Михаил Красиков
«Тихая истина», или «Мускус в кармане» Лидии Яновской
«…Имеющий в кармане мускус не кричит об этом на улицах. Запах мускуса говорит за него», – изрек некогда великий Саади. «Истина тиха и скромна», – в тон ему утверждала Лидия Яновская.
«У меня идиосинкразия на “булгаковедов”, полная непереносимость», – написала мне Лидия Марковна Яновская 12 декабря 1996 года. Парадокс: автор первой в СССР монографии о Михаиле Булгакове никогда себя не называла и не считала булгаковедом, а когда писала это слово, то почти всегда брала его в кавычки. Накануне своего вынужденного отъезда в Израиль Яновская с горькой усмешкой мне сказала: «Я взломала дверь в биографию Булгакова. Дверь открылась, и туда полезли тараканы».
Неприязнь к «булгаковедам» у Яновской возросла стократ, когда она в эпоху «гласности», обнаружив пропажи рукописей Булгакова в Государственной библиотеке СССР им. В.И. Ленина, заявила об этом во всеуслышание, а именитые коллеги вместо того, чтобы поддержать ее и добиться расследования этого уголовного дела, единодушно набросились на «нарушительницу спокойствия», спасая поруганную честь мадам Чудаковой. Судьба рукописного наследия автора «Мастера и Маргариты», как ни странно, никого из них не взволновала…
Каким еще могло быть отношение Лидии Марковны к «булгакоедам», то бишь кормящимся вокруг Булгакова, когда ее и как автора, и как текстолога неоднократно обворовывали самым бесстыжим образом? В составленном в 2005 г. списке своих публикаций она указывает издание: «М. Булгаков. Избранные произведения в двух томах. Том 1. Белая гвардия. Рассказы и повести. Из автобиографической прозы. Составление, предисловие, комментарий, текстологическая подготовка. Киев, “Днипро”, 1989» . И делает характерное примечание: «“Белая гвардия” в этой уникальной текстологической подготовке перепечатана в книге: М. Булгаков. Из лучших произведений. Москва, “Изофакс”, 1993; а блок “Из автобиографической прозы” – в указ. уникальной текстологической подготовке, с сохранением принадлежащего мне заглавия – в книге: М. Булгаков. Дневник. Письма. Москва, «Современный писатель», 1997. В обоих случаях в нарушение моего авторского права указано: Текстологическая подготовка В. Лосева». И если бы это были единственные случаи плагиата!
У Яновской не был склочный характер. Не была она ни «стервой», ни «язвой», не страдала ни манией величия, ни ревностью к «конкурентам», не испытывала зависти к удачливым коллегам. Просто она в своем деле – текстологии, истории литературы, изучении поэтики художественного произведения – была профи, была Мастером, и любой непрофессионализм в исследовании биографии и творчества Булгакова казался ей плевком в лицо писателю, воспринимался как личное оскорбление, как непорядочность, которую в кругу интеллигентных людей не прощают.
«Высокое презрение к бездуховности», свойственное, по мнению исследовательницы, ее любимому автору, в высшей степени было свойственно и ей самой.
Для тех, кто никогда не слыхал имя Лидии Марковны Яновской (15 октября 1926 г., Киев – 29 декабря 2011 г., Лод, Израиль) или знает о ней мало, приведу ее краткую автобиографическую справку, написанную для меня году в 1993-ем – 94-ом.
«Лидия Яновская – писатель, литературовед. Автор книг «Почему вы пишете смешно? Об И. Ильфе и Е. Петрове, их жизни и их юморе» (Москва, АН СССР, 1963, 1969), «Творческий путь Михаила Булгакова» (Москва, «Советский писатель», 1983), «Треугольник Воланда» (Киев, «Лыбидь», 1992).
< … > Текстолог. В ее текстологической подготовке вышли и более тридцати лет переиздаются «Записные книжки» Ильи Ильфа. Ею впервые восстановлен подлинный текст романа «Мастер и Маргарита» (опубликован в 1989 г. в Киеве – в двухтомнике Избранных произведений, и в 1990 г. в Москве – в пятитомном Собрании сочинений М.А. Булгакова). Собраны и прокомментированы воспоминания и дневники Е.С. Булгаковой («Дневник Елены Булгаковой», Москва, 1990).
Изучение жизни и творчества Михаила Булгакова начала в 1962 г. Очень сблизилась тогда с Е.С. Булгаковой, что отразилось на всей последующей работе исследователя. Статьи и публикации Лидии Яновской о Михаиле Булгакове выходили в журналах «Вопросы литературы», «Юность», «Октябрь», «Нева», «Даугава», печатались в «Неделе» и других изданиях. Многие работы переведены на английский, французский, испанский, немецкий, венгерский и другие языки.
С 1992 г. живет в Израиле.
---------------
(Примеч. В Харькове жила в 1959 – 1992 гг. В 1964 г. успешно защитила в Харьковском университете ученую степень кандидата филологических наук. Никогда не могла найти работу в Харькове. Никакую. Ни в высшем, ни в среднем учебном заведении. Никогда не могла получить права на чтение публичных лекций. Никогда не могла опубликоваться ни в одном из журналов Украины. В Союз писателей не была принята)» .
Честно говоря, меня тогда удивило, что она себя назвала «писателем», да еще поставила это слово на первом месте. В привычном нам дискурсе писатель – творец художественных произведений. Да, критиков и литературоведов принимают в Союз писателей, но называют их именно «критиками» и «литературоведами», а не «писателями».
И все-таки Яновская в этом «нахальном» самоопределении была абсолютно точна (как во всем, что она говорила и делала). Ее книги читаются как хорошие романы – на одном дыхании. Не оторвешься! И не потому, что в них – при строжайшей научности, объективности – много лиризма и субъективности (причем ничего «дамского», никаких «слюней» и никакой «завлекаловки»!).
Яновская имела полное право назвать себя «писателем», потому что для нее, как и для каждого настоящего писателя, главным делом жизни была работа со Словом (я бы даже сказал – общение со Словом).
Ученый-филолог, она умела прекрасно создавать (весьма скупыми средствами) и образ города, и образ человека, и передавать свое состояние читателю, сделав его соучастником маленьких и больших открытий.
Да, ее книги – это литературоведение, но это и хорошая л и т е р а т у р а! Ни одной «расхлябанной» строчки, каждое слово – незаменимо, в каждой фразе дышат мысль и чувство, сконцентрированные до предела. Некоторые фрагменты, по сути, – блестящие афоризмы.
К тому же, Яновская умела давать прекрасные уроки этики, даже говоря об элементарном этикете – банальных правилах обращения с рукописью. Вот как она пишет, имея в виду отнюдь не одних «неофитов»: «Где же этому ‘’энтузиасту’’ было знать, что рукопись – святыня; что раскрывать ее нужно осторожно; что в раскрытом виде ее нельзя класть лицом вниз; что на нее нельзя класть руку; что можно не мыть руки, идя в буфет, но, возвращаясь из буфета, вымыть необходимо; что если в читальном зале очень душно, то единственным носовым платком вытирают не лоб или шею, а пальцы, прикасающиеся к тетради…». Поучала ли она? Нет! Учила? Да!
Комментируя ее автобиографическую записку, добавлю: среди «других языков», на которые переводили труды Лидии Марковны, – японский, болгарский, латышский, польский, чешский. На венгерском в 1987 году вышел перевод книги «Творческий путь Михаила Булгакова».
А по поводу утверждения Яновской, что ее не приняли в Союз писателей, уточню: как она мне сама рассказывала, в Харькове ее на заре 90-х рекомендовали в СП единогласно, но Киев ее, как и ряд талантливейших харьковских литераторов, не счел возможным удостоить членства в «Спілці», очевидно, в силу пресловутой «пятой графы». Зато в 1996 г. Лидию Марковну приняли в Пен-клуб («зачем – неизвестно, но почетно», как написала она мне), а еще раньше Яновская стала членом Союза русскоязычных писателей Израиля. Избрали ее и членом американской академии в Калифорнии (The International Academy of Sciences, Education, Industries & Arts, California).
В 1997 г. в Тель-Авиве (изд-во «Мория») вышла 464-страничная книга Яновской «Записки о Михаиле Булгакове», удостоенная премии «Лучшая книга года» Союза русскоязычных писателей Израиля. Книга затем дважды переиздавалась – в 2002-ом и 2007-ом годах в Москве.
За несколько лет до смерти Лидия Марковна мне сообщила, что пишет свою последнюю книгу и что этот труд так и будет называться – «Последняя книга, или Треугольник Воланда, с отступлениями, сокращениями и дополнениями». Она не играла в прятки с Судьбой. Понимала: пора ставить точку. И, преодолевая хвори, встречая каждый день как бесценный подарок и «нечаянную радость», торопилась сказать читателю то, что никто, кроме нее, возможно, никогда и не скажет.
«Последняя книга» только что вышла в престижном московском издательстве с символическим названием «ПРОЗАиК», в очень хорошей компании книг известнейших современных литераторов. И это закономерно: где ж еще издаваться книге блестящей литературоведческой прозы?!
В этом прощальном привете, как и в «Записках о Михаиле Булгакове», много полемики. Некоторых это шокирует, кого-то отталкивает, раздражает. Но Яновская, гений текстологии и архивных разысканий, на самом деле всего лишь выполняла нормальную (вполне академическую) работу – восстановление истины. Работа эта неблагодарная, однако, весьма благородная – быть санитаром булгаковедения. Кто-то же должен, в конце концов, исправлять ошибки!
«Я принадлежу к поколению людей Долга. Люди моего, уже ушедшего, поколения думали, что в мире можно что-то изменить к лучшему, сделать мир умнее и справедливее. Хоть не намного. А людей – хоть не намного счастливее», – писала исследовательница в конце жизни. Свой Долг она видела в том, чтобы до людей дошел подлинный МАСТЕР, потому что, по ее словам, «когда соприкасаешься с личностью Булгакова, начинаешь думать, что для человечества еще не все потеряно…».
И читатели, и будущие исследователи творчества Михаила Булгакова, уверен, скажут «спасибо» Лидии Яновской.
Ниже публикуются две главы, не вошедшие в московское издание «Последней книги». Они остались незавершенными и, тем не менее, представляют научную ценность. Очень существенны коррективы, внесенные в наше представление о гимназических учителях Булгакова. А полемический набросок о стихотворении Ахматовой – еще один урок нравственности, преподанный, надеюсь, не в пустоту.
«…Имеющий в кармане мускус не кричит об этом на улицах. Запах мускуса говорит за него», – изрек некогда великий Саади. «Истина тиха и скромна», – в тон ему утверждала Лидия Яновская.
«У меня идиосинкразия на “булгаковедов”, полная непереносимость», – написала мне Лидия Марковна Яновская 12 декабря 1996 года. Парадокс: автор первой в СССР монографии о Михаиле Булгакове никогда себя не называла и не считала булгаковедом, а когда писала это слово, то почти всегда брала его в кавычки. Накануне своего вынужденного отъезда в Израиль Яновская с горькой усмешкой мне сказала: «Я взломала дверь в биографию Булгакова. Дверь открылась, и туда полезли тараканы».
Неприязнь к «булгаковедам» у Яновской возросла стократ, когда она в эпоху «гласности», обнаружив пропажи рукописей Булгакова в Государственной библиотеке СССР им. В.И. Ленина, заявила об этом во всеуслышание, а именитые коллеги вместо того, чтобы поддержать ее и добиться расследования этого уголовного дела, единодушно набросились на «нарушительницу спокойствия», спасая поруганную честь мадам Чудаковой. Судьба рукописного наследия автора «Мастера и Маргариты», как ни странно, никого из них не взволновала…
Каким еще могло быть отношение Лидии Марковны к «булгакоедам», то бишь кормящимся вокруг Булгакова, когда ее и как автора, и как текстолога неоднократно обворовывали самым бесстыжим образом? В составленном в 2005 г. списке своих публикаций она указывает издание: «М. Булгаков. Избранные произведения в двух томах. Том 1. Белая гвардия. Рассказы и повести. Из автобиографической прозы. Составление, предисловие, комментарий, текстологическая подготовка. Киев, “Днипро”, 1989» . И делает характерное примечание: «“Белая гвардия” в этой уникальной текстологической подготовке перепечатана в книге: М. Булгаков. Из лучших произведений. Москва, “Изофакс”, 1993; а блок “Из автобиографической прозы” – в указ. уникальной текстологической подготовке, с сохранением принадлежащего мне заглавия – в книге: М. Булгаков. Дневник. Письма. Москва, «Современный писатель», 1997. В обоих случаях в нарушение моего авторского права указано: Текстологическая подготовка В. Лосева». И если бы это были единственные случаи плагиата!
У Яновской не был склочный характер. Не была она ни «стервой», ни «язвой», не страдала ни манией величия, ни ревностью к «конкурентам», не испытывала зависти к удачливым коллегам. Просто она в своем деле – текстологии, истории литературы, изучении поэтики художественного произведения – была профи, была Мастером, и любой непрофессионализм в исследовании биографии и творчества Булгакова казался ей плевком в лицо писателю, воспринимался как личное оскорбление, как непорядочность, которую в кругу интеллигентных людей не прощают.
«Высокое презрение к бездуховности», свойственное, по мнению исследовательницы, ее любимому автору, в высшей степени было свойственно и ей самой.
Для тех, кто никогда не слыхал имя Лидии Марковны Яновской (15 октября 1926 г., Киев – 29 декабря 2011 г., Лод, Израиль) или знает о ней мало, приведу ее краткую автобиографическую справку, написанную для меня году в 1993-ем – 94-ом.
«Лидия Яновская – писатель, литературовед. Автор книг «Почему вы пишете смешно? Об И. Ильфе и Е. Петрове, их жизни и их юморе» (Москва, АН СССР, 1963, 1969), «Творческий путь Михаила Булгакова» (Москва, «Советский писатель», 1983), «Треугольник Воланда» (Киев, «Лыбидь», 1992).
< … > Текстолог. В ее текстологической подготовке вышли и более тридцати лет переиздаются «Записные книжки» Ильи Ильфа. Ею впервые восстановлен подлинный текст романа «Мастер и Маргарита» (опубликован в 1989 г. в Киеве – в двухтомнике Избранных произведений, и в 1990 г. в Москве – в пятитомном Собрании сочинений М.А. Булгакова). Собраны и прокомментированы воспоминания и дневники Е.С. Булгаковой («Дневник Елены Булгаковой», Москва, 1990).
Изучение жизни и творчества Михаила Булгакова начала в 1962 г. Очень сблизилась тогда с Е.С. Булгаковой, что отразилось на всей последующей работе исследователя. Статьи и публикации Лидии Яновской о Михаиле Булгакове выходили в журналах «Вопросы литературы», «Юность», «Октябрь», «Нева», «Даугава», печатались в «Неделе» и других изданиях. Многие работы переведены на английский, французский, испанский, немецкий, венгерский и другие языки.
С 1992 г. живет в Израиле.
---------------
(Примеч. В Харькове жила в 1959 – 1992 гг. В 1964 г. успешно защитила в Харьковском университете ученую степень кандидата филологических наук. Никогда не могла найти работу в Харькове. Никакую. Ни в высшем, ни в среднем учебном заведении. Никогда не могла получить права на чтение публичных лекций. Никогда не могла опубликоваться ни в одном из журналов Украины. В Союз писателей не была принята)» .
Честно говоря, меня тогда удивило, что она себя назвала «писателем», да еще поставила это слово на первом месте. В привычном нам дискурсе писатель – творец художественных произведений. Да, критиков и литературоведов принимают в Союз писателей, но называют их именно «критиками» и «литературоведами», а не «писателями».
И все-таки Яновская в этом «нахальном» самоопределении была абсолютно точна (как во всем, что она говорила и делала). Ее книги читаются как хорошие романы – на одном дыхании. Не оторвешься! И не потому, что в них – при строжайшей научности, объективности – много лиризма и субъективности (причем ничего «дамского», никаких «слюней» и никакой «завлекаловки»!).
Яновская имела полное право назвать себя «писателем», потому что для нее, как и для каждого настоящего писателя, главным делом жизни была работа со Словом (я бы даже сказал – общение со Словом).
Ученый-филолог, она умела прекрасно создавать (весьма скупыми средствами) и образ города, и образ человека, и передавать свое состояние читателю, сделав его соучастником маленьких и больших открытий.
Да, ее книги – это литературоведение, но это и хорошая л и т е р а т у р а! Ни одной «расхлябанной» строчки, каждое слово – незаменимо, в каждой фразе дышат мысль и чувство, сконцентрированные до предела. Некоторые фрагменты, по сути, – блестящие афоризмы.
К тому же, Яновская умела давать прекрасные уроки этики, даже говоря об элементарном этикете – банальных правилах обращения с рукописью. Вот как она пишет, имея в виду отнюдь не одних «неофитов»: «Где же этому ‘’энтузиасту’’ было знать, что рукопись – святыня; что раскрывать ее нужно осторожно; что в раскрытом виде ее нельзя класть лицом вниз; что на нее нельзя класть руку; что можно не мыть руки, идя в буфет, но, возвращаясь из буфета, вымыть необходимо; что если в читальном зале очень душно, то единственным носовым платком вытирают не лоб или шею, а пальцы, прикасающиеся к тетради…». Поучала ли она? Нет! Учила? Да!
Комментируя ее автобиографическую записку, добавлю: среди «других языков», на которые переводили труды Лидии Марковны, – японский, болгарский, латышский, польский, чешский. На венгерском в 1987 году вышел перевод книги «Творческий путь Михаила Булгакова».
А по поводу утверждения Яновской, что ее не приняли в Союз писателей, уточню: как она мне сама рассказывала, в Харькове ее на заре 90-х рекомендовали в СП единогласно, но Киев ее, как и ряд талантливейших харьковских литераторов, не счел возможным удостоить членства в «Спілці», очевидно, в силу пресловутой «пятой графы». Зато в 1996 г. Лидию Марковну приняли в Пен-клуб («зачем – неизвестно, но почетно», как написала она мне), а еще раньше Яновская стала членом Союза русскоязычных писателей Израиля. Избрали ее и членом американской академии в Калифорнии (The International Academy of Sciences, Education, Industries & Arts, California).
В 1997 г. в Тель-Авиве (изд-во «Мория») вышла 464-страничная книга Яновской «Записки о Михаиле Булгакове», удостоенная премии «Лучшая книга года» Союза русскоязычных писателей Израиля. Книга затем дважды переиздавалась – в 2002-ом и 2007-ом годах в Москве.
За несколько лет до смерти Лидия Марковна мне сообщила, что пишет свою последнюю книгу и что этот труд так и будет называться – «Последняя книга, или Треугольник Воланда, с отступлениями, сокращениями и дополнениями». Она не играла в прятки с Судьбой. Понимала: пора ставить точку. И, преодолевая хвори, встречая каждый день как бесценный подарок и «нечаянную радость», торопилась сказать читателю то, что никто, кроме нее, возможно, никогда и не скажет.
«Последняя книга» только что вышла в престижном московском издательстве с символическим названием «ПРОЗАиК», в очень хорошей компании книг известнейших современных литераторов. И это закономерно: где ж еще издаваться книге блестящей литературоведческой прозы?!
В этом прощальном привете, как и в «Записках о Михаиле Булгакове», много полемики. Некоторых это шокирует, кого-то отталкивает, раздражает. Но Яновская, гений текстологии и архивных разысканий, на самом деле всего лишь выполняла нормальную (вполне академическую) работу – восстановление истины. Работа эта неблагодарная, однако, весьма благородная – быть санитаром булгаковедения. Кто-то же должен, в конце концов, исправлять ошибки!
«Я принадлежу к поколению людей Долга. Люди моего, уже ушедшего, поколения думали, что в мире можно что-то изменить к лучшему, сделать мир умнее и справедливее. Хоть не намного. А людей – хоть не намного счастливее», – писала исследовательница в конце жизни. Свой Долг она видела в том, чтобы до людей дошел подлинный МАСТЕР, потому что, по ее словам, «когда соприкасаешься с личностью Булгакова, начинаешь думать, что для человечества еще не все потеряно…».
И читатели, и будущие исследователи творчества Михаила Булгакова, уверен, скажут «спасибо» Лидии Яновской.
Ниже публикуются две главы, не вошедшие в московское издание «Последней книги». Они остались незавершенными и, тем не менее, представляют научную ценность. Очень существенны коррективы, внесенные в наше представление о гимназических учителях Булгакова. А полемический набросок о стихотворении Ахматовой – еще один урок нравственности, преподанный, надеюсь, не в пустоту.