Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

Дневник




Евгений СТЕПАНОВ



Разные годы
 
 
Как я работал гидом

Кое-что в этой жизни испытать я все-таки успел. Сидел в кутузке в Швейцарии (пусть и совсем недолго), ночевал на улицах Нью-Йорка и Парижа. Всякое бывало. Но все это — жалкие цветочки по сравнению с моим тяжким опытом работы сопровождающим туристических групп.
...Это раньше, в золотые годы «застоя», за границу советских людей отправляли только две замечательные организации — Интурист и КГБ. Сейчас — отправляют все, кому не лень. Туризм советских людей принял для иных стран просто угрожающий характер. Русские — всюду! Только ленивый не побывал где-нибудь на Мальдивах или Гавайях. Про Париж и Нью-Йорк я вообще не говорю.
Турфирма, в которой я работал, специализировалась на Европе. Мы совершали автобусные туры по следующему маршруту: Москва-Варшава-Берлин-Прага-Париж-Люксембург-Берлин-Варшава-Москва.
Расскажу только об одной поездке.
Эта группа состояла из... семидесяти человек. И когда я собирался в поездку, моя добрая подруга Оля Поздняева, которая была занята в свое время в аналогичном бизнесе, пожелала мне только одного: «Женюра, вернись на Родину живым...»
...Я встретил свою веселенькую группку на Белорусском вокзале (до Польши мы ехали на поезде).
Среди туристов было много детей. Слава Богу, с ними оказалась классная руководительница, на которую я возложил ряд обязанностей.
Прямо у вокзала ко мне подошла одна мамаша и вручила, точно новогодние подарки, двух своих несовершеннолетних ребятишек тринадцати и пятнадцати лет. Соответственно девочку и мальчика. Лешу и Машу. Я стал персонально отвечать и за них. Сама мамаша вместе с нами не ехала, поскольку через три дня отбывала с мужем отдыхать в Египет...
Забегая вперед, скажу, что поначалу я детей опекал весьма активно. Покупал им мороженое, конфеты. Но, видимо, покупал не то. Уже в Варшаве в первом попавшемся магазине Маша приобрела весьма эффектную кофточку и поспешила мне похвастаться:
— Дядя Женя, смотрите, какую я купила развратную штуковину. Отпад!
После чего, опасаясь непредвиденных последствий, опекать конкретно Машу я стал несколько меньше.
В Прагу мы ехали уже на автобусе (двухэтажном). По дороге он благополучно сломался. Пришлось звонить в нашу принимающую фирму и просить заменить автобус.
Сотрудники фирмы решили автобус не менять, но пообещали прислать механика.
Он приехал. Через сутки.
За это время я разместил людей в близлежащей гостинице. Еще на один день. Принимающая фирма обреченно оплатила.
Пока автобус починяли, пропал один из туристов. Мальчик.
Его моложавая, милая мама — Татьяна Ломацкая — была, мягко говоря, сильно взволнована. Она схватила меня за рукав, запихнула в такси и повезла в полицию. Там она начала кричать, что пропал ее малолетний сын.
Чешские учтивые полицаи стали спрашивать приметы малолетнего сына.
— Он совсем несмышленый, маленький, — сквозь слезы причитала несчастная мать, — рост сто восемьдесят сантиметров, размер обуви сорок пятый, семнадцать лет.
Молоденький офицер галантно пригласил нас в полицейскую машину, и мы поехали по ночной Праге искать малолетнего сына семнадцати годков отроду. Нашли. Совершенно случайно. Виталик забрел в ночной клуб. И безмятежно пил пиво. Очень удивился, что мы его разыскивали, оказалось, он предупредил мать, что вернется в гостиницу поздно ночью.
А публика тем временем начала показывать характер.
Утром в Праге, на завтраке, парочка молоденьких женщин, Бубенчикова и Рачкова, опоздали, как говорится, к раздаче, а школьники, разумеется, не опоздали. На столах было неряшливо. И несколько пустовато.
Бубенчикова и Рачкова стали требовательно спрашивать, где еда? Я объяснил, что на столе. Нужно, мол, подойти и взять свою порцию.
— Не будем!
— Кто же за вас это должен сделать? Я?
— Неужели мы?
Я не стал препираться, просто отдал им свой сухой паек, заготовленный мной еще дома, в Москве.
Лучше всех вели себя пожилые, восьмидесятилетние туристы Берс Аронович и Марта Вениаминовна Розенберги. Ничего, что они то и дело задавали «детские» вопросы типа «А в Брно мы будем? А в Дрезденскую галерею зайдем? А по Нилу покатаемся на плотах? А Ниагару увидим?»
Иногда мне казалось, что они что-то перепутали и просто совершают кругосветное путешествие. Но я отдавал себе отчет в том, что восемьдесят лет — дело серьезное. И многие вещи в столь уважаемом возрасте элементарно можно перепутать.
Я отвечал пожилым людям просто и лаконично — едем строго по маршруту.
Этим ответом я, вероятно, только укреплял их таинственные наполеоновские планы.
В Париже я поселил всех в очень хорошей гостинице, прямо в центре города, на площади Италии. Правда, при размещении выяснились странные обстоятельства. Супруги Зотовы, ранее всегда располагавшиеся в одном двухместном номере, неожиданно пожелали жить в отдельных одноместных номерах.
Зотовы поссорились.

— Я хочу спать в отдельной кровати и в отдельном номере! — особенно решительно настаивал Зотов-муж.
— И я хочу спать отдельно (не уточняя от кого!) — говорила Зотова-жена.
Я долго любезничал с девочкой-марокканкой, менеджером отеля. Каких только комплиментов я ей не наговорил! Пришлось даже наврать, что я обожаю Марокко и провожу там все свои отпуска.
Девочка верила с трудом. Но мило улыбалась от сентиментальности.
Проблему решили, не переплатив ни франка. Поселили-таки супругов в разных отдельных номерах.
Но тут же возникла другая проблема. Оказалась, что школьникам (а со мной ехало около двадцати тюменских девятиклассников) выдали ключи не от обычных номеров, а от семейных... То есть номера были, как мы и договаривались с принимающей стороной, двухместные, но кровати там стояли семейные, двуспальные. В каждом номере — одна огромная кровать. Наши поляки опять что-то перепутали, забронировали не те номера.
Девочка-марокканка, отбросив невыгодную сентиментальность в сторону, точно милую, но бесполезную вещь, сурово объяснила мне, что поменять столько номеров невозможно. Точнее, возможно. Но это стоит денег. И больших.
Я задумался — что же делать?
Как ни странно, проблема разрешилась сама собой, и очень просто. Тюменские школьники выразили подозрительно активное желание провести ночи в Париже именно в семейных кроватях...
В Париже от принимающей стороны с нами работала гид Яна, полька, живущая во Франции. Нужно признать, она старалась, куда только нас ни водила! Мы посетили величественный Лувр и захолустный Версаль, поднялись на скрипучую и качающуюся Эйфелеву башню, сходили в умопомрачительные Диснейленд и аквапарк, сделали сладостно-неизбежный шопинг, и цетера, и цетера.
Однако туристы почему-то совсем не радовались жизни.
— Зачем нас привезли в «Тати»? Здесь такой дешевый товар! — кричали они в одном месте.
— Зачем нас привезли в Дефанс? Здесь в магазинах все дорого! — кричали в другом…
И т. д.
В Париже мы пробыли около недели.
Я привык к постоянному стрессу и сну размером в пять часов.
Я понял, что такова моя селяви. И не грустил.
А разные мелкие приключения продолжались. У Бубенчиковой пропал фотоаппарат.
Она прибежала ко мне в номер и начала, извините за каламбур, бубнить:
— Вы за это ответите! Если бы у вас фотоаппарат пропал, вы бы его обязательно нашли. Знайте, если не найдете мой «Кодак», я из гостиницы не уеду.
Я бы, конечно, очень этого (чтобы Бубенчикова не уезжала) хотел. Но — промолчал. Глубоко в душе я жалел работников гостиницы. Они и не подозревали о тех мрачных перспективах, которые опасно замаячили на их горизонте.
Иногда, в редчайшие минуты свободного времени, я позволял себя немного поразмышлять на отвлеченные темы, повспоминать не худшие времена «застоя», когда для того, чтобы выехать за границу, требовались комсомольские и партийные характеристики, справки из поликлиники. И т. д. Как показала жестокая жизненная реальность, это были не самые бесполезные процедуры. Все-таки выезжало не так много неадекватных людей. Но это так — к слову.
Работал я в туристическом бизнесе не слишком долго. Менее года. Ушел из него окончательно и бесповоротно, чтобы навсегда не заболеть грешной болезнью мизантропии.
Все-таки лучше за границей отдыхать, а не работать.

1996
Москва



Однофамилец

ЧП. В «Журнальном зале» указано, что я (Евгений Степанов) автор публикации о Гумилёве («Звезда», № 4, 2010). Это не я. Это мой однофамилец. Замечательный литературовед.
В воскресенье позвонил в «ЖЗ». Попросил урегулировать эту ситуацию.



«Русская премия»

12 апреля в «Президент-отеле» прошла V Церемония награждения лауреатов международного литературного конкурса «Русская премия». В номинации «Крупная проза» первую премию получила Мариам Петросян (Армения) за роман «Дом, в котором...». Вторая премия в номинации «Крупная проза» вручена Андрею Иванову (Эстония) за роман «Горсть праха», третья — Дине Рубиной (Израиль) за роман «Белая голубка Кордовы».
Лучшим поэтом объявлена Мария Тиматкова (США), на втором месте Александр Кабанов (Украина), на третьем Сергей Тимофееев (Латвия). Как относиться к таким результатам? Только с юмором, как, собственно, и ко всему, что происходит в литературной тусовке. В общем, «Русская премия» показала характер. Забавно: всемирно известная писательница Рубина, имеющая многотысячную читательскую аудиторию, позади малоизвестной Мариам Петросян, Александр Кабанов «проиграл» Марии Тиматковой. Забавнее другое: в тройку призеров не вошел Сергей Бирюков со своей замечательной книгой стихов, вышедшей в «Русском Гулливере». А это поэт, который оказал влияние на развитие поэзии и в России, и в мире.
Удивил также поэт Сергей Морейно, который в своей речи о Сергее Тимофееве говорил о поэте Викторе Некрасове, хотя он, как известно, писал прозу. Может быть, г-н Морейно имел ввиду Всеволода Некрасова? Александр Архангельский, который должен был вручать приз Дине Рубинной, и вовсе опоздал.
«Видимо, он на съемках, — объяснил улыбчивый ведущий». Впрочем, все хорошо. Просто надо учиться не воспринимать водевиль как драму.



Очень мало

Кроватка, оградка…
Человеку очень мало надо.



 
Подражатели

Раньше подражали Бродскому. Потом — Айги.
Сейчас подражают Алексею Цветкову, который, в свою очередь, позаимствовал прием у раннего Заболоцкого.
Чудаки! Подражать кому-либо, рассчитывая на успех, бессмысленно. Ты можешь (и должен!) писать как хочешь. Только как хочешь! Писать — и получать от этого удовольствие, не ожидая ни похвалы, ни хулы. А награды дают вовсе не за качество текста. Награды дают по каким-то другим критериям, зачастую политическим.