Елена Раскина
COLLEGIUM № 2, 2016

Елена Раскина


Мальтийские размышления, или тема рыцарства в творчестве Н.С. Гумилева

Ла-Валетта, столица Мальтийской республики, названная в честь Великого Магистра Ордена св. Иоанна Иерусалимского Родоса и Мальты, Жана де Ла-Валетта, возглавившего оборону острова от турок во время Великой Осады… Рыжеватый, словно опаленный солнцем, камень средневековых домов. Город-крепость на острове-крепости. Здесь рыцари-иоанниты сдержали напор армии Сулеймана Великолепного. Пока рыцари и жители острова сражались на бастионах, где развевались их знамена, Великий Магистр на коленях молился Пресвятой Деве, покровительнице Ордена, чтобы она спасла остров. И Она спасла. К старику-магистру вбежал молодой рыцарь, покрытый пылью и кровью – своей и чужой, и сказал, что турки отступают.
Все это нам рассказывали на острове сотрудники русскоязычной газеты «Наша Мальта», наши друзья и коллеги. Они же организовали для нас с мужем и соавтором по историческим романам Михаилом Кожемякиным неповторимую встречу с современными рыцарями-иоаннитами в Русском приорате Ордена святого Иоанна Иерусалимского, Родоса и Мальты.
Современные рыцари не облачаются в доспехи и латы и не бряцают оружием. Но у них есть тронная зала, выдержанная в малиновых тонах (малиновый, алый – цвет Ордена), где висит портрет императора Павла I, еще молодого, в мантии Великого магистра, с Мальтийским крестом на шее. У меня было ощущение, что на этом портрете изображен совсем другой Павел – не сумасшедший тиран, свержение и убийство которого вызвало в Санкт-Петербурге всеобщую радость, а благородный рыцарь – впрочем, скорее, Рыцарь Печального Образа. Рыцари называли Павла «принц Гамлет», намекая на ангальт-цербстскую «королеву Гертруду», его мать, императрицу Екатерину II. Эта новая Гертруда если не вышла замуж за брата убийцы своего мужа, Григория Орлова, то, по крайней мере, собиралась сделать это.
Я спросила у современных рыцарей – симпатичных молодых и пожилых людей, одетых вполне обычно, даже повседневно, что они думают о сумасшествии и безумных поступках императора Павла. Рыцари ответили, что Павла оклеветали, что все обстояло гораздо сложнее: император хотел ввести Россию в семью европейских народов, дать ей рыцарство, подобное европейскому. К сожалению, Павлу не удалась эта миссия, но в Ордене св. Иоанна Иерусалимского, Родоса и Мальты и поныне чтят императора. К тому же, следует помнить, что имя Павел – знаковое для Мальты. В 60 г. н.э. именно апостол Павел обратил население острова в христианство.
Собственно говоря, знакомство России с рыцарями-иоаннитами началось задолго до появления на исторической сцене императора Павла. Еще в 1698 г. Петр I послал на Мальту боярина Бориса Петровича Шереметева. Целью этой поездки было вовлечение Ордена в борьбу против турок на стороне России. Рыцари-иоанниты торжественно встретили Шереметева и наградили его Орденом святого Иоанна Иерусалимского – золотым крестом, покрытым белой эмалью,  четыре конца которого по форме напоминали раздвоенный ласточкин хвост. Этот крест носили на черной ленте. Кавалер ордена получал матерчатую звезду той же формы, что и крест. Эту звезду носили на левой стороне груди.
А в 1796 году в Санкт-Петербург с Мальты прибыл граф Юлий де Литта, рыцарь Ордена, который хотел заключить договор о восстановлении в России Великого приорства. Как кавалер Большого креста граф Литта должен был возглавить Великое приорство. А Павла I от имени Капитула граф Литта попросил стать покровителем Ордена. Такая просьба поступила несмотря на то, что Павел был православным и женатым, имел детей, а рыцари-католики не имели права заводить семью. Однако Орден пошел на такое отступление от правил ради того, чтобы заручиться помощью императора.
Павлу I поднесли старинный крест Гроссмейстера и знак Мальтийского ордена, а также звезду и ленту. Император наградил такими же регалиями наследника престола, великого князя Александра и свою жену — императрицу Марию Федоровну.
После убийства Павла Российская империя перестала покровительствовать Ордену. Последовал захват Мальты Наполеоном, а затем – англичанами. Ныне Мальтийская республика – независимое государство, сохраняющее определенные черты «английскости», остров-крепость, успешно отразивший во время Второй Мировой войны все попытки Гитлера и Муссолини захватить Мальту. Причем англичане и мальтийцы устроили штаб обороны острова в подземных тоннелях, когда-то проложенных рыцарями-иоаннитами… Все повторяется в истории.
Современные рыцари, как и в былые времена, делятся на рыцарей меча, права (справедливости), милосердия (милости). «Рыцари милости (милосердия)» —  это люди, занимающиеся благотворительностью, помощью ближним и искусством, и оказавшие немалые услуги Ордену. Рыцарем милости был, к примеру, великий живописец Караваджо, расписавший прекрасными фресками стены кафедрального собора Ла-Валетты.
Караваджо был приглашен на Мальту Великим Магистром Алофом де Виньякуром. Написал портрет Великого Магистра, очень удачный. Потом получил приглашение расписать стены кафедрального собора мальтийской столицы Ла Валетты, посвященного небесному покровителю Ордена, Иоанну Крестителю. Вершиной его деятельности на Мальте стала знаменитая фреска «Усекновение главы Иоанна Крестителя». Но, будучи на вершине славы, став рыцарем Ордена, Караваджо ввязался в уличную драку и все потерял. На Мальте, как и в Запорожской Сечи, самым страшным преступлением считался урон, нанесенный одним рыцарем другому. Нельзя было допустить, чтобы брат поднимал меч на брата, рыцарь – на рыцаря! Преступления против товарищества карались строго: Караваджо поместили в подземную темницу («гуву»). Но кто-то, при явном или тайном попустительстве Великого Магистра Алофа де Виньякура, помог великому художнику бежать из темницы и покинуть остров. По-видимому, Магистр не мог допустить суда над гениальным художником, сделавшим кафедральный собор Ла-Валетты одним из самых прекрасных в Европе. Караваджо, правда, все равно судили, но – заочно. Столкновения между рыцарями, братьями по Ордену, на острове строго карались.
Рыцари милосердия и поныне занимаются помощью больным и несчастным – старикам, детям, беднякам. Отсюда и второе название Ордена – госпитальеры. В Средние века рыцари-иоанниты лечили больных в госпиталях и, совершая хирургические операции, пользовались серебряными медицинскими инструментами. Такие серебряные хирургические инструменты нам показывали в одном из восхитительных особняков Ла-Валетты, КазаРоккаПиккола, гнезде аристократического рода, тесно связанного с Орденом. К гостям вышел скромно, но элегантно одетый мужчина средних лет: любезно поздоровался и рассеянно помешал угли в огромном камине. Это был сам граф, хозяин дома.
Таких семейных дворцов-музеев на Мальте немало. Ими владеют потомки древних родов, решившие, ради сохранения старинных помещений или замков, приобщить туристов к своей внутренней жизни. Одна половина дома превращается в музей, другая – остается жилищем хозяев. В пятидесяти залах КазаРоккаПиккола можно увидеть летопись жизни мальтийского аристократического рода, тесно связанного с Орденом иоаннитов, как, впрочем, и все родовитые семьи на Мальте. К дворцу ведет узкая средневековая улочка-спуск, ступени которой рассчитаны на неторопливый шаг лошади… На Мальте все напоминает о рыцарских временах, как и семейные бомбоубежища времен Второй мировой войны, которые, по сути, являются частью оборонительных туннелей, некогда проложенных рыцарями…
Еще до появления на острове рыцарей-иоаннитов мальтийцев, коренных жителей, обратил в христианство апостол Павел. Апостол попал на Мальту в результате кораблекрушения и высадился на берег на территории современного города Нашшар. Случилось это в 60 г.н.э. В переводе с латыни девиз мальтийского города Нашшар звучит как “первый, кто уверовал”.
Пребывание на Мальте (острове Мелит, как говорили в те времена) было для апостола Павла своего рода «замедлением смерти»: он следовал под стражей в Рим, на суд кесаря. Но корабль потерпел крушение у берегов таинственного острова, а сам апостол и его спутники – святой евангелист Лука и два апостола из числа «семидесяти» - Аристарх и Трофим – остались живы. Они пробыли на Мальте три месяца, жили в катакомбах, обратили местных жителей в христианство, а потом все-таки возобновили свой чудом  прерванный путь, отправились в Рим – на муки и смерть. А ведь чудесный остров так явственно предлагал апостолу Павлу защиту! Не зря его название обозначало «убежище»! Но «книга жизни подошла к странице, которая дороже всех святынь» — апостол Павел должен был претерпеть муки и смерть, пройти крестным путем Христа.
Здесь невольно вспоминаются слова царя Трапезондского, героя трагедии Н.С. Гумилева «Отравленная туника»: «В моей сокровищнице ты не найдешь / Ни золота, ни редкостных мозаик. / Там только панцирь моего отца, / Сработанные матерью одежды, / Да крест, которым наш апостол Павел / Народ мой в христианство обратил…»[1]. Хотя этот герой трагедии «Отравленная туника» владел не Мальтой, а Трапезондом (ныне – городом в Турции, расположенным на берегу Черного моря, у подножия Колат-Дага), в приведенных выше строках ощущается перекличка не только с трапезондской, но и мальтийской историей.
Во время пребывания на Мальте у меня не выходило из головы стихотворение Н.С. Гумилева «Родос», посвященное рыцарям-иоаннитам. Во-первых, рыцари попали на Мальту с Родоса и очень тосковали по утраченному благодатному острову, который казался им раем земным. Во-вторых, стихотворение Н.С. Гумилева «Родос» обнаруживает черты тесного знакомства Гумилева с прошлым и настоящим Ордена иоаннитов. И это знакомство было не только книжным, а, судя по всему, живым и реальным. Почему я так думаю? Постараюсь объяснить.
Прежде всего, Гумилев в этом стихотворении толкует рыцарский орден очень широко, называя его представителей «мы». Более того, поэт указывает на задачи и пути рыцарей в современном ему мире:

«Нам брести в смертоносных равнинах,
Чтоб узнать, где родилась река.
На тяжелых и гулких машинах
Грозовые пронзать облака.

В каждом взгляде – тоска без ответа,
В каждом вздохе – мучительный крик.
Высыхать в глубине кабинета
Перед пыльными грудами книг.

Но, быть может, подумают внуки,
Как орлята, тоскуя в гнезде,
Где теперь эти крепкие руки,
Эти души горящие – где?»[2].

Как мы видим, современные Гумилеву рыцари могут быть учеными или поэтами («высыхать в глубине кабинета перед пыльными грудами книг»[3]), путешественниками («нам брести в смертоносных равнинах, чтоб узнать, где родилась река»[4]), летчиками (воинами) «на тяжелых и гулких машинах грозовые пронзать облака»[5].
Такая трактовка вполне созвучна тому, что я услыхала при посещении Русского приората Ордена св. Иоанна Иерусалимского, Родоса и Мальты: рыцарем милости (милосердия) может быть художник, поэт, ученый, врач, благотворитель, подобно тому, как этот титул в свое время получил Караваджо. Более того, существовали и существуют Дамы Ордена – женщины, которые заслужили это звание благими делами. И они тоже могут носить титул Дамы Милости или Дамы Права (Справедливости).
Рыцарская тема начинается в творчестве Н.С. Гумилева очень рано: одним из первых стихотворений, для которых эта тема очень значима, можно назвать «Рыцаря счастья». Собственно говоря, название стихотворения стоит в том же ряду, что и, например: «Рыцарь Феникса», «Рыцарь Печального Образа» или «Рыцарь, лишенный наследства». В знаменитом романе Сервантеса Дон Кихот так описывает стремление рыцарей давать себе звучные имена, подобные современным псевдонимам. Приведем соответствующий фрагмент: «" - В случае, если эти сеньоры пожелают узнать, кто таков этот удалец, который нагнал на них такого страху, то скажите, ваша милость, что это Дон
Кихот Ламанчский, по прозванию Рыцарь Печального Образа.
Когда же бакалавр удалился, Дон Кихот спросил Санчо, что ему вздумалось
вдруг, ни с того ни с сего, назвать его Рыцарем Печального Образа.
- Сейчас вам скажу, — отвечал Санчо. – Потому я вам дал это название,
что когда я взглянул на вас при свете факела, который увез с собой этот
горемыка, то у вас был такой жалкий вид, какого я что-то ни у кого не
замечал. Верно, вас утомило сражение, а может, это оттого, что вам выбили
коренные и передние зубы.
- Не в этом дело, — возразил Дон Кихот. - По-видимому, тот ученый муж,
коему вменено в обязанность написать историю моих деяний, почел за нужное, чтобы я выбрал себе какое-нибудь прозвище, ибо так поступали все прежние рыцари: один именовался Рыцарем Пламенного Меча, другой – Рыцарем Единорога,кто – Рыцарем Дев, кто – Рыцарем Птицы Феникс, кто – Рыцарем Грифа, кто -
Рыцарем Смерти, и под этими именами и прозвищами они и пользуются
известностью во всем подлунном мире. Вот я и думаю, что именно он, этот
ученый муж, внушил тебе мысль как-нибудь меня назвать и подсказал самое
название: Рыцарь Печального Образа, и так я и буду именоваться впредь. А для того, чтобы это прозвище ко мне привилось, я при первом удобном случае велю нарисовать на моем щите какое-нибудь весьма печальное лицо"[6].
Гумилевский «Рыцарь Счастья» противоположен «рыцарю Печального Образа». Рыцарями Печального Образа можно было, скорее, назвать символистов с их обращением к «мировой скорби» и, часто, отрицанием созданного Богом мира, стремлением вырваться из оков земного (материального) к духовному, пусть даже ценой смерти, окончательного отрешения от земного мира и его радостей. Лирический герой стихотворения «Рыцарь Счастья» выбирает для себя имя, подобно тому, как в Средние Века рыцари именовались Рыцарями Грифа или Феникса.
Более того, Родос – остров в Эгейском море, у юго-западного побережья Турции, где обосновались рыцари-иоанниты (госпитальеры, родосские рыцари, впоследствии – мальтийские рыцари), представлен в поэзии Н.С.Гумилёва как некий идеал, который нужно отвоевать «у веков, у пространств, у природы» ( «Мы идём сквозь туманные годы, / Смутно чувствуя веянье роз, / У веков, у пространств, у природы / Отвоевывать древний Родос»[7]). Родос изображен в одноименном стихотворении Гумилева как святое место, охраняемое Небесной Невестой: «Но в долинах старинных поместий, / Посреди кипарисов и роз, / Говорить о Небесной Невесте, / Охраняющей нежный Родос»[8].
    Культурно-пространственные центры, расположенные на пути из Константинополя в Святую землю, очень важны и для сакральной географии Н.С.Гумилёва. Константинополю и Собору св. Софии посвящен фрагмент «Африканского дневника», острову Патмос – стихотворение «Над этим островом какие выси!», острову Родос – одноимённое стихотворение. Необходимо отметить, что описание острова Патмос, присутствующее в стихотворении Н.С.Гумилёва «Над этим островом какие выси!», приближается к паломническому осмыслению историко-культурного и религиозного значения места, где был создан Апокалипсис. В строфах «Над этим островом какие выси, / Какой туман! / И Апокалипсис здесь был написан / И умер Пан! / А есть другие: с пальмами, с лугами, / Где весел жнец / И где позванивают бубенцами / Стада овец»[9].
    В целом и Патмос, и Родос в сакральной географии Гумилёва заключают в себе символику и образность «золотых островов» («островов Совершенного Счастья»). Для сакральной географии характерно представление о «земном рае» как об острове («золотых островах») на краю света. Это представление восходит к мотиву скрывшейся под водой (водами мирового океана) благодатной земли. Острова, подобные Патмосу и Родосу, являются в сакральной географии Гумилевских текстов частью, «осколком» сакральной «первой земли», которая была сотворена на заре Бытия.
  Гумилев мечтал, чтобы в России появилось рыцарство, основанное в лоне православной церкви. Идея высокого духовного рыцарства была близка взглядам поэта служить Отечеству и вере. Не зря же тема рыцарства занимала одно из ведущих мест в творчестве Гумилева. Поэт, в силу своего мировоззрения, мечтал о рыцарском ордене, созданном в лоне православной церкви и отображающем славянский характер. По этому поводу очень точно высказался Ю.В. Зобнин: «…в «военных» произведениях Гумилёва российское «православное воинство» изображается с очевидными элементами символики, присущей средневековым «воинам Христа»:/«Не надо яства земного, В этот страшный и светлый час, / Оттого, что Господне Слово / Лучше хлеба питает нас… /Словно молоты громовые / Или воды гневных морей, Золотое сердце России Мерно бьется в груди моей»[10].
Рыцари-иоанниты в стихотворении Н.С.Гумилёва «Родос» изображены как братство во имя Христа, как сообщество людей, не стремящихся ни к славе, ни к счастью и всецело поглощенных верой. Это родосское братство, как следует из стихотворения Н.С.Гумилёва, находится под покровительством Девы Марии («Небесной Невесты, охраняющей нежный Родос»[11]).
Такое понимание священного значения Родоса было характерно и для самих рыцарей-иоаннитов, вынужденных после кровопролитной битвы уступить остров султану Сулейману Великолепному и отправиться искать себе новое пристанище. Подобным священным пристанищем для рыцарей оказалась Мальта (по-финикийски название «Мальта» обозначает «убежище»), но по Родосу они тосковали, как по утраченной родине.
Рыцари-иоанниты называли Родос «Эдемским садом». Симон Мерсиека (SimonMercieca) в монографии «LeschevaliersdeSaint- Jean á Malte» («Рыцари св. Иоанна на Мальте») пишет: «L`Ile de Rodesfut un jardind`Eden pour les hospitaliers; un véritableparadis avec cesplainesfertiles, son climat et, surtout, son eau abondante – chose rare dans les îles de Méditerranée, ces «mondesisolés» pour reprendrel`expression de FernandBraudel – sans compter les plantations d`orangers et de citronniersdont les fruits exotiquesétaient a l`époqueunedélicieuserareté en Europe de nord-ouest»[12]. («Остров Родос был Эдемским садом для госпитальеров; подлинный рай со своими плодородными равнинами, своим климатом, и, в особенности, изобилием пресной воды – редкая вещь на Средиземноморских островах, этих «изолированных мирах», по выражению Фернана Броделя, – не считая плантаций апельсиновых и лимонных деревьев, чьи экзотические плоды были в ту эпоху изысканной редкостью для северо-западной Европы» — перевод мой, Е.Р.).
  Более того, на Родосе рыцари смогли вернуться к утраченному идеалу – ксенодохии (xenodochia).Так назывались в Византийской империи приюты для чужестранцев и паломников, заболевших в пути. На Родосе рыцари-госпитальеры принимали пилигримов, нуждавшихся в приюте и лечении и следовавших в Святую Землю или возвращавшихся из неё. Сам Орден, находившийся под небесным покровительством Иоанна Крестителя (отсюда – рыцари-иоанниты), представлял собой братство людей, равных «перед взором Отца», как описано в стихотворении Н.С.Гумилёва «Родос».
    На Родосе рыцари-иоанниты стали обладателями величайших святынь христианского мира – десницы святого Иоанна Крестителя, которая была им передана в качестве союзнического дара от турецкого султана, и иконы Божией Матери, написанной апостолом-евангелистом Лукой. Эта икона  хранилась в греческом монастыре на вершине горы Филеримос, согласно преданию получившей свое название по имени монаха, подвизавшегося на ней (отсюда – Филермская икона Божией Матери). Поэтому в христианском мире считалось, что остров Родос находится под покровительством Богородицы (в стихотворении Н.С. Гумилёва остров охраняет Небесная Невеста). Главным храмом Родоса и поныне является Собор Благовещения Пресвятой Богородицы, расположенный на том самом месте, где, согласно легендам, находился знаменитый Колос Родосский.
По своему происхождению Орден св. Иоанна Иерусалима, Родоса и Мальты – паломнический. По одной из версий, он происходит от пилигримов-французов, отправлявшихся в Святую Землю. Эту версию Симон Мерсиека, директор Института Средиземноморья Мальтийского университета, называет «франкофильской». В частности, исследователь пишет: «LasecondethéorieestfrancophileetrattachelesOriginesdesHospitaliersauxvoyagesdespèlerinsfrançaisesenTerreSainte»[13] («Вторая теория – франкофильская и связывает происхождение госпитальеров с путешествиями французских пилигримов в Святую Землю» — перевод мой, Е.Р.). Согласно первой версии, Орден иоаннитов произошел от итальянских купцов из города Амальфи, которые совершали путешествия в Святую Землю и активно торговали с Востоком.
В стихотворении Н.С. Гумилёва «Родос» остров предстаёт неким идеальным пространством, которое нужно отвоевывать «у веков, у пространств, у природы» («Мы идём сквозь туманные годы, / Смутно чувствуя веянье роз, / У веков, у пространств, у природы / Отвоёвывать древний Родос»[14]). У Гумилёва Родос – не просто священный остров, оплот рыцарей-иоаннитов, который они после кровопролитных сражений  вынуждены были уступить султану Сулейману Великолепному, но и некий вневременной идеал, утраченное благое пространство, которое необходимо отвоевать. Причем, лирический герой стихотворения «Родос» идентифицирует себя с родосскими рыцарями – с теми, у кого на уборах «золотые кресты».
Вернуть утраченный Родос, согласно этому стихотворению, можно разными способами: «брести в смертоносных равнинах, чтоб узнать, где родилась река», «на тяжёлых и гулких машинах грозовые пронзать облака» и даже «высыхать в глубине кабинета перед пыльными грудами книг»[15]. Мы видим, что рыцарство приобретает не только военный, но и, прежде всего, духовный характер, как это было и существует до сих пор у исторических рыцарей-иоаннитов.
  Для образно-символического уровня стихотворения Н.С.Гумилёва «Родос» очень важной является идея духовного Пути, служения Небесному Отцу. По этому пути можно двигаться, ощущая «веянье роз». Розы, их аромат, символизируют в стихотворении «Родос» и Богоматерь, и дыхание Духа Святого. В доказательство этого тезиса можно привести стихотворение Н.С.Гумилёва «Солнце духа», в котором дух сравнивается с розой мая: «Расцветает дух, как роза мая, / Как огонь, он разрывает тьму, / Тело, ничего не понимая, / Слепо повинуется ему»[16]. В стихотворении «Родос» рыцари-иоанниты беседуют о Небесной Невесте посреди «кипарисов и роз».
 Таким образом, движение по духовному, благому Пути уподобляется у Гумилёва следованию за Духом Святым»: «Мы идём сквозь туманные годы, / Смутно чувствуя веянье роз…»[17]. В движении по такому благородному Пути заключается залог душевного спасения лирического героя поэзии Н.С. Гумилёва.