ГУСЕЙН АДЫГЕЗАЛОВ
НОВАТОРСКАЯ ПОЭЗИЯ М.П.ВАГИФА
(к 300-летнему юбилею поэта)
Молла Панах Вагиф (1717-1797) – один из крупнейших лириков в азербайджанской поэзии. Оптимизм, многокрасочность, богатство образов, отточенное художественное мастерство, живой и выразительный язык – вот наиболее существенные особенности творчества Вагифа. Стихотворения Вагифа еще при его жизни пользовались огромной популярностью в народе. Они заучивались наизусть, записывались в рукописные антологии и тетради. Вагиф прожил полную драматизма жизнь. Простой учитель, он, благодаря незаурядным способностям, стал везиром Гарабахского ханства и оставался на этом посту до конца жизни. Вагиф пользовался большим влиянием при дворе Ибрагим-хана и оказывал воздействие на внешнюю политику ханства.
Молла Панах Вагиф родился 6 апреля 1717 года в селе Салахлы Газахского района в крестьянской семье. Получил хорошее образование, выучил фарси и арабский языки и имел солидные познания в астрономии, математике, архитектуре, музыке и поэзии. В Газахе он учился у известного ученого и педагога Шафи-эфенди. Некоторые биографы считают, что дальнейшее образование он получил в Гяндже или в Тебризе. Затем Вагиф занимался преподавательской деятельностью в медресе при мечети в городе Газах, а затем в Гарабахе. Ученость Вагифа получила известность далеко за пределами его родины, и совсем не случайно, что в народе сложилась поговорка: "Не всякий грамотей может стать Молла Панахом".
В 2017 году культурная общественность Азербайджана широко отмечает 300-летие со дня рождения великого Вагифа, чьи гошма, теджнисы, газели и мухаммасы кажутся чудесными пришельцами из далекого столетия, не расплескавшими в пути и донесшими до наших дней душу поэта, полную горенья и любви ко всему земному. Вряд ли стоит говорить вновь о судьбе поэта: те, сравнительно немногие данные о его жизненном пути, что дошли до нас, всем хорошо известны, точно так же, как и все разнохарактерные произведения М.П.Вагифа, с любовью и искренностью звучащие в устах каждого его читателя – начиная от школьников, кончая до его исследователей.
О творчестве М.П.Вагифа писать трудно – так велика и необъятна его поэзия. Но нельзя не подчеркнуть главного в ней: нестареющие ее краски, неувядающая человечность делают стихи гениального азербайджанского классика воистину бессмертными, принадлежащими не одному народу и не одной эпохе, а всей земной цивилизации. Задумаемся над вопросом, почему у нас в народе так сильно любят Вагифа? Почему его стихи неизменно вызывают чувство нежности, глубокой симпатии? Почему радостное волнение вспыхивает в любой аудитории, едва упоминается его имя? Можно по-разному ответить на эти вопросы: Вагифа любят потому, что его произведения выразительны, полны чистоты и любви. Его любят потому, что он – художник, воспевающий человеческую душу, что его поэзия интересует всех, по его каждой строке, по каждой странице видно, что ему самому необычайно интересно выложить пережитые чувства – и это мгновенно передается читателю. А чтобы пробудить такую читательскую любовь, надо находить в человеческом сердце то самое светлое, что, может быть, давно забыто или потеряно в шуме времени, в сутолоке ежедневных забот. Именно поэтому все представители народа, начиная со школьных лет, так любовно читают и изучают Вагифа, его наследие широко входит в учебный процесс.
Президент Азербайджанской Республики Ильхам Алиев 12 января 2017 года подписал распоряжение об организации 300-летнего юбилея великого азербайджанского поэта Моллы Панаха Вагифа, где его творчеству вынесена высокая оценка: "Молла Панах Вагиф – бессмертный творец, создавший литературную школу, отличавшуюся своими традициями. Создав неподражаемые образцы поэзии, сохранившие на протяжении веков свое значение, он придал импульс развитию национальной литературы в новом направлении. Благодаря Вагифу азербайджанский стих вступил в очередной этап своей истории. Его наследие, составляющее одну из ярких страниц летописи нашей классической художественной мысли, и сегодня продолжает служить духовно-нравственному совершенствованию людей".
Вагиф, по праву разделивший славу со своим гениальным предшественником Мухам-медом Физули, внес новые элементы в развитие многовековой азербайджанской поэзии. Не "обойдя" своим вниманием классический "аруз", господствоваваший в средневековой поэзии Востока, Вагиф развил и сделал достоянием этой поэзии народный стихотворный размер "хеджа", который широко использовался нашими ашугами. Поэт, не нарушавший канонов классического стихосложения при создании блестящих газелей и мухаммасов, смог тем не менее сделать основной формой своей, а заодно – всей азербайджанской поэзии, гошму, заигравшую самоцветами народной речи. Стихи великого поэта насыщены яркими деталями и эпитетами, полностью лишены той риторичности, которая зачастую была присуща поэтам средневекового Востока. Эмоциональная напряженность стиха, его динамичность и гибкость способствовали тому, что произведения Вагифа читаются на одном дыхании, сразу же запоминаются, передаются из уст в уста. И в жизни, и в творчестве поэт не был простым созерцателем своей эпохи – он был ее деятельным участником. Может быть, поэтому, оставаясь в рамках собственных надежд и переживаний, Вагиф "делал" их близкими и понятными каждому читателю, каждой человеческой душе. Это и была одна из притягательных сторон его поэзии.
Любовная и философская лирика Вагифа, газели, обращенные к друзьям поэта, мухаммасы с искрящимися крупицами юмора – настолько широк диапазон творчества великого классика. Каждое из этих произведений полно неповторимых красок и оттенков, сугубо своих деталей и нюансов, заставляющих вновь и вновь увивляться щедрому таланту певца любви и красоты. Новые эпитеты, искусно вплетенные поэтом в ткань стиха, отлично "уживаются" с традиционными образами, делая мысль стихотворца отточенной, весомой. И сегодня отчетливо чувствуется, что Молла Панах глядел на свой современный мир не сквозь узенькое окошко, пробитое в глинобитной стене, а как бы поднявшись на сторожевую башню Шушинской крепости, откуда открывался удивительный вид на окрестные леса и горы.
Поэтическая зоркость Вагифа тесно переплетена с его умением мастерски владеть самыми разнообразными формами стиха. Внутренние рифмы, частые редифы придавали стихам устада филигранность, чеканность, способные сравниться разве что с узорами по серебру:
Молла Панах Вагиф родился 6 апреля 1717 года в селе Салахлы Газахского района в крестьянской семье. Получил хорошее образование, выучил фарси и арабский языки и имел солидные познания в астрономии, математике, архитектуре, музыке и поэзии. В Газахе он учился у известного ученого и педагога Шафи-эфенди. Некоторые биографы считают, что дальнейшее образование он получил в Гяндже или в Тебризе. Затем Вагиф занимался преподавательской деятельностью в медресе при мечети в городе Газах, а затем в Гарабахе. Ученость Вагифа получила известность далеко за пределами его родины, и совсем не случайно, что в народе сложилась поговорка: "Не всякий грамотей может стать Молла Панахом".
В 2017 году культурная общественность Азербайджана широко отмечает 300-летие со дня рождения великого Вагифа, чьи гошма, теджнисы, газели и мухаммасы кажутся чудесными пришельцами из далекого столетия, не расплескавшими в пути и донесшими до наших дней душу поэта, полную горенья и любви ко всему земному. Вряд ли стоит говорить вновь о судьбе поэта: те, сравнительно немногие данные о его жизненном пути, что дошли до нас, всем хорошо известны, точно так же, как и все разнохарактерные произведения М.П.Вагифа, с любовью и искренностью звучащие в устах каждого его читателя – начиная от школьников, кончая до его исследователей.
О творчестве М.П.Вагифа писать трудно – так велика и необъятна его поэзия. Но нельзя не подчеркнуть главного в ней: нестареющие ее краски, неувядающая человечность делают стихи гениального азербайджанского классика воистину бессмертными, принадлежащими не одному народу и не одной эпохе, а всей земной цивилизации. Задумаемся над вопросом, почему у нас в народе так сильно любят Вагифа? Почему его стихи неизменно вызывают чувство нежности, глубокой симпатии? Почему радостное волнение вспыхивает в любой аудитории, едва упоминается его имя? Можно по-разному ответить на эти вопросы: Вагифа любят потому, что его произведения выразительны, полны чистоты и любви. Его любят потому, что он – художник, воспевающий человеческую душу, что его поэзия интересует всех, по его каждой строке, по каждой странице видно, что ему самому необычайно интересно выложить пережитые чувства – и это мгновенно передается читателю. А чтобы пробудить такую читательскую любовь, надо находить в человеческом сердце то самое светлое, что, может быть, давно забыто или потеряно в шуме времени, в сутолоке ежедневных забот. Именно поэтому все представители народа, начиная со школьных лет, так любовно читают и изучают Вагифа, его наследие широко входит в учебный процесс.
Президент Азербайджанской Республики Ильхам Алиев 12 января 2017 года подписал распоряжение об организации 300-летнего юбилея великого азербайджанского поэта Моллы Панаха Вагифа, где его творчеству вынесена высокая оценка: "Молла Панах Вагиф – бессмертный творец, создавший литературную школу, отличавшуюся своими традициями. Создав неподражаемые образцы поэзии, сохранившие на протяжении веков свое значение, он придал импульс развитию национальной литературы в новом направлении. Благодаря Вагифу азербайджанский стих вступил в очередной этап своей истории. Его наследие, составляющее одну из ярких страниц летописи нашей классической художественной мысли, и сегодня продолжает служить духовно-нравственному совершенствованию людей".
Вагиф, по праву разделивший славу со своим гениальным предшественником Мухам-медом Физули, внес новые элементы в развитие многовековой азербайджанской поэзии. Не "обойдя" своим вниманием классический "аруз", господствоваваший в средневековой поэзии Востока, Вагиф развил и сделал достоянием этой поэзии народный стихотворный размер "хеджа", который широко использовался нашими ашугами. Поэт, не нарушавший канонов классического стихосложения при создании блестящих газелей и мухаммасов, смог тем не менее сделать основной формой своей, а заодно – всей азербайджанской поэзии, гошму, заигравшую самоцветами народной речи. Стихи великого поэта насыщены яркими деталями и эпитетами, полностью лишены той риторичности, которая зачастую была присуща поэтам средневекового Востока. Эмоциональная напряженность стиха, его динамичность и гибкость способствовали тому, что произведения Вагифа читаются на одном дыхании, сразу же запоминаются, передаются из уст в уста. И в жизни, и в творчестве поэт не был простым созерцателем своей эпохи – он был ее деятельным участником. Может быть, поэтому, оставаясь в рамках собственных надежд и переживаний, Вагиф "делал" их близкими и понятными каждому читателю, каждой человеческой душе. Это и была одна из притягательных сторон его поэзии.
Любовная и философская лирика Вагифа, газели, обращенные к друзьям поэта, мухаммасы с искрящимися крупицами юмора – настолько широк диапазон творчества великого классика. Каждое из этих произведений полно неповторимых красок и оттенков, сугубо своих деталей и нюансов, заставляющих вновь и вновь увивляться щедрому таланту певца любви и красоты. Новые эпитеты, искусно вплетенные поэтом в ткань стиха, отлично "уживаются" с традиционными образами, делая мысль стихотворца отточенной, весомой. И сегодня отчетливо чувствуется, что Молла Панах глядел на свой современный мир не сквозь узенькое окошко, пробитое в глинобитной стене, а как бы поднявшись на сторожевую башню Шушинской крепости, откуда открывался удивительный вид на окрестные леса и горы.
Поэтическая зоркость Вагифа тесно переплетена с его умением мастерски владеть самыми разнообразными формами стиха. Внутренние рифмы, частые редифы придавали стихам устада филигранность, чеканность, способные сравниться разве что с узорами по серебру:
Откинь покров, яви свои черты,
Отринь врага – в нем низкие черты,
Пусть он не минет роковой черты,
Исполнись доброты к любви моей!
Отринь врага – в нем низкие черты,
Пусть он не минет роковой черты,
Исполнись доброты к любви моей!
(Перевод В. Державина)
Перечитывая Вагифа, вновь ловишь себя на мысли, что строки, покорившие тебя больше других, – о любви. Воспевая это самое прекрасное на земле чувство, дарованное человеку, в отличие от многих поэтов средневековья, Вагиф никогда не отдавал предпочтения чистой описательности. Любимая, чей образ преследует поэта, наделена не только красотой, но и добросердечием, умом. Поэт описывает и национальные приметы азербайджанской женщины, дает бытовые детали – и это тоже впервые в поэзии Востока. Женщина у Вагифа не столько предмет безудержного поклонения, сколько солнечный символ земного бытия, чей отсвет даже делает человека чище, сильнее и богаче по духу.
Жизнеутверждающее начало поэзии новаторского поэта проступает порою сквозь дымку тоски и грусти, пробивается сквозь плотную темень безысходной горечи и разочарования. Иногда стихи Вагифа полны безудержного ликования, случается – тихой печали, но всегда они пронизаны раздумьем и желанием дойти до самой сути описываемого явления. Поэзия Вагифа была доступна пониманию народа, который видел в поэте своего истинного сына – плоть от плоти, кровь от крови. Если до Вагифа азербайджанская поэзия была бурным и полноводным потоком, то после него она стала рекой, чьи берега уже угадывались с трудом. Это потому, что поэт воспевал человека, славил самые лучшие качества его души: смелость, верность, искренность:
Жизнеутверждающее начало поэзии новаторского поэта проступает порою сквозь дымку тоски и грусти, пробивается сквозь плотную темень безысходной горечи и разочарования. Иногда стихи Вагифа полны безудержного ликования, случается – тихой печали, но всегда они пронизаны раздумьем и желанием дойти до самой сути описываемого явления. Поэзия Вагифа была доступна пониманию народа, который видел в поэте своего истинного сына – плоть от плоти, кровь от крови. Если до Вагифа азербайджанская поэзия была бурным и полноводным потоком, то после него она стала рекой, чьи берега уже угадывались с трудом. Это потому, что поэт воспевал человека, славил самые лучшие качества его души: смелость, верность, искренность:
Не к лицу игиту зависть, презирает ложь игит.
Будь правдив – и уваженье всюду обретешь, игит.
Скромность смелых украшает, красит искренность мужей, –
Хвастунов тупоголовых ставит ни во грош игит.
Словно крепость Искандера, неподкупны храбрецы,
Ради пери златоустой путь свой не прервешь, игит.
Будь правдив – и уваженье всюду обретешь, игит.
Скромность смелых украшает, красит искренность мужей, –
Хвастунов тупоголовых ставит ни во грош игит.
Словно крепость Искандера, неподкупны храбрецы,
Ради пери златоустой путь свой не прервешь, игит.
(ПереводТ.Стрешневой)
Имея в виду именно эту черту поэтики Вагифа, профессор Ш.Микаилов в статье "Творческие особенности Моллы Панаха Вагифа" так охарактеризовал новаторство вагифовской поэзии: "М.П.Вагиф связал стихотворение с реальной жизнью, реальным бытием, упростил, приблизил его язык к живой разговорной речи" (газ. "Azərbaycan muəllimi", 2017-ci il, 18 mart, №10). Действительно, Вагиф одним из первых почувствовал, что пора проводить реформу на языке азербайджанской поэзии, эту миссию взял на себя и сделал язык стиха понятным народу.
Поэтическое творчество Вагифа, открывшее новую страницу в азербайджанской поэзии, было близко к народу. Лирика поэта жизнерадостна; Вагиф трезво судит о реальной жизни, а её невзгоды стремится преодолеть силой разума, находя философский смысл даже в скорбях. Высшую награду человеку Вагиф видел в земной, почти языческой любви. В отличие от поэтов-романтиков, воспевавших возвышенно-жертвенную любовь к идеальной красавице, Вагиф поэтизирует наслаждение, создаёт образы вполне реальных красавиц, весёлых проказниц ("Фиалка", "Двух красавиц я славлю", "Грудь упругая прекрасна"). Вагиф в своем творчестве пользовался всеми классическими формами восточной поэзии, он писал газели, теджнисы, мухаммасы, мустезада, муашшара, мушаире, месневи и элегии. Однако, особое место в его творчестве занимает поэтическая форма – гошма, взятая им из ашугского, народного творчества. Язык этих стихов предельно приближен к народному. До минимума доведено заимствование арабских и фарсидских слов. Вагиф вырос в ашугской среде и прекрасно знал вкусы и потребности аудитории. Этим можно объяснить преобладание в его творчестве поэтической формы – гошма. С другой стороны, "Диван" Вагифа был утерян, а в памяти народной могли остаться только близкие по духу – гошма, откуда и может идти преобладание стихов этой формы. Увлечение этой поэтической формой положительно повлияло на содержание и язык стихов классических форм. У Вагифа есть глубоко философские стихи о смысле жизни и бренности мира, есть стихи и обличительного характера, но для нас он остается поэтом любви, красоты и радостей жизни.
Академик Иса Габиббейли в статье "Поэт по имени Молла Панах", помещенной в интернетном портале "Goyəzən", находит, что "Молла Панах Вагиф – создатель азербайджанского реализма периода после Физули и до М.Ф.Ахундзаде. Вагиф стал Моллой Панахом потому, что он открыл новый путь в литературе, принес новаторство в поэзию, создал новые образцы стихов, повлияющих на жизнь и чувства человека".
В поздние годы в стихах Вагифа чувствуется мотив превратности судьбы (бессилие человека перед лицом рока, провидения), обычный для средневековой восточной лирики ("Видади, ты на черствые эти сердца погляди"). Горечью пропитана философская лирика ("Кто совершенен, того постигают напасти судьбы"), проникнутая также ироническим отношением к миру обмана и зла ("Я правду искал, но правды снова и снова нет").
Чтобы понять эти мысли, высказанные лучшими представителями азербайджанского литературоведения о творчестве М.П.Вагифа, следует узнать и по достоинству оценить заслуги поэта-новатора в развитии нашей литературы и культуры. Главная тема поэзии Вагифа – любовь и душевная красота человека. Эта традиционная для поэзии Ближнего Востока тема получила в творчестве Вагифа своеобразное решение. В Средние века романтическое отношение поэтов к любви, к любимой чаще всего было связано с суфийской традицией. Любовь для лирического героя была некоей высшей сферой, отдаленной от повседневной жизни. Вагиф же воспевал любовь земную. Для него любовь – вовсе не искус, не служение мистическому идеалу. Его возлюбленная – не кумир, а реальное существо. Герой Вагифа – человек живых страстей, и реальная встреча с возлюбленной для него важнее рассуждений о возвышенном, об идеальном счастье, что было характерно для Насими (XIV в.) или Физули (XVI в.). Вагиф призывает свою подругу наслаждаться радостями жизни:
Поэтическое творчество Вагифа, открывшее новую страницу в азербайджанской поэзии, было близко к народу. Лирика поэта жизнерадостна; Вагиф трезво судит о реальной жизни, а её невзгоды стремится преодолеть силой разума, находя философский смысл даже в скорбях. Высшую награду человеку Вагиф видел в земной, почти языческой любви. В отличие от поэтов-романтиков, воспевавших возвышенно-жертвенную любовь к идеальной красавице, Вагиф поэтизирует наслаждение, создаёт образы вполне реальных красавиц, весёлых проказниц ("Фиалка", "Двух красавиц я славлю", "Грудь упругая прекрасна"). Вагиф в своем творчестве пользовался всеми классическими формами восточной поэзии, он писал газели, теджнисы, мухаммасы, мустезада, муашшара, мушаире, месневи и элегии. Однако, особое место в его творчестве занимает поэтическая форма – гошма, взятая им из ашугского, народного творчества. Язык этих стихов предельно приближен к народному. До минимума доведено заимствование арабских и фарсидских слов. Вагиф вырос в ашугской среде и прекрасно знал вкусы и потребности аудитории. Этим можно объяснить преобладание в его творчестве поэтической формы – гошма. С другой стороны, "Диван" Вагифа был утерян, а в памяти народной могли остаться только близкие по духу – гошма, откуда и может идти преобладание стихов этой формы. Увлечение этой поэтической формой положительно повлияло на содержание и язык стихов классических форм. У Вагифа есть глубоко философские стихи о смысле жизни и бренности мира, есть стихи и обличительного характера, но для нас он остается поэтом любви, красоты и радостей жизни.
Академик Иса Габиббейли в статье "Поэт по имени Молла Панах", помещенной в интернетном портале "Goyəzən", находит, что "Молла Панах Вагиф – создатель азербайджанского реализма периода после Физули и до М.Ф.Ахундзаде. Вагиф стал Моллой Панахом потому, что он открыл новый путь в литературе, принес новаторство в поэзию, создал новые образцы стихов, повлияющих на жизнь и чувства человека".
В поздние годы в стихах Вагифа чувствуется мотив превратности судьбы (бессилие человека перед лицом рока, провидения), обычный для средневековой восточной лирики ("Видади, ты на черствые эти сердца погляди"). Горечью пропитана философская лирика ("Кто совершенен, того постигают напасти судьбы"), проникнутая также ироническим отношением к миру обмана и зла ("Я правду искал, но правды снова и снова нет").
Чтобы понять эти мысли, высказанные лучшими представителями азербайджанского литературоведения о творчестве М.П.Вагифа, следует узнать и по достоинству оценить заслуги поэта-новатора в развитии нашей литературы и культуры. Главная тема поэзии Вагифа – любовь и душевная красота человека. Эта традиционная для поэзии Ближнего Востока тема получила в творчестве Вагифа своеобразное решение. В Средние века романтическое отношение поэтов к любви, к любимой чаще всего было связано с суфийской традицией. Любовь для лирического героя была некоей высшей сферой, отдаленной от повседневной жизни. Вагиф же воспевал любовь земную. Для него любовь – вовсе не искус, не служение мистическому идеалу. Его возлюбленная – не кумир, а реальное существо. Герой Вагифа – человек живых страстей, и реальная встреча с возлюбленной для него важнее рассуждений о возвышенном, об идеальном счастье, что было характерно для Насими (XIV в.) или Физули (XVI в.). Вагиф призывает свою подругу наслаждаться радостями жизни:
О было б место, где совсем одни
Могли мы говорить с тобой вдвоем
И, за руки друг друга взяв, шутить
И целый день пробыть с тобой вдвоем.
Могли мы говорить с тобой вдвоем
И, за руки друг друга взяв, шутить
И целый день пробыть с тобой вдвоем.
(Перевод В. Державина)
Любовь в стихах Вагифа окончательно освобождается от суфийско-мистической символики, присущей в какой-то степени большинству азербайджанских средневековых поэтов. Вагиф в своих стихах воспевает наслаждение жизнью, красоту возлюбленной, горечь разлуки и радости встреч и любви. Целый ряд стихов Вагиф посвящает описанию азербайджанских красавиц. Почти в каждом из этих стихотворении поэт создаёт образы вполне реальных красавиц, весёлых проказниц ("Фиалка", "Двух красавиц я славлю", "Грудь упругая прекрасна"), описывает глаза, брови, кудри, щеки, руки, ноги, стан, взгляд любимой. В целом лирика поэта жизнерадостна, и для нас он остается поэтом любви, красоты и радостей жизни.
Женщина, что сердцем хороша, –
Век пройдет, – она бледней не станет.
Если, словно лал, светла душа,
От невзгод она темней не станет.
Благородной красота верна,
Стройная – не сгорбится она.
Если добротой одарена,
Не изменит, холодней не станет.
Кровь ее девически чиста,
Ярче свежих роз ее уста.
Стрел острей ресницы… Лет до ста
Ранящая сталь слабей не станет.
Страшно ль совершенной жить сто лет!
Пусть уже в движеньях силы нет,
Но в глазах горит все тот же свет.
Обаянье меньше в ней не станет.
Истинное счастье – не забудь –
В той, что знает страсти скорбный путь:
К девушкам, Вагиф, не надо льнуть,
А не то спокойных дней не станет.
Век пройдет, – она бледней не станет.
Если, словно лал, светла душа,
От невзгод она темней не станет.
Благородной красота верна,
Стройная – не сгорбится она.
Если добротой одарена,
Не изменит, холодней не станет.
Кровь ее девически чиста,
Ярче свежих роз ее уста.
Стрел острей ресницы… Лет до ста
Ранящая сталь слабей не станет.
Страшно ль совершенной жить сто лет!
Пусть уже в движеньях силы нет,
Но в глазах горит все тот же свет.
Обаянье меньше в ней не станет.
Истинное счастье – не забудь –
В той, что знает страсти скорбный путь:
К девушкам, Вагиф, не надо льнуть,
А не то спокойных дней не станет.
(перевод В. Державина)
Столь земных, жизненных стихов до Вагифа в азербайджанской поэзии было очень немного. Поэт, воспевая реальную женщину, описывает ее красоту с характерной для него пластичностью и конкретностью:
Как идет блеску плеч темнота волос!
Возле гибкого стана – струение кос.
Ярче мрамора грудь, ярче белых роз,
Есть ли руки на свете нежней твоих!
Возле гибкого стана – струение кос.
Ярче мрамора грудь, ярче белых роз,
Есть ли руки на свете нежней твоих!
(Перевод М. Петровых)
Вагиф замечательный мастер словесного портрета. Несколькими штрихами он умело создавал поэтический образ реальных женщин со всеми их национальными особенностями и приметами. Такое описание внешнего облика, одежды, обилие этнографически-бытовых деталей, местного колорита отличает лирику Вагифа от поэзии его предшественников:
Окутан весь стан ее красным платком,
Подол золотым изукрашен шитьем,
Мы, деву увидев в наряде таком,
Мгновенно сгореть в восхищенье должны.
Знай, карими очи обязаны быть
У девы, чьи брови – как черная нить,
И грозди монет ее кудри увить
Как царственное украшенье должны.
Подол золотым изукрашен шитьем,
Мы, деву увидев в наряде таком,
Мгновенно сгореть в восхищенье должны.
Знай, карими очи обязаны быть
У девы, чьи брови – как черная нить,
И грозди монет ее кудри увить
Как царственное украшенье должны.
(Перевод Н. Чуковского)
В ряде стихотворений поэт выражает недовольство затворничеством женщин-мусульманок, вынужденных подчиняться религиозным предписаниям. Поэт, которого так волновало и вдохновляло любое проявление земной красоты, считает нелепым прятать под чадрой самое прекрасное творение природы – женскую красоту. "Зубы твои, губы безупречны, в волосах, в подбородке – ни капли недостатка, брови, очи, лицо, фигура – совершенны, зачем же скрываться, к чему этот покров, этот стыд?" – восклицает он. Поэт был сторонником взаимного понимания и уважения в любви: "...С возлюбленным дели суровый путь, в минуты горя друга не забудь!" Лирика Вагифа была полностью обращена к земным делам, к земным радостям; ее отличает глубоко оптимистичный настрой. И эти качества завоевали ему особое место в азербайджанской поэзии Позднего Средневековья. Интересно проследить диалог двух поэтов – Вагифа и Видади. Они обмениваются мыслями и спорят о вечных вопросах бытия, жизни, смерти, любви, призвания человека. Диалог полон дружеских шуток, лукавства, поэтической игры, но за ними – вопрос вопросов: может ли человек, знающий о бренности всего сущего и взирающий на человеческие страдания, оптимистически смотреть на мир? Видади дает отрицательный ответ, Вагиф – положительный. Как бы ни был ничтожен и суетен или трагичен и жесток сей бренный мир, он ближе и дороже нам, чем будущий Эдем, где мы будем уже не люди – да и будем ли мы вообще?..
Если сердца живого не кончился бой,
Все султаны и ханы ничто пред тобой,
Наслаждайся своей беспечальной судьбой!.
Почему ж огорчился ты, я не пойму, и заплакал?..
Все султаны и ханы ничто пред тобой,
Наслаждайся своей беспечальной судьбой!.
Почему ж огорчился ты, я не пойму, и заплакал?..
(Перевод Л. Длигача)
Вагиф утверждает, что истинное счастье возможно только на земле, среди людей, вопреки любым испытаниям: "Свадьбою, праздником считаю я страдания мира сего // умный выдержит все это". Художник, вдохновенно воспевавший радости жизни, хорошо знал и страдания людей. Трагические события в конце жизненного пути (кратковременный приход к власти в Гарабахском ханстве враждебных ему сил, предательство близких людей) чрезвычайно обострили социальное мироощущение поэта. Мухаммас "Я правду искал..." – гражданский манифест Вагифа. Здесь поэт уже не певец радости бытия, а обвинитель своего века, своей среды:
Я правду искал, но правды снова и снова нет.
Все подло, лживо и криво — на свете прямого нет.
Друзья говорят — в их речи правдивого слова нет,
Ни верного, ни родного, ни дорогого нет.
Брось на людей надежду — решенья иного нет.
Все вместе и каждый порознь, нищий, царь и лакей —
Каждый из них несчастлив в земной юдоли своей.
Их всех сожрала повседневность, оторванность от людей,
И сколько бы я ни слушал бесчисленных их речей —
В них, кроме лжи и неправды, смысла второго нет.
...
Ученый и с ним невежда, учитель и ученик —
Снедаемы все страстями, в плену у страстей одних.
Истина всюду пала, грех повсюду проник,
Кто в молл и шейхов поверит, тот ошибется в них.
Ни в одном человеке чувства святого нет.
Всякий чего-то ищет, погонею поглощен,
Ищут себе престолов, венцов, диадем, корон.
Шах округляет земли — за ними в погоне он.
Влюбленный бежит за тою, в которую он влюблен.
Ни радости нет на свете, ни прочного крова нет.
...
Тут на людей, как солнце, свой излучаешь свет —
Помни, что слов признанья в радостной вести нет.
Честь, благородство, стыдливость давно уж утратил свет.
Услышали мы, что где-то найден честности след,
Я долго искал и знаю: чувства такого нет.
Я мир такой отвергаю, он в горле стал поперек,
Он злу и добру достойного места не приберег.
В нем благородство тщетно: потворствует подлым рок,
Щедрости нет у богатых — у щедрых пуст кошелек.
И ничего в нем, кроме насилия злого, нет.
Я видел конец надежды, мечтаний конец пустой,
Конец богатства и славы с их земной суетой,
Конец увлеченья женской, невянущей красотой,
Конец и любви, и дружбы, и преданности святой.
Я знаю, что совершенства и счастья людского нет.
Все подло, лживо и криво — на свете прямого нет.
Друзья говорят — в их речи правдивого слова нет,
Ни верного, ни родного, ни дорогого нет.
Брось на людей надежду — решенья иного нет.
Все вместе и каждый порознь, нищий, царь и лакей —
Каждый из них несчастлив в земной юдоли своей.
Их всех сожрала повседневность, оторванность от людей,
И сколько бы я ни слушал бесчисленных их речей —
В них, кроме лжи и неправды, смысла второго нет.
...
Ученый и с ним невежда, учитель и ученик —
Снедаемы все страстями, в плену у страстей одних.
Истина всюду пала, грех повсюду проник,
Кто в молл и шейхов поверит, тот ошибется в них.
Ни в одном человеке чувства святого нет.
Всякий чего-то ищет, погонею поглощен,
Ищут себе престолов, венцов, диадем, корон.
Шах округляет земли — за ними в погоне он.
Влюбленный бежит за тою, в которую он влюблен.
Ни радости нет на свете, ни прочного крова нет.
...
Тут на людей, как солнце, свой излучаешь свет —
Помни, что слов признанья в радостной вести нет.
Честь, благородство, стыдливость давно уж утратил свет.
Услышали мы, что где-то найден честности след,
Я долго искал и знаю: чувства такого нет.
Я мир такой отвергаю, он в горле стал поперек,
Он злу и добру достойного места не приберег.
В нем благородство тщетно: потворствует подлым рок,
Щедрости нет у богатых — у щедрых пуст кошелек.
И ничего в нем, кроме насилия злого, нет.
Я видел конец надежды, мечтаний конец пустой,
Конец богатства и славы с их земной суетой,
Конец увлеченья женской, невянущей красотой,
Конец и любви, и дружбы, и преданности святой.
Я знаю, что совершенства и счастья людского нет.
(Перевод К. Симонова)
Художественно-изобразительные средства лирики Вагифа многообразны. Поэт часто использует синтаксические параллелизмы, повторы одного и того же слова или словосочетания. Эти повторы либо усиливают его основную мысль, либо придают ей новые оттенки. Поэзия Вагифа богата образными сопоставлениями, сравнениями. Глубоко проникнув в тайную тайных классической тюрко- и персоязычной поэзии, в специфику ее художественно-изобразительных средств и приемов, Вагиф соединил их с оригинальными открытиями и находками ашугского творчества. При этом он шел зачастую от фольклора, от народного языка и добивался совершенно нового звучания стиха. Благодаря Вагифу, народная стихотворная форма – гошма – стала широко применяться в письменной поэзии и сыграла большую роль в демократизации литературы, в ее приближении к реалистическому восприятию жизни.
Герой поэзии Вагифа – конкретный человек своего века, с индивидуальными чертами. Историко-бытовая, этнографическая достоверность – характерные особенности лирики Вагифа. В целом творчество Вагифа как бы отразило наиболее характерные переходные симптомы литературного процесса на рубеже двух исторических эпох: конца Позднего Средневековья и начала Нового времени и открыло широкие горизонты для грядущих поэтических исканий. Вагиф является реалистом по своему подходу к жизненным событиям.
Творчество Вагифа всегда являлось объектом исследования, его произведения издавались массовым тиражом, проводились юбилеи. 14 января 1982 года по непосредственной инициативе и с участием великого лидера Гейдара Алиева состоялось открытие величественного мавзолея, возведенного на могиле поэта в Шуше – древнем культурном центре Азербайджана. Армянские вооруженные бандитские отряды, оккупировавшие Шушу 8 мая 1992 года, в нарушение всех норм международного права совершили здесь акты вандализма в отношении образцов культуры, разграбили и уничтожили около 600 историко-архитектурных памятников, в том числе разрушили дома-музеи Хуршидбану Натаван, Узеира Гаджибейли, Бюльбюля и мавзолей Моллы Панаха Вагифа.
Жизнь, государственную деятельность и творчество Вагифа начали изучать еще в XIX веке. К сожалению, труды А.Бакиханова, Мирзы Джалала, Мирзы Адыгезал Бека, Мир Мехти Хазани, Рзакулибека, Карабаги, говорившие о Вагифе, большей частью оставались в рукописных вариантах. Первым издателем Вагифа был знаток восточной поэзии Мирза Юсуф Карабаги. В 60-х годах XIX века Гусейн Гайыбов составляет четырехтомную рукописную антологию азербайджанской литературы. В ХХ веке творчество Вагифа исследовали Фиридунбек Кочарли, Гамид Араслы, Салман Мумтаз, Азиз Шариф, Араз Дадашзаде, и др. Исследование различных аспектов жизни и творчества М.П.Вагифа проходит красной нитью в научных приоритетах А.Дадашзаде. В той или иной степени он создал реальную картину его жизни, осветив с высокой долей объективности политические события и перипетии времени, в котором жил поэт и участником которых был. Автор монографии с помощью убедительных аргументов уточнил некоторые факты из биографии поэта. Исследование азербайджанской литературы XVIII века, литературная критика, фундаментальные монографии "Певец жизни. Раздумья о Вагифе", "Азербайджанская лирика XVIII века", "Поэзия добра и красоты" получили высокую оценку научной общественности.
Сегодня, когда независимый Азербайджан все увереннее занимает свое достойное место в мировом сообществе, поэтическая мощь и новаторское творчество Молла Панаха обязывают азербайджанских литературоведов по-новому обратиться к вагифовским щедеврам, сделать все возможное, чтобы богатое наследие поэта стало достоянием всех народов мира. Именно поэтому вернемся к президентскому распоряжению, ибо ссылка на него позволит привести еще одно доказательство того, что "Более глубокое изучение и исследование наследия Вагифа в свете идеологии азербайджанства является одним из важных вопросов, которые и сегодня сохраняют актуальность и ожидают своего решения".
Герой поэзии Вагифа – конкретный человек своего века, с индивидуальными чертами. Историко-бытовая, этнографическая достоверность – характерные особенности лирики Вагифа. В целом творчество Вагифа как бы отразило наиболее характерные переходные симптомы литературного процесса на рубеже двух исторических эпох: конца Позднего Средневековья и начала Нового времени и открыло широкие горизонты для грядущих поэтических исканий. Вагиф является реалистом по своему подходу к жизненным событиям.
Творчество Вагифа всегда являлось объектом исследования, его произведения издавались массовым тиражом, проводились юбилеи. 14 января 1982 года по непосредственной инициативе и с участием великого лидера Гейдара Алиева состоялось открытие величественного мавзолея, возведенного на могиле поэта в Шуше – древнем культурном центре Азербайджана. Армянские вооруженные бандитские отряды, оккупировавшие Шушу 8 мая 1992 года, в нарушение всех норм международного права совершили здесь акты вандализма в отношении образцов культуры, разграбили и уничтожили около 600 историко-архитектурных памятников, в том числе разрушили дома-музеи Хуршидбану Натаван, Узеира Гаджибейли, Бюльбюля и мавзолей Моллы Панаха Вагифа.
Жизнь, государственную деятельность и творчество Вагифа начали изучать еще в XIX веке. К сожалению, труды А.Бакиханова, Мирзы Джалала, Мирзы Адыгезал Бека, Мир Мехти Хазани, Рзакулибека, Карабаги, говорившие о Вагифе, большей частью оставались в рукописных вариантах. Первым издателем Вагифа был знаток восточной поэзии Мирза Юсуф Карабаги. В 60-х годах XIX века Гусейн Гайыбов составляет четырехтомную рукописную антологию азербайджанской литературы. В ХХ веке творчество Вагифа исследовали Фиридунбек Кочарли, Гамид Араслы, Салман Мумтаз, Азиз Шариф, Араз Дадашзаде, и др. Исследование различных аспектов жизни и творчества М.П.Вагифа проходит красной нитью в научных приоритетах А.Дадашзаде. В той или иной степени он создал реальную картину его жизни, осветив с высокой долей объективности политические события и перипетии времени, в котором жил поэт и участником которых был. Автор монографии с помощью убедительных аргументов уточнил некоторые факты из биографии поэта. Исследование азербайджанской литературы XVIII века, литературная критика, фундаментальные монографии "Певец жизни. Раздумья о Вагифе", "Азербайджанская лирика XVIII века", "Поэзия добра и красоты" получили высокую оценку научной общественности.
Сегодня, когда независимый Азербайджан все увереннее занимает свое достойное место в мировом сообществе, поэтическая мощь и новаторское творчество Молла Панаха обязывают азербайджанских литературоведов по-новому обратиться к вагифовским щедеврам, сделать все возможное, чтобы богатое наследие поэта стало достоянием всех народов мира. Именно поэтому вернемся к президентскому распоряжению, ибо ссылка на него позволит привести еще одно доказательство того, что "Более глубокое изучение и исследование наследия Вагифа в свете идеологии азербайджанства является одним из важных вопросов, которые и сегодня сохраняют актуальность и ожидают своего решения".