Особенности истории побеждённых народов

Я был туристом в стане побеждённых:
Вот немец и француз, поляк и швед.
История народов просвещённых
Не помнит громких не своих побед.
А если вспомнит, так переиначит
И уведёт, так выгодно шутя,
Что пресловутый "писающий мальчик"
Всего важнее станет для тебя.
И победитель в стане побеждённых
Не знаменитый силою медведь,
А русский неуклюжий медвежонок—
Так легче снисходительно смотреть.
Все эти карлы и наполеоны,
Нас приходившие завоевать,
Лжедмитрии и гитлеры опять
В истории народов просвещённых
Нас варварами жаждут называть


Донской монастырь

Молюсь на купола Донского
Монастыря через окно.
В сиянье неба голубого—
Иконописное оно.
А купола строги, как туча.
Их пять. И рядом благовест.
И, словно поднебесный кучер,
Над ними золотится крест.
Темнеют купола Донского
Среди Москвы монастыря,
Чтоб тучу с поля Куликова
Не забывали из Кремля,
Чтоб жили не единым хлебом
В мироточенье бытия
И подружилась с русским небом
Церквей и звонниц толчея,
Молюсь на купола Донского. . .
Никем не писаный канон—
В сиянье неба голубого
Иконописное окно.


День шахтёра в Кемерове

Хворостовский пел на стадионе.
Высоко на Западной трибуне
Слушали его под облаками—
Разный люд в соседстве с горняками.
Сразу после чудного романса
Как он белозубо улыбался!
Не щадя ладоней отвечали,
Хлопая певцу кемеровчане.
Меломан в соседстве с горняками
Вытирали радость кулаками.
По причине той же у плеча
Жёны тушь пускали в два ручья.
В небе над ареною спортивной
Притихал летевший реактивный,
Чтоб унёс домой в душе сосед
Голоса инверсионный след.
С головой в искусство окунувшись,
Стадион сидел не шелохнувшись.
По причёскам, юбкам, как повеса,
Ветерок гулял среди оркестра.
И с пюпитров ноты улетали,
Словно музыкантов проверяли…
Солнце то скрывалось, то сияло—
Знать, поёт в Сибири—не в "Ля Скала"!
Русскую народную над крышами
Голос поднимал, как будто крыльями.
А над ними, золотя свой взор,
Слушал песню Знаменский собор.
Дождь то припускал, то унимался…
Хворостовский пел, и улыбался.


***

Полдень чуть теплится зимний.
Чуткая роща линяет—
С кружев берёзовых иней
Медленно перлы роняет.
Миг задушевной погоды
Сводит метели на нет.
Чуткое эхо природы—
Русский наш менталитет.


***

Вымирает читатель стихов.
В трубку, стиснув тетрадную пропись,
Он как будто уходит на зов
(Сам себя заманил крысолов)
В Интернета безвылазный хоспис.


***

Одинокая нота Веселится в полях,
Ей одна лишь забота: Ля-ля-ля, ля-ля-ля!
Одинокая нота,
Но не грустно, отнюдь.
Ничего ей не надо,
Ничего не отнять.
Словно ей то ли дело
Под прицелом стоять,
Безрассудно и смело
Палачам напевать.
Одинокая нота
Далека, но близка.
И плывут отчего-то
Хорошо облака!
Может всё, что хотите,
А всего лишь одна.
Словно ангел-хранитель
Беззаветна она.
Одинокая нота:
Ля-ля-ля, ля-ля-ля—
Беззаботно свобода
Распевает моя.


Чибис

Радости случились,
Не прошла печаль:
Позабытый чибис
Окликает даль.
И по-детски смело,
Только нам двоим,
Лето вдруг запело
Голоском твоим.
Поднимись, воскресни,
Чибис у дорог,—
Пионерской песни
Давний ветерок.
"У дороги чибис...
Он кричит... чудак!"
Радости случились,


***

Лишь печаль—никак...
Родной язык в нас снова растревожит
И русскую тоску, и нашу прыть.
От первых потаённых чувств: "Быть может..."
И до надежды страстной: "Может быть!"
Родной язык. Мы все уйдём и сгинем.
Но строчка будет жить, ей хватит сил:
"Скажи поклоны князю и княгине",—
Так Бунин в прошлом веке попросил.
А в детстве, кто из нас, как небожитель,
Не отхлебнул из русского ковша?
Родной язык—и ангел наш хранитель,
И песня, словно общая душа,
Которую всё реже дарит радио,
Но верещит всё громче на износ.
Родной язык: "Не в силе Бог, а в правде",—
В тысячелетье прошлом произнёс.
Народа нет и не было немого.
И гордость, и смиренье на лице
Он выразит: "В начале было Слово...",
"Пусть... будет пухом..."—он вздохнёт в конце.
Он узелок на память нам и—затесь,
Он оберег наш и—сторожевой,
Он был и есть, как Бог, без доказательств.
Родной язык—наш промысел живой.


Враки

Золотое времечко предчувствий,
А в кармане мелочь да табак.
Ничего и всё на всякий случай.
В Ювенильном море шторм-дурак!
Враки, что не знаем, что случится
(Наперёд, мол, видеть не дано),—
На меня в киножурнале мчится
Паровоз советского кино!
Враки, что не знали, что случится
(Будущее, мол, не ближний свет),
Если с каждой на тебя страницы
Коммунизма счастье вопиет!
А теперь вот никаких предчувствий...
Свет включай, подкручивай фитиль—
Не видать ни зги, хоть крайний случай.
Шторм, как бабочку, пришпилил штиль.
Тихий ужас мчится самолётом.
Коммунизмом хоть детей пугай.
Снова разыграли, как по нотам?
— Враки!—крикнул в клетке попугай.