Что от него осталось? «Дхамапада»,
Которую я так и не вернула,
И несколько счастливейших мгновений,
Когда идешь в метро,
А он — навстречу —
Случайно, потому что так хотелось
Увидеться! Какой-то боевик
В «Ударнике», где руку на плечо
Несмело... И студенческий спектакль,
Дипломный — МХАТа — «Зойкина квартира» —
Из тех, из гениальных однодневок,
Верней, трехдневок — на разрыв аорты
Играют в них всегда выпускники.
Они последний раз играют вместе,
Они должны отлично показаться,
Чтоб разобрали по театрам их.
И вот мы на один такой попали.
И от него так веяло прощаньем,
Разлукой, невозможностью быть вместе —
Уже сейчас, уже вначале жизни —
А что же будет дальше и зачем?
И все-таки инстинкт борьбы за счастье,
И молодой талант, и неуемность
Безудержно захлестывали зал.
И я потом рыдала безутешно —
Оправдываясь: «Сила, мол, искусства».
Но он-то... Он-то понял отчего.
Еще осталась песня про таверну,
Пиратская, где «Мы сегодня платим»,
Которую я на магнитофон
Забыла записать. Она осталась
В моих ушах — и голос, и слова...
Все думала — потом... И вот однажды
«Потом» не наступило...

Мало читаешь, не расширяешь словарный
Запас, мало гуляешь на воздухе свежем.
Не различаешь ударный и безударный,
Все растворяется в какофонии, в промахе, в лаже…
Мало думаешь, мало дружишь и любишь мало.
Мало шепчешь  целительных слов, спасительных, нежных,
Не перетягиваешь на себя одеяло,
Стала почти незаметна и безмятежна.
Мало видишь вокруг оттенков, вещей, предметов.
Улыбаешься странно, почти виртуально.
Мир мрачнеет, если он фиолетов.
Жизнь скучнеет, когда она бездетальна.
Выбирайся, давай — начни хотя бы с простого —
Открываешь словарь и читаешь за словом слово.

Не надо любить меня так беззащитно!
Куда от открытости этой мне деться?
И я ведь в конце-то концов не без сердца,
И каждый мой шаг до конца не просчитан.
Смотри, ты дождешься! Улыбкою каждой
Ты сам приближаешь развязку! И что же
Получишь? С тобой разделенное ложе
От жалости, мой дорогой, не от жажды.
Но мне уже слышно, как свистнуло лассо! —
Сейчас захлестнет… И от ужаса — сжалась…
Ведь я-то из тех, кто полжизни на жалость
Растратит, на страсть не оставив и часа.

Напишу, говорит, о тебе роман,
Расскажу твои тайны, открою миру.
Она смеется, не верит в такую подлость,
                                       Думает — шутит.
Он опускает руку в карман.
Достает сигарету. Закуривает — она этот жест любила.
Но больше не верит, что все это с ней было.
А ветер листву по асфальту крутит,
Как в фильмах советского времени,
                        из которого он родом.
Жизнь прессует его, пытается сделать уродом,
А она еще борется за него, говорит: ты шутишь!
А ему интересно только: с кем ты теперь крутишь?
И она вспоминает,
как курит муж и дрожит сигарета.
И она понимает,
           Что ей будет за это —
За дрожание сигареты в его руке.
Если б мы приходили в рай налегке…

Серый, Серёга, Серёжка,
Стой, задержись на немножко
В ракурсе этом случайном,
Где у доски отвечаем,
Где выпадает шпаргалка
На пол. Мне детства не жалко.
Я не была там счастливой —
Смелой, веселой, красивой.
Это потом будет, позже…
Что ж мне так грустно, Серёжа?
Тихой была, никакою…
Что же с такою тоскою
Вдруг потянуло обратно?
Помнишь чернильные пятна
На ослепительно белом
Фартуке? Помнишь, как мелом
Были испачканы пальцы?
«Мы на Земле — постояльцы», —
Фраза из книжки про космос.
Мамой оставленный термос —
Чтоб разогреть не забыла.
Сколько дорог еще было
Нам от ближайшего леса
До твоего «Мерседеса»?
Помнишь в альбоме ракету?
Лучшего транспорта нету.
Манит созвездие Девы:
Что ж заблудились вы? Где вы?
Тянут огни Козерога.
Как повезло нам, Серёга!
Ведь разминуться могли бы
Где-то в созвездии Рыбы
И не заметили б следа —
Овен, Стрелец, Андромеда…
Не повстречались бы, значит.
Космос — оранжевый мячик,
С задней запущенный парты
В карту истрепанной Спарты…
Где-то в глубинах вселенной
Нежностью чиркнет мгновенной —
Дружба — рука и шпаргалка…
Космос аукнется: жалко…

Продюсер просит без интеллигенции —
Чтоб сериал с одним простым народом.
Он говорит о творческой потенции
И вроде как не выглядит уродом.

И мы бы денег заработать рады бы,
Но только вот ведь… Нет в России низа.
Интеллигентность Сони Мармеладовой
Куда ты денешь? Или Бедной Лизы.

И плача о Лебядкине, листа его
Не стоим. Оправданья никакого.
Куда нам до Платона Каратаева
И даже, что уж там — до Смердякова!

И, как на съемках: «Падайте убитые!» —
Кричит динамик, или: «В плен сдаваясь,
Не забывайте — руки вверх!»
Забытые, мы — недобитки — «понаоставались»!
И хоть кричи анапестом, хоть дольником —
Нам не поднять уже «склоненной выи».
И я взываю разве только к школьникам,
Которые пока еще живые.

Этот любит за то, что ты сильно моложе
И однажды его обязательно бросишь.
Раздражается, если романтический ужин,
Но официант так красив,
Что глаза поневоле скосишь.

Этот любит за то, что ты недосягаемо старше,
Бесшабашней, потому что уже наплевать —
Ты не раз на этой войне становилась павшей,
И чтобы не бросил, не ляжешь в его кровать.

А этот не любит за то, что ни с кем другим,
Только с ним готова —
В любое время и в любом месте —
В машине, в лесу, в ракете, в зените,
На Марсе, на трех китах, в подъезде…
За то, что умеет легко по-садистски
Стать единственным и дорогим
И может любой статистке, —
(Научись улыбаться, не плачь) —
Как окинувший очередь врач —
Равнодушно кивнуть:
                                   войдите.

Как на расстоянье чувство обоюдно!
Идеальный образ рисовать не трудно!
Ужин не готовить, не стирать рубашки,
Не швырять при ссоре в исступленье чашки,
Не рыдать от боли, увидав случайно,
Как он улыбнулся девушке из чайной,
Не следить — какая на миру погода,
Не считать минуты до его прихода.
И не раздражая ни душой, ни телом,
Беспорядком в доме, мясом подгорелым,
Или тем, что просто постоянно рядом,
Как легко остаться музой и наядой.

Что же ты позиций не сдаешь без боя?..
Неужели хочешь быть самой собою? —
И в тоске купаясь — липкой, терпкой, емкой —
Разбиваешь чашку с золотой каемкой!

Нового не надевала,
Не видала разных стран.
Только строчки сериалов
И компьютера экран.
Ничего вокруг не вижу
И не выхожу в народ.
Крем из города Парижа —
Неоткрытый целый год!

Я тоску свою зарою —
Сразу сделаюсь другой —
Я сегодня крем открою —
Невозможно дорогой.
Упадет моя заколка
На широкую кровать…
Не могу же я так долго
Ничего не открывать!

Направо пойдешь:
Любовь потеряешь —
Покой найдешь.
Налево пойдешь:
Покой найдешь —
Любовь потеряешь.
Сказка ведь ложь,
Что ж ты стоишь —
Смотришь с такой тоскою?
Прямо пойдешь —
Волю найдешь,
Где ни любви, ни покоя.

От чего ты хочешь быть свободен?
От улыбок, кофе, сигарет?
Ото всех твоих бездомных родин? —
Там, где нету нас, там дома нет.
От наплыва нежности случайной,
От шатаний праздных по весне,
От того, что ветер непечальный,
налетев, растреплет челку мне?
От того, что счастье не мгновенно —
Хватит на сейчас и на потом!
Что одна душа во всей вселенной
Для тебя звучит как камертон...
Как понять — от Бога, не от Бога
Точный звук и абсолютный слух?..
Камертонов не бывает много,
К сожаленью, милый, даже двух.

На свете есть такие вещи —
Они простые, как слеза:
Ни об одной из бывших женщин
Не рассказал.
Не знаю, как там фишка ляжет,
Но в глубине
Души надеюсь — не расскажет
И обо мне.

1
Очень скользкая тропинка — наплевать!
Хорошо, что можно падать и вставать,
Хорошо, что можно шишки набивать,
Хорошо, что научилась забывать.

Там за елками виднеется окно:
В телевизоре отличное кино,
И камин, и темно-красное вино…
Впрочем, даже если что-нибудь одно,
Смысл дойти туда имеет все равно.
Я слагаю эти строчки на ходу
Про значительное и про ерунду,
Я себя гармонизирую внутри,
Чтобы душу перестроить — раз, два,  три!

На порог, куда ведет меня стезя,
Я ступлю — уравновешенная вся.


2
Выйду к озеру случайно,
Где зима со всех сторон.
В соснах белку замечая,
Отключаю телефон.

Что-то, может быть, пойму я? —
Разлеплю уже глаза,
Подключаясь напрямую
К веткам, снегу, небесам,

Пересматривая крупно –
Что, зачем и почему, —
Недоступна, недоступна,
Недоступна никому!