Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

ДАНА КУРСКАЯ


Из присланного два года назад

Меня зовут Дана Курская, мне 29 лет, проживаю в Москве, родилась в Челябинске, являюсь членом союза писателей Москвы — если этот факт имеет какое-то значение, — в детстве считалась одаренным ребенком и была стипендиатом программы "Новые имена". Также имеют место в моей горе-карьере лонг-листы и прочие лауреатства. Не знаю, что еще нужно сообщить о себе. Наверное, важнее судить по стихам.

Из сегодняшней почты

Автор книги стихов "Ничего личного" (2016). Член союза писателей Москвы. Организатор российского ежегодного фестиваля современной поэзии MyFest. Основатель и главный редактор издательства "Стеклограф". Лауреат российских поэтических конкурсов молодежи. Победитель международной поэтической телепрограммы "Вечерние стихи" (2014), победитель поэтической премии "Живая вода" (2015), лонг-лист международной премии "Белла" (2015), лонг-лист поэтической премии "Дебют" (2015), шорт-лист григорьевской премии (2016), шорт-лист премии "писатели XXI века" (2017). Публикации в журналах "Интерпоэзия", "Новая Юность", "Москва", "Кольцо А", "Бизнес и культура", "Автограф", в газетах "Литературная газета", "Литературная Россия", "Челябинский рабочий" и т. д., на интернет-порталах "45-я параллель", "Полутона", "Сетевая словесность", "Этажи", "Интерлит" и т. д.

СВЕТОПИСЬ

Поэт должен обладать светом.
Потому что темнота, находящаяся внутри, может выплеснуться на бумагу только грязными кляксами.
Безусловно, каждая клякса может обладать причудливой формой и замысловатой сутью, но она останется по сути своей просто кляксой — вне зависимости от принятой формы.
А настоящее стихотворение — есть светопись.
Дана Курская


БАБУШКА МОЯ

Существуют мужья, подло обманывающие немолодых жен.
Некоторые финансисты ловко подделывают цифры в годовых отчетах.
Современные школьники умудряются затирать двойки
цифровым ластиком в электронных дневниках.
Все брешут кто во что горазд.
Я — чудовищно вру своей бабушке.
— Как ты, Мурзилка? — спрашивает она меня,
— наклонив голову вбок, как старая канарейка.
И я с идиотской улыбкой ей вру:
— Хорошо.
— А как муж? —
И бабушка щурится, чтобы лучше меня услышать.
И я снова вру с идиотской улыбкой:
— Так любит меня!
Работает эм... замначальника... эм... на заводе.
И бабушка удовлетворена — завод, замначальника, любовь.
— А что там с работой?
— Отлично! С работой отлично!
Я просто купаюсь в купюрах, клиентах, заказах!
— Откладывай в сберкассу! — В бабушке просыпается главный бухгалтер.
— Откладывать — это я люблю.
— А как там стихи?
Набираю в легкие побольше воздуха:
— О, замечательно!
Вчера меня публиковал "Новый мир".
Но бабушка хмурится — код не прошел.
Тогда по-другому.
— Недавно звонил Максим Галкин,
просил почитать в "Голубом огоньке".
И бабуля довольно кивает —
уж Галкин ей ясен.
— Легко тебе, Даник?
— Легко!
Мне предельно свободно!
Мне солнечно, радостно, весело!
Все обожают меня!
И бабушка подслеповато глядит на меня, как на солнце.
И ей девяносто.
И помнит она через раз.
А завтра я снова приеду и все повторится:
нучтотамсработой-амужкак-легколивмоскве.
— Бабулик, давай о другом.
Помнишь фильм "Дело было в Пенькове"?
— Не помню.
— А помнишь войну?
— Нет, не помню.
Давай о тебе.
.Все мы врем, насколько позволяет нам наша подлость и нежность.
И я здесь — банальный солдат на топком поле бессмысленной светлой лжи.
Но ведь, если вдуматься, коварная старуха сама меня с детства приучала к вранью.
В ответ на вопрос: "Ты всегда будешь рядом?" —
шептала: "Всегда".


* * *

за гробом нету ни черта
ни ангела с трубою
какие там еще врата
никто от люльки до креста
не свяжется с тобою
прощаться надо навсегда
по вехам и минутам
какого там еще суда
ты ни туда и ни сюда
и никого не ждут там
и только пыльный василек
растущий за оградой
хоть синий глаз его поблек
встает безверью поперек
не тронь его не надо


ШКАТУЛКА

Под снежным шепотом чуть дремлет многоглавый,
За несколько столетий подустав.
И вздрогнет утро за Рогожскою заставой.
На Тихорецкую отправится состав.
Движенье повторяется веками —
Погаснут на Арбате фонари.
Но тут в окне на Коптевской механик
Спасет нас всех, промолвив: "Отомри..."
Казалось бы — зачем мешать земному?
Чем сдержишь ритм пружины городской?
Но снег уже ложится по-иному
На крыши Долгопрудной и Тверской.
Как будто в механической шкатулке
Вдруг сбился стук стальных крученых жил.
И заново змеятся переулки
На карте города, в котором ты не жил.
Ведь механизм отныне неисправен.
Он прав был, эту шалость совершив.
...По Красной площади стремглав идет Гагарин
И повторяет в ужасе: "Я жив!"


* * *

говорят, ее чувствуют, как удар
с чем-то часто путают Божий дар
но ее не спутать в нервов тугой клубок
не сложить, как жужелку, в коробок
говорят, нависает штормом, бурлит рекой
а у нас февраль в окне и покой
а у нас в духовке брокколи и минтай
— Почитать тебе сказки Пройслера? — Почитай.
говорят... впрочем, пусть себе говорят
пусть у них она словно импульс или разряд
ведь у нас есть тоже своя беда
— Почитать тебе Антокольского? — Никогда!
но когда пора отходить ко сну
я мой смысл обретаю во всю длину
— Приготовить на утро яичницу? — Приготовь.
...если здесь не любовь, тогда что — любовь?


НЕПРОЩЕННЫЕ

Восемнадцать суток не ела и не пила воды.
Не ходила во храм, пряла по-иному пряжу.
Федеральный канал засигналил заставкой "Не ждите беды!".
И страна взволновалась — а что там по радио скажут.
В интернете скандал: папа Римский изрек, что прощают не всех.
Трактовавший небесную твердь призывал к изменению фабул.
…И стояла на шатком балконе, упрямо таращась наверх.
В этот день был разбит объектив телескопа "Хаббл".
Вскоре замерли фабрики. Схлопнули свет маяки.
Банкоматы пищали в ночи: "Ожидайте расплаты!"
.Молча терла виски, когда люди схватили штыки
И толпой непрощенных направились вдруг к Арарату.
И идут к изголовью горы, и сдают никому города.
И за каждый шажок на телах проступает расправа.
...Тихо спустится вниз. Я спрошу: "А меня-то — куда?"
Но она все молчит. Только крестит нас слева направо.


ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ НА ПРУДАХ

Затем она уселась на пиджак,
Свои ладони под себя поджав,
И чем-то важным пах вечерний воздух.
Священной дозой стали двести грамм.
"Здесь все цветет, — сказал ей Амирам, —
Совсем иначе было в девяностых.
Здесь не было и трети здешних вод,
А вдалеке не высился завод,
И берег оглашался женским всхлипом.
Здесь было мрачно, гулко и темно,
Так длилось бы столетиями, но —
Но бог явился и запахло липой."
Рассказ прервал далекий рыбий крик
Глубоководный не поймешь язык,
Но Амирам вдруг улыбнулся ровно.
"Эх, что-то раскричались на беду."
"А где же этот бог живет?" — "В пруду.
Но он спасает только хладнокровных.
А я тебя запомню молодой".
И, свесив ноги прямо над водой,
Она молчала, думая о разном.
Был берег светел, а закат бордов.
И мутный бог Борисовских прудов
Крестил ее ступни волнообразно.


КРЫСОЛОВКА

Говорят, что я вовсе не умирала.
.Те мальчишки, с которыми я играла,
Повзрослев, со мной оставались мало,
Обещав потом позвонить.
Полагаю, что кто-то меня и помнит,
В заоконном пространстве квартирных комнат
Молча курит, из дома уже не выходит,
И песочная рвется нить.
Я играла для них на своей свирели,
А они спасли себя, повзрослели.
В опустевшем дворе дребезжат качели.
Я на окна гляжу, как вор.
Нам так нравилось в теплом песке валяться,
А теперь эти люди меня боятся
Не пускают к окнам своих домочадцев
И опасливо крестят двор.
И у тех, за кого я была в ответе,
Подрастают большие смешные дети,
Их мамаши кладут засыпать при свете,
Колыбель очертивши в круг.
Их отцы им велят повзрослеть скорее
И в качели, свирель и песок не верить.
И не дай им Бог приближаться к двери,
Если ночью раздастся стук.
И не сметь замок даже пальцем трогать.
Кто стоит за дверью? Посланник Бога?
Или странник, флейтой манящий в дорогу?
Или серая злая рать?...
Мне так мало надо, чужие дети.
И звучит за дверью на всей планете
То ли детский плач, то ли просто ветер:
"Выходи со мной поиграть..."


БУЛКА

Небо плечами проверив на прочность,
Мрака громады из боли воздвигнув,
Бездну потрогав минувшею ночью,
Утром шагаешь за булкой с повидлом.
Осень набросила на Подмосковье
Газовый плат с ярким люрексом света.
Все, что во тьме было чертано кровью,
Стало бордовым кустом сухоцвета.
То, что всю ночь в тебе билось и выло,
Разом омылось в берлинской лазури.
Сдобная булка, густое повидло —
Мама такое на даче варила.
Пенка на тазике, помнишь, — глазурью.
...Парень, с тобой поступивший сурово,
Рыцарь твой черный, ушедший за страстью,
Злая подруга, предавшая снова.
Калейдоскоп стекла плавит на части.
Все они в осени этой — для счастья,
Даже пусть ты для чего-то другого.
В старом дворе чуть застыв осторожно,
Ты наслаждаешься светом и тишью.
Через секунду ты сладко простишь их.
Спишешь им то, что их счастье возможно
И без тебя и твоих сложностиший.
И, улыбаясь прозрачным прохожим,
Думаешь — больше не будет обидно.
Каждый зачем-то действительно нужен.
Ты здесь зачем-то действительно тоже.
Может, для Бога ты булка с повидлом.


MY DAN

вот потому и не сплю
снится больная ересь
черти по осени стали в два раза злей
переведи меня через это
через
my dan
и стопарик еще налей.
нет, не засну
снятся кресты да кочки
папиным свитером выросший темный лес
я ведь была когда-то
любимой ночкой
что? Заговариваюсь.
Пьяная.
интерес-
-но если тебе позвонят,
Мы ведь не снимем трубку.
Знаем мы, кто звонит у них по ночам.
Горлышком новой бутылки
труби побудку.
Что? Нет, не сплю.
Слава вам, трубачам.
Если засну —
Считай, перевод окончен.
Ты меня, то есть, все-таки перевел
Через my dan
Через мрак
И угрозы ночи
На лишь тебе понятный язык времен.
Вот и заснула
I’m sorry
I’m yes
I’m no
Мне не приснятся
Клиенты
Фейсбук
аборт
носом в твое плечо, как будто дредноут
что, непутево скитаясь, нашел свой порт.


ВАГАНЬКОВО

Земля принимает с одиннадцати до шести
В прочее время можно здесь погулять
Легкий ветер в листьях прошелестит
Если хочешь — пробуешь разгадать
После двенадцатой рюмки выползет темнота
И накроет край, где никто не считает дни
Если хочешь — закрой глаза, посчитай до ста
И тогда отовсюду выйдут к тебе они
Вот тогда и расскажешь про гулкий свой бой часов
Про панельный дом, где тебя ах никто не ждет
В этот край оградочных адресов
Ты пришел унять под ногами лед
Расскажи им про деньги в стылой своей горсти
Про холодную одноместку свою кровать
Как ты принимаешь всех с одиннадцати до шести
В прочее время стараешься погулять
Как дрожит в больной руке твоей карандаш
Как дрожит звезда по ночам у тебя в груди
И тогда они скажут: "Ты тоже, ты тоже — наш.
Вот поэтому больше не приходи".


БЫВАЛЬЩИНА

Тили тили трали вали
Мы сюжет вам откопали
Поиграл пацан в качели
И его не откачали
Плачет баба вся в печали
И задержка две недели
ламца дрица гоп цаца
как рожать от мертвеца
Ах ты мой придурок милый
Ты не знал, что станешь папой
переехал жить в могилу
над тобой стоят с лопатой
вот допился шалопай
землю в яму
за-сы-пай
Баба все ревет и плачет
Как одной решить задачу
Ночью снится женишок
А на шее ремешок
И она совсем не рада
Что он в гости к ней зашел
Поцелуев влажный шелк
но мерещится ограда
Не летай куда не надо
Будет спаться хорошо
Баба все шипит в пространство
Хватит там гонять балду
ты не спрячешься в аду
я тебя и там найду
за такое окаянство
я сама к тебе приду
вот такая кинолента
за посмертные аферы
за прекрасные моменты
ты мне должен алименты
хоть и смылся в стратосферу
ламца дрица гоп цаца
мы хотим обнять отца
ну а если не смогу
если мне не хватит сил
то пожалуй к четвергу
до тебя дойдет наш сын
Приняла решение — вот
И баюкает живот
баю баю мальчик пай
завтра к папе
за-сы-пай


ФРАКТАЛ

Меж оградок шагаешь устало —
Не допит,
не допет, не умен.
Ничего от людей не осталось,
Кроме дат,
фотографий, имен.
Так шагай же, навеки прощаем,
И во мне
Никогда не умри.
Как ты кладбища землю вращаешь —
Я втройне
Ощущаю внутри.
Пусть шаги в этой злой амплитуде
Неприемлемо
будут легки.
...Ведь в меня приходящие люди —
Все уходят — как в землю —
В стихи.


КОЛЫБЕЛЬНАЯ ДЛЯ ГРИШИ

если приснится смерть,
не закрывай глаза
будешь всю ночь смотреть —
утром пройдет гроза
в полдень пойдет снежок,
к вечеру будет лед
как мне с тобой хорошо —
кто-нибудь пропоет
Светел кабацкий ад —
водочный запашок
перешибает смрад
трупов, с кем хорошо
вот и пройдешь этап,
сладостно согрешив
слаб человек слаб
жив человек жив


ГРОЗА

Они вопрошали: "И с кем, Катерина, ты шлялась всю ночь?"
Они утверждали: "Мы просто хотим помочь!"
Шептали, косясь на Волгу: "Ты только скажи — зачем?"
Отвечала, рыдая: "С Борисом Григоричеееем!"
Они заставляли: "Покайся в своих грехах!"
Крестилась пред каждым — дело, мол, не в стихах.
И сверкала зарница в каждой ее слезе.
"Быть грозе! — говорили они. — Быть грозе!"
Дураки вы, это не та Катерина, это совсем другая.
Эта приехала в Кунцево на трамвае.
На скамейке бульвара сидеть удивительно хорошо.
И ее снимает на камеру сам Меньшов.
И она настоящий директор завода, не просто зам.
И Москва не верит ни грозам и ни слезам.
И в потоках воды чуть дрожат ее фонари.
"Как я долго искала тебя", — говорит.
И все смотрит как дура ему в глаза.
...Над Москвою в июле херашит гроза.