Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

Станислав Михня.
"Вечереющий свет"



М.: Библиотека журнала "Дети Ра", 2016

Тридцать третья книга поэтической серии Библиотека журнала "Дети Ра" получилась по-осеннему задумчивой и возвышенно-меланхоличной. К теме жизни и смерти обращались разные авторы, да и о скоротечности земного существования размышляли многие из великих. Стихи же тверского поэта Станислава Михни можно сопоставить со стихотворениями Есенина (скажем, в цитируемом далее тексте явственно слышится перекличка с бессмертным "...и журавли печально пролетая…"):

Переливается палитра
осенних ветреных небес.
И птичий клин средь туч, как титры:
мелькнул, исчез.
Так в речке времени, как прежде,
ныряет он из тени в свет —
дразнящий поплавок надежды:
то есть, то нет.

В одном из интервью автор признается: "Не люблю навязывать себя миру". Действительно, он старается наблюдать за жизнью отстраненно, но, следуя есенинской традиции, не может сделать своего героя бесстрастным: ему свойственны та же любовь к среднерусской природе, тот же лиризм и трепетное отношение к малой родине:

Очутиться в безвестном селе,
Заглядеться во дворик соседа,
чтоб увидеть: на гнутом крыле
проржавевшего велосипеда
солнце сонное стынет весь день…
Своему же цветению рада
(пусть и краткому), рвется сирень
из расшатанной ветром ограды…

Герой чувствует себя единым с этим захолустьем. И не только с ним, но, как выразился Николай Рубцов, "с каждою русской избою". Из текста не следует, что человек появился в родных краях. Село-то "безвестное". А домик — "соседский". Вряд ли это оговорка: скорее всего, герой приезжает в село рано утром и проводит там достаточно много времени ("солнце сонное стынет весь день…"), за день успевает сродниться с этими заброшенными местами… Мало кто из нас рискнет так далеко забраться в глубинку. Некогда, незачем, времени нет. А поэт во время такой "вылазки" может создать не одно стихотворение. Кстати, автор иногда отступает от правил канонического стихосложения. Например, среди коротких, певучих строк вдруг возникнет и торчащим гвоздем уколет знакомая современная интонация:

Колебания бабочек в расплавленном воздухе мая.
Словно росчерки молний, вот только незрима кривая
их полета; не выследить ломаность всех траекторий.
Так и сердце: не бьется, а чуть мерцает на мониторе.

А здесь, весьма неожиданно, Михня подхватывает голос другого одиночества. Длинная строка, "фирменный" анжамбеман Бродского, и тоска — родственная ему, тягучая, глухая. Сломать строку еще хватает сил, а что-то всерьез менять — нет желания. Сознание лирического героя охватывает две крайности — и суету, и безразличное отношение к жизни, вплоть до слияния их друг с другом по принципу сообщающихся сосудов.
И все же поэт предпочитает высказываться просто. У него классические стихи, без эпатажа и формальных экспериментов. Перед лицом эфемерности и неустойчивости личного существования человек гол как сокол. Просто неоткуда взяться вычурным образам, и автор вынужден говорить тихо:

Золотясь и стаями соря,
догорят остатки октября.
И напрасно ждешь ты, чтобы жгло
тихое прощальное тепло.
Светлый ветер с неба мне донес
музыку, исполненную слез.
Может, это золото в золе —
все, что ты оставишь на земле.

Обратите внимание: в приведенном выше коротком стихотворении поэт обращается как бы к читателю, во втором лице. Однако непосредственное обращение отсутствует. Он транслирует ощущения одиночества, но неохотно говорит о своих чувствах. Заменяя рассказ о себе рассказом о "тебе", автор боится признаться в собственных тщетных надеждах. Этот прием выдает с головой сверхтонкую душевную организацию автора. Говоря "ждешь ты", поэт вынуждает нас принимать эти чувства. С одной стороны — страх, с другой стороны — вызов. Я, например, не жду ничего от осеннего тепла, оно меня раздражает, потому что я люблю грустить, глядя на моросящий сентябрьский дождь. Прием нехитрый, но распознаешь его не сразу, при повторном прочтении. А дальше у читателя большой выбор — согласиться, отстраниться, попытаться вжиться в шкуру лирического героя или остаться при своем. То, что этот психологический трюк использован в завершающем стихотворении, говорит о многом, но прежде всего — о силе чувств, испытываемых лирическим героем.  Станиславу Михне есть что сказать, и очень хочется, чтобы его герой говорил отныне в полный голос: "я чувствую", "я мыслю", "я существую".

Ольга ЕФИМОВА