Лео Бутнару, «Контрасты как необходимость»
М.: «Вест-Консалтинг», 2015
М.: «Вест-Консалтинг», 2015
Принцип контраста применим практически ко всем областям жизни. Какой мы будем видеть разницу между двумя предметами, представленными один за другим, зависит от того, в каком окружении они находятся. Белое хорошо заметно на черном фоне, и наоборот. Эту истину румынский поэт Лео Бутнару выносит в заголовок книги стихов, утверждая смыслообразующий принцип организации поэтического текста: «Контрасты как необходимость».
Автор с аристократическим изяществом облекает в форму верлибра знаменитое изречение, в начале прошлого века вложенное в уста булгаковского Воланда:
Автор с аристократическим изяществом облекает в форму верлибра знаменитое изречение, в начале прошлого века вложенное в уста булгаковского Воланда:
Но и без контрастов нельзя: темнота других
делает более заметным твой свет. Или…
наоборот.
делает более заметным твой свет. Или…
наоборот.
Те, кто хочет применить на практике принцип контраста, могут сделать это без какого-либо явного упорядочивания обстоятельств. Например, Бутнару смешивает несовместимое в стихотворении «Потрясающая разница»:
Какая потрясающая разница
между манной небесной
и мясом ягненка
или лани…
между манной небесной
и мясом ягненка
или лани…
Огромное преимущество данного принципа в том, что его влияние практически не поддается обнаружению. Этим пользуются не только опытные торговцы, но и поэты. Лео Бутнару свидетельствует:
К сожалению,
мой кулак крадет много
свободы у ладони которой он был…
мой кулак крадет много
свободы у ладони которой он был…
Но контраст, будучи формой соизмерения чего-либо, вместе с тем является и средством гармонизации, потому что объединяет противоположности в единую систему, обозначая ее пределы. Как, допустим, в коротком стихотворении «Меры измерения»:
Децибел — уровень измерения громкости звука.
Пух одуванчика — мера констатирования уровня
спокойствия…
Пух одуванчика — мера констатирования уровня
спокойствия…
Увеличивая контрастность, поэт придает тексту силу и выражает простые и яркие эмоции. Уменьшая ее, пробуждает противоположные чувства — чуткость и кротость. О расставании с любимой лирический герой Бутнару говорит тепло и лаконично:
Как я сумел все-таки позабыть тебя?
Наверно,
на том месте памяти, где обычно (про)являлась ты,
твое имя,
день за днем прошла поэзия, поэзия…
Наверно,
на том месте памяти, где обычно (про)являлась ты,
твое имя,
день за днем прошла поэзия, поэзия…
Народная мудрость гласит: «Почти попал, считается, только тогда, когда кидаешь гранату». Контраст должен быть сильным, только тогда он работает. Обложка книги Бутнару оформлена в духе авангардной графики, и одно это намекает на жаркую борьбу противоположностей:
Любовь между двумя. Но не только.
Он — благородный, гордый ковбой
и изменчивый муж.
Она его ждет. А то,
что она бы хотела сказать ему,
так лаконично,
что поместилось бы гравировкой на
одной пуле.
Он — благородный, гордый ковбой
и изменчивый муж.
Она его ждет. А то,
что она бы хотела сказать ему,
так лаконично,
что поместилось бы гравировкой на
одной пуле.
Сборник насыщен стихами религиозной тематики, и это не случайно. Библия также двоична, потому что является неотъемлемым и одним из основных элементов религии, главной книгой христиан. Двоичность, свойственная религии и, соответственно, тексту Библии, предполагает противопоставление различных объектов и явлений, которое, в свою очередь, лежит в основе понятия контраста. Поэзию Бутнару отличает высокий уровень философской обобщенности фрагментов текста. В частности, автор осмысливает извечную оппозицию «праведность» — «греховность» в стихотворении «Идеальный мир»:
Это мир, в котором невозможно грешить.
Возможно,
в таком мире что-то не в порядке,
не так, как должно бы было быть… —
в нем отсутствует человек.
Возможно,
в таком мире что-то не в порядке,
не так, как должно бы было быть… —
в нем отсутствует человек.
В то же время, поэт ломает стереотипы читательского восприятия. Для этого он выбирает самые разнообразные формы — от метких одностиший («Дождливое одностишие»): «Дождь над озером — вода пьет воду» до парадоксальных верлибров («Между двумя масками»):
Сегодня утром,
перед зеркалом,
я поймал себя на мысли, что бреюсь очень осторожно,
как будто боясь, чтобы как-нибудь
не соскрести с лица и поэзию — эту
прозрачную маску жизни…
перед зеркалом,
я поймал себя на мысли, что бреюсь очень осторожно,
как будто боясь, чтобы как-нибудь
не соскрести с лица и поэзию — эту
прозрачную маску жизни…
Лео Бутнару не только выдающийся румынский поэт. Осуществляя авторский перевод на русский язык, он как бы заново творит оригинальные стихотворения, начиняя их причудливыми образами:
Чтобы вы смогли представить себе, как выглядит
страдающее сердце… — оно все
заштриховано
линиями, похожими на царапины,
как будто кто-то
все зажигал
все зажигал об нее спички…
страдающее сердце… — оно все
заштриховано
линиями, похожими на царапины,
как будто кто-то
все зажигал
все зажигал об нее спички…
Завершает книгу поэма «Портреты Фриды, писаные с самой себя» — размашистые верлибры в переводе Ивана Пилкина. Как творчество знаменитой художницы насыщено символами и фетишами, так этот текст отличает сложная сюжетно-повествовательная организация. Он изобилует сложными эпитетами вроде «трансконтинентальный», портретные описания («сросшиеся, как у персиянки, брови») стыкуются с утонченной философией («На Мексику спускалась всеобъемлющая маска многозначных сумерек»). Хочется узнать, чем все это закончится, а заканчивается это так:
…демоны, напуганные белым голубем твоей души,
что вращалась некоторое время над портретами
писанными с той,
кем была Фрида Кало, женщина,
которая в писанных с самой себя портретах
вынула свое сердце на поверхность груди, то есть — в мир,
в космос, в симфонию небесных сфер…
что вращалась некоторое время над портретами
писанными с той,
кем была Фрида Кало, женщина,
которая в писанных с самой себя портретах
вынула свое сердце на поверхность груди, то есть — в мир,
в космос, в симфонию небесных сфер…
Поскольку мир пронизан единой субстанцией, в нем царствует строгая неизбежность, исходящая из самой субстанции, или Бога. И, отпуская на волю сердце мятежной мексиканки, Лео Бутнару убедительно доказывает: контраст, как и свобода, — это осознанная необходимость.
Ольга ЕФИМОВА