Сдержанная речь, взвешенное слово, открытый взгляд — такое не часто уловишь в сумятице будничной жизни, которая "вертится, крутится, / Жадно и бегло дыша". Приглянешься, прислушаешься и с радостью осознаешь, что-человек-то говорит стихами.
Так я открыла для себя Александра Орлова и его стихи. "Разнозимье" — не первый опыт поэта, но и не очередная книга. На мой взгляд, именно в этих стихах заметно личностное возрастание Орлова, его творческий и духовный подъём. Это и задаёт направление главного вектора. Здесь всё — книга жизни.

Конечно, речь идёт о Книге и о Слове.
Герою стихов Орлова недостаточно только размышлять о жизни "отважно и пугливо", только комфортно устроиться за кабинетным столом, рифмуя или составляя конспекты. Эта спланированная и предсказуемая жизнь тесна и мала, хотя герой уже усвоил, "что жизнь — сплошной урок". Но есть другая школа жизни. Не на соседней улице, но много дальше и выше... Высшая школа.
Путь избран — вверх, к Богу. Это движение роста не виртуальное, оно — внутреннее, сокровенное. Стоит только сдвинуться и пойти в выбранном направлении, откроется иное понимание судьбы, истории, отечества, своего места и голоса, поступков и памяти. Изменится поэтическая оптика и акустика. И тогда же неминуемо встанет вопрос:

Так осознаёт себя наш современник, не чуждый гаджетов и дивайсов, столичный житель, поэт и учитель истории Александр Орлов. В этих строках не только понимание своего назначения в жизни, но и чувство сердечного долга по отношению к прошлому и к памяти тех, кто безвозвратно ушёл.

В стихах первой части "Чернотроп" и второй "Снеговина" рассыпано много библейских аллюзий, цитат, ассоциаций. Наряду с этим ощутим проработанный культурный слой с признаками язычества, идущего от сказок, былин и суеверий, мистические смятения, мотивы и настроения Серебряного века и, конечно, интуиция. И, конечно, вера.
Вот откуда созерцательность, подробный взгляд и рассудительная, местами в чём-то назидательная, интонация. И ещё — сдержанность, черта человека, владеющего собой, хотя и срывающегося по молодости, по горячности, потому как"вспыльчив, заносчив и груб".
Наряду с метафизикой жизни, с её "вечными" вопросами, Александр Орлов твёрдо стоит на земле, не теряя чувства реальности, говорит о том же, о чём сегодня говорят на улицах, на кухнях и в гаражах: "О Путине, Москве, мигрантах, власти". Говорит не с опаской и не с оглядкой, а с пониманием, с гражданским сочувствием и соучастием. Его будоражат события и люди наших дней.
Особенно притягательна галерея мужских портретов от "Жестянщика" и "Башмачника" до "Христорадника", "Молчальника" и "Благотворца" — одного из лучших стихотворений в книге, посвящённого старцу схиархимандритуВласию (Перегонцеву). Большим теплом и доверительностью проникнуты стихи, обращённые к иеромонаху Макарию(Комогорову). Все поэтические портреты не просто живописны, в них — черты характера и, конечно, судьбы. Эти стихи отличает удачно найденная живая разговорная интонация, заметная и в стихах, посвящённых друзьям.

А для стихов-пейзажей характерна созерцательность. Любой из пейзажей Орлова — не просто "картина маслом". В пейзаже — в природном или в городском — растворён дух. Природа одухотворена, и человек в ней — хоть и "дух-кромешник", но тварь Божия. Ведь "Дух дышит, где хочет", вот он и дышит в стихах Александра Орлова, придавая иной объём живому пространству поэзии, где есть Верх и Низ, Небо и Земля, Бог и Человек.

Особенно много стихов о зиме и о снеге, они так собраны в разделе "Снеговина".
Зима — не просто один из четырёх сезонов года. Зима сильно беспокоит поэта как состояние. Она вдохновляет, но она и страшит. Автор различает своё разнозимье, где снеговик и снежнец, снежниковые ямы и снежные озёра... Пора зимы и снега — это не только стихи, но и пора одиночества. В "зимних" стихах герой говорит: "я — снег", он определяет — "снежок, часть облачного льна", "часть ледяной крупы" отсюда и название книги — "Разнозимье". Поэт не выпускает зиму из виду, потому что "зима криворота". Наблюдает за ней, подсматривает, караулит: вот "зима провожает с прищуром косым", вот другая — "как больная в чепце старуха". Он мечтает подчинить себе не только всю зиму, но и каждый сугроб, приручить зиму, поставить её на место, укоряя всерьёз:

Здесь — среди зимы! — пробивается вечная тема любви, без которой стихи невозможны. Что стихи? Жизнь без любви невозможна. Ещё раньше, признаваясь зиме, что взаимность на нуле, герой лирики Александра Орлова говорит: "я — самый худший зимы ученик". Почему? Что он знает про себя? Оценивая других — ведь он учитель! — может ли оценить себя, хотя бы по пятибалльной системе? Чего недостаёт, чтоб стать, наконец, счастливым? Убегая от зимы, от себя не убежишь. Там-то и настигли, и накрыли одиночество, нелюбовь и невзаимность.

Рождественский праздник в Голландии, в Королевстве ветров — "праздник живописный, но не тот". Не найти там ветряков счастья! Не видать любви, хотя "есть я и ты, и радости излёт".

Это обнадёживает. В этих строчках, кроме надежды, есть поэзия, которую нельзя не почувствовать. Её чудесное вещество растворено в стихах Александра Орлова. И, конечно, в каждом дне его жизни, идущей на подъём.