Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

Священник Димитрий ШИШКИН


Об общем благе и личной свободе


В Интернете и средствах массовой информации разгорается дискуссия на важную тему: об общем благе народа и границах личной свободы. О соотношении этих двух понятий в современной России. Тема действительно важная, так что позволю себе высказать некоторые соображения по этому вопросу.
Итак, руководитель театра "Сатирикон" известный актер и режиссер КонстантинРайкин на съезде Союза театральных деятелей выступил с эмоциональной речью, суть которой сводится к следующему. В стране, по мнению художника, наступают опасные перемены, происходит некий откат во времена тотального контроля и диктата со стороны государства под предлогом заботы об общем благе. В отношении искусства это выражается в закрытии ряда выставок и спектаклей под давлением неких общественных, официозных (как считает Райкин) групп, которые выступают с протестными акциями.
Сразу оговоримся, чтобы было понятно. Практически во всех подразумеваемых спектаклях и выставках присутствовали вещи просто недопустимые с точки зрения здравой морали и традиционной нравственности. И это очень важный и принципиальный момент. Другими словами, спектакли и выставки были закрыты не по каким-то политическим или идеологическим соображениям, а по причине соблазна, который они являют. На это нам следует обратить внимание, потому что причина эта одновременно проста и существенно важна. Больше того, это "звонок" для самих деятелей искусства, но "звонок" не от властей предержащих, а от того самого "гражданского общества", о развитии которого у нас так много говорят в последнее время и которое очевидно устало от засилья распущенности, извращения, хамства и пошлости. Иное дело, что можно не соглашаться с методами действия этих "инициативных групп", но это отдельная тема, и мы на ней еще остановимся.
Теперь об общем народном благе. Существует ли оно в принципе? Да, существует, несомненно, и вот как бы мы ни относились к государству, основная его функция именно и состоит в заботе о сохранении и умножении этого общего блага. И вот тут неизбежно встает вопрос: а в чем же это благо состоит и на чем основано? Вопрос не просто важный, а архиважный для самой жизни и существования нашего отечества. Так вот, все более очевидным становится, что нет иного основания для доброго развития нашего общества, кроме здравой морали и традиционной нравственности. И сами понятия об этой нравственности и морали неизбывно хранятся в недрах народной жизни, уходя своими корнями в сокровенную область отношений человека с Богом. С этим можно спорить сколь угодно долго, но это реальность, с которой так или иначе придется считаться. И вот тут при внимательном рассмотрении вопроса открывается удивительная вещь.
Оказывается, те самые сокровенные отношения человека с Богом, о которых мы говорим, относятся не только к частной жизни человека, но и имеют общественное значение и измерение. В Православии это объясняется очень просто: Церковь — это общность людей, объединенных Духом Христовым. Из этой общности, по крайней мере в нашем отечестве, произросла и культурная, этическая и политическая общность, в которой и мы сами так или иначе родились и выросли. Больше того, та страшная богоборческая идеология, которая владела нами на протяжении десятилетий, — и она в своем извечном антагонизме и борении с истиной переняла очень во многом и эстетику, и этику христианскую и по-своему пыталась осмыслить христианскую культуру. Во многом это происходило потому, что любая идея овладевает живыми людьми и в их душах до конца дней продолжается борьба правды и лжи, света и тьмы, любви и ненависти, веры и сомнения... Конечно, у нас многонациональное государство, и населяет его множество этносов с самыми различными культурами и верованиями, но, без всякого сомнения, можно сказать, что духовную и нравственную основу нашей общей жизни составляет нравственность христианская. Это не трудно увидеть и доказать. И эта традиционная нравственность служит основанием для представлений об общем народном благе. Другого попросту нет, да и быть не может.
И вот тут как раз всплывает тема личной свободы художника. Да и не только художника по большому счету, а всякого вообще человека. Несомненно, свобода эта — неотъемлемая часть человеческой жизни, даже не право, а именно неотъемлемая часть. Но вот что важно понять. В основании своем эта свобода предполагает выбор человеком своих отношений с Богом, истиной, красотой и святостью. Это высшая реальность, запечатленная в нашей душе Творцом и неусыпно охраняемая совестью. И вот у человека есть право жить и творить по совести или противиться ей, удаляясь постепенно в область лжи, уродства и греха. Это право человека. Но человек должен знать, что его добровольное удаление от правды неизбежно приведет его к страданиям и духовной, нравственной смерти. Таков закон жизни, установленный Богом. И на этом именно основано (или должно быть основано) нормальное законодательство, краеугольным камнем своим полагающее Закон Божий. Основано на четком понимании того, что именно есть благо, а что есть зло. И именно такими были до последнего времени большинство законодательств так называемых развитых стран. И наказание зла в этом мире со стороны государства именно предполагает заботу об общем благе, поскольку зло активно, склонно к распространению и поражает общество, подобно болезни, — следовательно, требует пресечения. Это аксиома, и в этом пресечении, кроме всего прочего, состоит охранительная и неотъемлемая функция государства.
Словом, свобода художника воистину безгранична, но она может привести его к страданиям, и он должен это отчетливо понимать. Больше того, зачастую страданием и оплачивается творчество, и весь вопрос только состоит в том, за что художник готов страдать — за истину или за ложь. Если за истину — то его страдания высоки, и честь этому художнику и хвала от потомков; если же он страдает за ложь, то участь такого художника прискорбна вдвойне. Потому что и личная его жизнь больна и ущербна, исполнена горестей, и в памяти народной он вызывает омерзение и отвращение.
В своей пылкой, эмоциональной речи Константин Райкин упрекнул Церковь в "гонении" на современное искусство и сравнил это "гонение" с недавним гонением на саму Церковь.
Вот эта цитата: "Церковь наша несчастная, которая забыла, как ее травили, уничтожали священников, срывали кресты и делали овощехранилища в наших церквях. Она начинает действовать такими же методами сейчас. Значит, прав был Лев Николаевич Толстой, который говорил, что не надо соединяться власти с Церковью, иначе она начинает не Богу служить, а власть обслуживать".
Ну, во-первых, Церковь никак не несчастна, а напротив — дай Бог каждому быть причастником ее высокого счастья, познаваемого в сострадании Христу. Во-вторых, Церковь, конечно, ничего не забыла. Но от того, что бесы ее гнали и мучили, совсем не выходит еще, что она должна к бесам относиться сочувственно и "толерантно". Эта идея, по меньшей мере, странная. По меньшей мере, потому, что есть еще и высшая мера, по которой всякое оправдание мерзости и желание ее уравнять в правах с благостью — есть грех и преступление. Одно дело — жить и умирать за истину, и совсем другое — страдать за пропаганду мерзости и греха. Это простые, но очевидные вещи, о которых мы должны говорить. Потому что опасно считать, что нет ни высокого, ни низкого, ни святого, ни грешного, ни красивого, ни уродливого. А все так себе — средненько и одинаково имеет право на существование. Но хочется тогда спросить рачителей идеи о "равноправии": в рамках чего, в каком таком сосуде должно храниться дерьмо, перемешанное с медом, и для кого? Вопрос, может быть, звучит резковато, но по существу. Потому что иные действа в сфере нынешнего "актуального искусства" иначе как мерзостью не назовешь. А Церковь, несмотря на множество самых разных и грешных людей, составляющих ее, была, есть и будет Телом Христовым, столпом и утверждением истины. И давайте не будем в равное положение ставить благость и мерзость. И если кто уж имеет право обличать и запрещать с духовной и нравственной точки зрения, то это, конечно, Церковь, а никак не "просвещенные" и зачастую просто потерявшие совесть и здравый смысл "свободные художники". А вот сказать, что Церковь кого-то "травит и уничтожает", — это просто смешно. Потому хотя бы, что у Церкви нет репрессивного органа. И если православные люди возмущаются явным проявлением безнравственности или кощунства — это здоровая реакция на нравственную болезнь общества. Другое дело, что методы противостояния мерзости могут и должны быть законными. Это простая мысль, но очень важная. Потому что, выходя за рамки закона, даже из самых "благих побуждений", мы толкаем мир в хаос. Примеров тому более чем достаточно по всему миру и в самых разных областях. Так что благочестивое и ревностное желание отстаивать правду Божию похвально, но нам надо искать для исполнения этого желания достойные, праведные средства. При желании эти средства можно найти, и тогда стремление к чистоте и святости жизни будет распространяться в нашем обществе именно христианскими, благодатными путями, а не сомнительным путем скандала, эпатажа и "православного" перформанса.
Скажем несколько слов и о "соединении власти и Церкви". Давайте так: цель государственной власти — это материальное благосостояние людей, цель Церкви — спасение души. Но ни то ни другое невозможно без четкого определения того, чтоесть благо. И в этом смысле государство и Церковь опираются на одно основание — Закон Божий. Иначе государство попросту сойдет с ума, свихнется, запутавшись в разноголосице частных болезненно-страстных идей и мнений, как это было уже не раз даже в Новейшей истории. Так что единство Церкви и власти не то чтобы возможно и нужно — оно есть и неизбежно, поскольку государственными делами занимаются и на государственной службе состоят, кроме прочих, и православные люди, желающие своему отечеству блага не только материального, но и духовного. И эти люди понимают, что одно без другого невозможно. Так что противостояние греху — это нормальная и естественная реакция не только Церкви, но и государства. Только понятие греха в гражданском кодексе облечено в понятие беззакония. Так что, как это ни прискорбно для кого-то звучит, пропаганда мерзости и дальше, по всей видимости, будет встречать противостояние по той простой логике, что зло — это плохо, а добро — хорошо. И различение этих понятий, эту "цензуру" не мы придумали и ввели в обиход. Не нам ее и отменять, согласитесь.
Ну и несколько слов хочется сказать о современном творчестве. Увы, похоже, прошла эпоха великих режиссеров, актеров, да и великих театров. И одна из важных причин этого — утрата ответственности, собранности, если угодно, даже и в масштабе всей страны. Да, государство контролировало, и даже порой жестко, несправедливо, все те "идеологические" сферы, где действовало публичное слово, но эта цензура имела и положительный эффект, а именно воспитывала творческих людей, учила их выражать свои идеи в рамках требований высокой нравственности и традиционной культуры. Вот я поймал себя сейчас на этом слове. Ведь даже не в цензуре дело, вернее, не в ней только, а в культуре, которую эта цензура зачастую охраняла. И в рамках этой культуры были созданы великие шедевры, воспитано поколение великих режиссеров, художников и артистов.
Теперь же, когда власть и контроль государства ослабели, границы культуры стали явно и неуклонно размываться с катастрофической скоростью. Стало дозволено все, что раньше было запрещено, и результатом стал не расцвет искусства, а его очевидный упадок, потому что подлинная культура предполагает определенный аскетизм, собранность, если угодно, сознательную сдержанность и сосредоточенность, глубину проникновения в художественный материал. А "свобода вширь", свобода страстей и похотей быстро обесценила само понятие культуры, фактически разрушая ее, потому что от этой "свободы" родилась элементарная распущенность, да еще и кичливая, кричащая о своих мнимых высоких качествах, правах и достоинствах.
Но как государство больше не вмешивается в сферу искусства, в том числе театрального и позволяет ему развиваться по своим "естественным" законам, так и общество, которое тоже было сдерживаемо и контролируемо государством, теперь проявляет себя свободно в реакции на те или иные проявления общественной жизни.Так что "свободным" художникам совершенно не пристало возмущаться "свободным" же проявлением возмущения и недовольства со стороны гражданского общества. В конце концов, это и есть одно из проявлений той "свободы", к которой мы так стремились и о которой мы сейчас говорим. Поразительно, но, призывая власть урезонить "активистов", рачители свободного творчества тем самым призывают "урезонить" и потерявших совесть художников. Потому что "безобразные посягательства на свободу творчества" есть абсолютноадекватная и зеркальная реакция на "безобразные посягательства на свободу нравственности".
Но вот в какой-то момент свободного развития этих "свободных" отношений, — кстати, во многих областях, и не только в театральном искусстве, — понимаешь, что дело вскоре дойдет, с одной стороны, до очевидной и ничем не сдерживаемой инфернальности, а с другой — до стихийной реакции, вплоть до погромов. Ну, вот это и будет полнейшим и "законным" проявлением свободы, как ее хотят понимать некоторые адепты вседозволенности. А проще сказать — анархии.
И вот в какой-то момент возникает вопрос: а этого ли мы хотим? И в чем, собственно, смысл и цель жизни общества в целом и индивидуального творчества в частности? А цель, думается, не в разлагающей вседозволенности, а в созидании блага, неизбежно связанном с самоограничением, ответственностью, глубиной и высотой устремлений. И народ делегирует право организации общей жизни на этих началах собранности, ответственности и высоты устремлений — государству, которое и берет на себя ответственность за сохранение целого, того целого, в его духовно-нравственной составляющей, о котором мы говорим.
Мнение Константина Райкина о недопустимости контроля в сфере искусства со стороны государства поддержал другой известный актер и театральный деятель —Евгений Миронов, заявив, что "общество должно опираться на мнение профессионалов". Звучит убедительно, но как быть с тем, что профессионалы сами имеют порой прямо противоположные мнения и поляризованы до крайности в отношении подхода к театральному искусству? Так что не существует в природе какого-то единого "профессионального" мнения. Более того, и театральные деятели, увы, бывают больны страстями и в "свободном своем полете" порой заносятся в гибельные высоты откровенного и разрушительного слабоумия. Так что же нам теперь, безумие называть прозрением только потому, что оно овладело "профессионалом"?
Без моральной и нравственной составляющей (причем мы говорим о культуре традиционной, ответственной) театр очень скоро превратится в ту организацию, которой "лучше бы повесили жернов на шею" и утопили в море за то, что она вершит великий соблазн, развращает и разлагает человеческую душу, губит ее. И напротив, при глубоком и серьезном отношении к своему делу, при ясном понимании, что именно в жизни есть благо, а что зло, что высоко, а что низко, что прекрасно, а что уродливо, — только при таком ясном и отчетливом понимании возможно, чтобы театр стал выполнять свою главную функцию — не развлекать только, но пробуждать в человеке высшие и лучшие чувства. И если у самих мастеров сцены это чувство высокого, нравственного и доброго отсутствует или размыто и меняться они ни в каком случае не хотят, то неизбежно общество, в своем понимании и чувствовании здорового, должно оградить себя от всего больного и низкого. И я согласен с тем, что должен существовать какой-то экспертный совет, который разным театрам и разным постановкам предоставлял бы разные категории "допуска", если угодно. Потому что очевидно, что одним постановкам просто нужно, что называется, давать зеленую улицу, а иные необходимо ограничить каким-нибудь "подвальчиком для любителей", да еще и с ограничением на вход в этот подвальчик несовершеннолетним, чтобы мерзостью своей "экспериментаторы" не марали и не развращали под видом "свободы" наших детей. Цензура ли это? Да, несомненно, но без нее не обойтись, если мы хотим добиться оздоровления нашего общества. Потому что всякая гниль и болезнь не стоит на месте, а стремится заразить и погубить то, с чем соприкасается и во что проникает. И именно потому существует такое понятие, как карантин, когда при возникновении очага болезни его купируют и ограждают остальное общество от этого очага, а уж никак не ратуют о "свободном распространении заболевания" потому только, что у нас объявлено царство свободы и демократии.
В последнее время мы наблюдали немало горячих дискуссий на тему цензуры и свободы. И я даже думал поначалу: а надо ли вообще писать на эту тему что-то еще? Но в какой-то момент с удивлением обнаружил, что все разговоры ведутся как-то вокруг да около, а о главном почему-то никто не говорит прямо. А главное-то во всем этом дискурсе, несомненно, вот что. После крайнего разлада и почти развала, разрушения государства, причем не военным путем, а во многом именно изнутри, посредством растления, разложения народного духа, в последние годы ситуация медленно, но неуклонно начала меняться. И государство начинает думать и заботиться об общем нравственном и духовном здоровье общества. И вот эту именно перемену почувствовали любители мерзости, все те, кто и дальше хотел бы растлевать общество до тех пор, пока мерзость не будет признана последней и окончательной нормой. Вот именно эти люди почувствовали для себя опасность, и не думайте наивно, что растлители будут мирно сидеть по своим подвальчикам и скромно кормить своей тухлятиной любителей всевозможных "культурных перверсий". Нет, и еще раз нет! У них широкие планы "перевоспитания общества", и именно угрозу этим своим планам они видят в возрождении сильного, национального государства, опирающегося на традиционные духовные и нравственные ценности. Вот в чем главный конфликт, и острота его, несомненно, будет усугубляться, потому что сталкиваются силы несовместимые: силы созидания и растления, красоты и уродства, человеческого достоинства и скотоподобия... И каждый из нас уже самим своим отношением к происходящему совершает выбор личной и общей судьбы. И значение этого выбора трудно переоценить. Как сказал известный духовник, схиархимандрит Илий: "На России весь мир держится! Если России не будет — не будет и мира. А Россия только и держится тем, что при Православной Церкви держится".