулся он, — скорее, усугубила эффект.
— Да уж, — фыркнула в ответ Лялька, — нет, котов у нас точно в доме не будет, это я тебе обещаю.
— А вот собаку я бы завел, — мечтательно произнес Шелдон.
Для счастливого завершения этой невероятной истории осталось добавить, что через месяц у ее героев было три собаки. И ежик.