* * *

Дрожат над просеками, тропками
И над навесами лотков
Дождей натянутые стропы
Под куполами облаков!

Так осень приземлилась, шельма!
Я на нее гляжу в упор:
Взмахнула челкой из-под шлема
И улизнула за бугор!

А лист кленовый занемогший,
От жара весь в поту, блестит!
И, как бикфордов шнур намокший,
Шоссе шипящее дымит!


* * *

Звенят капели светлые копейки –
Душе не уберечься от хлопот!
И сердце – птица вольная и певчая –
В решётку рёбер острым клювом бьёт!


* * *

Тела берёз прозрачней хрусталя,
Светлее человеческой слезы.
Вновь заморозки выпали, беля
Опушки. Видишь – заячьи следы!

А воздух у чернеющих прудов
Хрустит, как будто битое стекло…
Природа, запыхавшись от трудов,
Глаза сомкнула. Спит себе светло!


Ощущения

Заточен обрезок луны, как мачете.
От срубленных звезд – еле видные пни.
И вот уже желтые пальцы мечетей
Небес оголенных щекочат ступни.

Спит город. Ты сон от него отгони.
Ведь улицных рук заскорузлые плети,
Уже объявлялись – и те вон, и эти.
А в окнах домов зажигались огни.

Я видел, руками глаза протирая,
Как серая мгла испарялась сырая,
Как норд завывал на подъеме крутом.

А в доме напротив фоно заиграло,
И кошка, на улицу выйдя, зевала
И спинку свою выгибала прутом.


Стебли

Цветок сирени я приметил
И чуткими руками снял
Ветвь в брызгах, отделил от петель
Стеблей и страсть свою унял.

А чтобы солнце не клонилось,
Мне выражая свой упрек,
Я сдернул полог, и не снилось
Ни волн, ни леса, ни дорог.

Так и творю: сияют травы,
И в роще бегает олень.
Я, не выказывая нрава,
На стебли положу сирень.


* * *

Вдета красная нитка заката
Полумесяцу прямо в ушко!
Берег в гальку и щебень закатан.
На ладони снежинки пушок.

У кого-то пирушки, нажива,
Здесь же – брошена с синих высот –
Неприметная села снежинка
И, тепло поглощая, ползёт!


Мой город

Встал Баку, растревоженный улей,
Крепким утренним ветром прошит.
В отпечатках ботинок и туфель
Промокашка асфальта шуршит.

Я давно с этим городом слился.
Пообвыкся, домами зажат.
Будто пепел, отжившие листья
В остывающих скверах лежат.

Погляжу во все стороны света.
Свет, он мне любопытство простит.
Каждый дом, как чужая планета,
Телескопами окон блестит.

Ну, а я проживу без утайки,
В меру мрачный, чуть-чуть гулевой.
И каспийские серые чайки
Пусть вопят над моей головой.


Встреча

Я сегодня увидел пророка!
Было утро, и пели скворцы.
Пальцы рук его, словно борцы,
Так сцепились, что два его ока

Прожигали подобием тока
Все пространства, дома и дворцы,
Где разбухшие, как огурцы,
Прели бледные зёрна порока!

Я коснулся пророка рукой
И спросил: не за мной ли явился?
Если да, я готов. Я таков!

Он взглянул, и не током, тоской
Пронизало меня. Я смутился,
Ощутивши дыханье веков…


* * *

Душа моя тиха, бесясь,
Давно разделась, извопилась…
И яростные небеса
Подчёркивают первобытность!

Не всё убийственный покой!
И кажа детскую корявость,
Сквозь тысячи сморков, пинков
Она прошла, не прикрываясь!

Но там – неведомая тишь!
И, жеребёнком вымча в степи,
Милая, ты ж
Не стерпишь!


* * *

Вновь бумагу слова, как снега, замели.
Букв сугробы. Пройду колеёю.
В жизнь врастает избитое тело земли.
И звезда над моей головою!

Да, опять над землёй зародится звезда
По желанию, а не по смете!
А засыплет пургою, последнее "да"
Прошепчу, обнимая бессмертье…


* * *

До свидания, жизнь – моя тема,
Мой никем не услышанный крик!
Так в осеннем саду хризантема,
Приподняв над травою парик,

Опускается в танце ужасном!
А с опухших небес, языкаст,
Льётся медленно крошевом красным,
Словно мокрая глина, закат…