Криминализация западными политиками и пропагандой факта подписания в августе 1939 г. Советским Союзом договора о ненападении с Германией и последовавших событий побуждает кратко остановиться на связанных с этим проблемах. На это настраивает и речь президента США Д. Трампа в Варшаве в июле с. г.
Дипломатические документы и свидетельства ясно подтверждают вынужденный характер решения советского правительства. Обстоятельства заставили тогда отойти от бесплодных попыток договориться с лидерами Англии и Франции (а через их посредство с Польшей и с Румынией) о создании коалиции для обуздания фашистской агрессии. В интересах обеспечения стратегических интересов Советского Союза были оформлены советско-германский договор о ненападении и, в качестве приложения, — протоколы о разграничении сфер обоюдных интересов в Финляндии, Эстонии, Латвии, Восточной Польше (Западной Белоруссии и Украине) и Бессарабии. Благодаря договору Советский Союз избежал войны на два фронта, то есть с Германией на Западе и с Японией на Востоке. Примечательно в этом плане то, что после разгрома японской армейской группировки на Дальнем Востоке в августе 1939 г. немцы на помощь союзнику не пошли.
И. В. Сталин полагал, что предприняв столь кардинальный поворот в стратегии предотвращения войны, ему удастся не только переиграть немцев, заключив с каждой из упомянутых стран договоры о взаимопомощи для защиты их и собственно советских границ, но и побудить наконец Запад к активным действиям против Гитлера.
Этим ожиданиям не суждено было оправдаться. Нападение Германии на СССР в июне 1941 г. перечеркнуло связанные с договором планы. На фоне серьезных морально-политических потерь, включая обвинения в "развале антигитлеровского блока", пособничестве агрессору, СССР — в относительном плане, с точки зрения факторов мобилизации и выживания на первом, критически сложном этапе войны, — выиграл двадцать два месяца для подготовки вооруженных сил к обороне (их численность возросла троекратно) и пространство (дополнительно 200–300 км.). Планы тех на Западе, кто делал ставку на антибольшевистский пакт с Гитлером (в их числе было и польское руководство), оказались похороненными. Тот же У. Черчилль признал позднее в мемуарах: "Если у них [у русских] политика и была холодной и расчетливой, то она была в тот момент в высокой степени реалистичной".
Нет оснований утверждать, — как это делают оппоненты, — будто стороны договора стали "союзниками". В течение всего периода его действия характер двусторонних отношений и официальных контактов в Берлине и в Москве был отмечен глубоким недоверием и настороженностью. В дипломатических переговорах СССР с другими государствами гитлеровская Германия последовательно называлась врагом и воспринималась советским народом именно в таком качестве.
Никакой координации действий в контексте разграничения сфер интересов с нашей стороны не было. Свободу рук нацистам дала политика "умиротворения" западных лидеров. Ее кульминацией стал мюнхенский сговор 1938 г. Отличие этой сделки от "пакта Молотова-Риббентропа" состояло в том, что она фактически подталкивала орды Гитлера на Восток, тогда как наша договоренность диктовалась стремлением противостоять тоталитарным силам Европы. Вслед за Мюнхеном и оккупацией фашистами Чехословакии, задолго до августа 1939 г. началась верстка военных планов вермахта и оперативная подготовка плацдарма для вторжения в Польшу, а в дальнейшем и для нападения на Советский Союз.
К 17 сентября, когда Красная Армия вступила в Западную Украину и Западную Белоруссию, польские вооруженные силы прекратили сопротивление вермахту, а правительство утратило контроль над территорией. Историческим следствием этого стало воссоединение украинского и белорусского народов в границах СССР.
"Договор о дружбе и границе" от 28 сентября 1939 г. повторил традиционное для такого типа договоров название. Конкретно ни о какой дружбе ни в этом, ни в других советско-германских документах того времени речи не шло. Развитие экономических отношений диктовалось сугубо заинтересованностью СССР в получении промышленных технологий.
В 1989 г. были даны принципиальные оценки договоренностей 1939 г. с гитлеровской Германией. Съезд народных депутатов провел четкую границу между договором о ненападении (он квалифицирован как правомерный и обоснованный) и секретными протоколами, признанными морально неприемлемыми, противоречащими нормам современного международного права и договорной практики государств.
Президент Российской Федерации В. В. Путин в мае 2015 г., комментируя эту тему, отметил, что смысл обеспечения безопасности Советского Союза в том пакте был. Москва делала многократные попытки создать антифашистский блок в Европе. И когда СССР понял, что его оставляют один на один с гитлеровской Германией, он предпринял шаги, чтобы не допустить прямого столкновения.
В последнее время нападки на Россию по поводу договора 1939 г. приобрели новое качество.Сегодня цели интерпретации пакта стали особо изощренными. На одну доску ставят нацистскую Германию и Советский Союз. То есть, с одной стороны, — государства, признанного решениями международного Нюрнбергского трибунала, причем без срока давности, ответственным за военные преступления, заговор против мира и его трагические последствия, с другой — участника антигитлеровской коалиции, учредителя ООН, принесшего на алтарь общей Победы более 27 млн. жизней своих граждан. Делается это при помощи различных послушных политических организаций, принимающих резолюции, искажающие действительность, грубо оскорбляющие ветеранов.
Перестановка акцентов в вопросе о первопричинах Второй мировой войны самым тесным образом увязана с ревизией ее итогов. Именно на таком фоне внедряются идеи о том, что оккупация стран Восточной Европы продолжалась после 1945 г. уже советским строем вплоть до развала соцсодружества. Все это выглядит как злонамеренное издевательство над исторической правдой. Ведь этот абсурд можно свести к тому, что точку во Второй мировой войне поставили чуть ли не западные державы.
Во всяком случае, подобная трактовка выполняет ясную функцию — служит цементом для скрепления единства центральноевропейской буферной зоны в противостоянии попыткам построить взаимодействие в Европе с полноценным участием России на принципах равной неделимой безопасности и всестороннего сотрудничества.
Так, президент США Д. Трамп, не так давно выступавший в этом духе в Варшаве, счел для себя возможным участие в "саммите троеморья", который выглядит как попытка реанимировать великодержавный проект Пилсудского. Только если в тридцатые годы "Intermarium" был призван объединить в союз между Балтийским и Черным морями Чехословакию, Венгрию, Румынию, Финляндию, а также страны Прибалтики во главе с Польшей, то теперь, надо полагать, появляется намерение усилить противостояние России, нарастив альянс за счет региона Адриатики.

На примере острой проблемы в истории внешней политики Советского Союза и ее интерпретаций, авторам хотелось показать, что вдоль наших границ достаточно тех, кто продолжает мыслить категориями предъявления счетов к современной России, в том числе за счет фальсификации истории, искусственного взвинчивания напряженности, поиска возможностей для внесения раскола в наше общество.