Дмитрий ЦЕСЕЛЬЧУК, сопредседатель
Общероссийской общественной организации
"Союз литераторов Российской Федерации"
Краткий курс истории Союза литераторов России
Из книги "Противостояние"
(К 20-летию Союза литераторов России)
Альтернатива
ЛитерАторы, литерБетеры, кое-какеры и другие
ЛитерАторы, литерБетеры, кое-какеры и другие
Творческие союзы при советской власти должны были обслуживать ее наилучшим образом. В этом заключалась основная задумка этих так называемых общественных организаций. В ответ они обеспечивали привилегированную жизнь своему основному контингенту. Но и рядовым членам, пропущенным через жесткое сито отбора, кое-что перепадало. В это кое-что входили, например, безвозмездные (безвозвратные) ссуды, путевки в лучшие санатории и дома отдыха и т.п.
Откуда же бралось это кое-что, скажем, у писателей? В основном, из 10% начислений на гонорар. Все эти начисления делались государством на общую сумму гонораров и отсылались издательствами и редакциями в Литфонд. Начисления на гонорар были задуманы, как компенсация на случай болезни. Членам профессиональных комитетов литераторов — "кое-какерам" (так стали называть их еще с военных лет) Литфонд СССР, в случае болезни, оплачивал бюллетени по таксе от 3 до 10 рублей в день, но не более чем за три месяца в году. Для членов Союза писателей СССР такого ограничения не было. Остальной публикующийся люд доступа к начислениям на гонорар не имел и в случае болезни шел в свои районные поликлиники. Добавим, что не члены этих двух литературных сообществ, помимо работы по авторским договорам, должны были еще где-то трудиться, чтобы не попасть, как лицо без определенных занятий, за 101-й километр. У тунеядца Бродского, например, был авторский договор с "Худлитом". Но он его не спас, т.к. не определял постоянного места работы!
К литфондовскому "пирогу" Союза писателей допускалось не более 10000 членов СП СССР, и "средний возраст" писателя к началу перестройки стал зашкаливать за 60! Литфондовскую "подачку" (безвозвратные ссуды, путевки предназначались лишь членам СП СССР) в виде оплаты бюллетеней получали и члены комитетов литераторов, существовавших в двух столицах и нескольких крупных городах СССР. А из отчета Ревизионной комиссии на VIII (последнем) съезде СП СССР следовало, что от авторов не членов СП десятипроцентных начислений на гонорар в Литфонд поступало в 6,5 раз больше, чем от членов Союза писателей СССР!
За "разглашение" этой, в общем-то, несекретной информации и решимость создать "Авторский фонд", где все было бы по справедливости, и каждый напечатавшийся имел бы доступ к начислениям на свой гонорар, председатель Профкома при издательстве "Советский писатель", Владимир Прибытков, был смещен со своего поста, который занимал в течение 18 лет. Впоследствии Прибытков перешел в Профком при Литфонде СССР, где продолжил свою деятельность.
Это от него я узнал, что еще в начале Великой Отечественной войны, сразу же после введения карточной системы снабжения граждан, остающихся в тылу, в профкомы издательств "Советский писатель" и "Художественная литература", а так же в профкомы Литфонда и ВААП поставили на учет несколько десятков престарелых литераторов, не являющихся ни членами Союза писателей, ни членами Литфонда. Члены Союза писателей, получали тогда снабжение по карточкам с литером "А", члены Литфонда — по карточкам с литером "Б", а внештатные литераторы, поставленные на профучет, по обычным рабочим карточкам. "Остряки" зло и жестоко шутили: "Теперь писатели делятся на три категории: на литерАторов, на литерБетеров и на кое-какеров". ЛитерАторы с улицы Воровского еще многие годы после окончания войны называли так своих "профсоюзных собратьев"...
Откуда же бралось это кое-что, скажем, у писателей? В основном, из 10% начислений на гонорар. Все эти начисления делались государством на общую сумму гонораров и отсылались издательствами и редакциями в Литфонд. Начисления на гонорар были задуманы, как компенсация на случай болезни. Членам профессиональных комитетов литераторов — "кое-какерам" (так стали называть их еще с военных лет) Литфонд СССР, в случае болезни, оплачивал бюллетени по таксе от 3 до 10 рублей в день, но не более чем за три месяца в году. Для членов Союза писателей СССР такого ограничения не было. Остальной публикующийся люд доступа к начислениям на гонорар не имел и в случае болезни шел в свои районные поликлиники. Добавим, что не члены этих двух литературных сообществ, помимо работы по авторским договорам, должны были еще где-то трудиться, чтобы не попасть, как лицо без определенных занятий, за 101-й километр. У тунеядца Бродского, например, был авторский договор с "Худлитом". Но он его не спас, т.к. не определял постоянного места работы!
К литфондовскому "пирогу" Союза писателей допускалось не более 10000 членов СП СССР, и "средний возраст" писателя к началу перестройки стал зашкаливать за 60! Литфондовскую "подачку" (безвозвратные ссуды, путевки предназначались лишь членам СП СССР) в виде оплаты бюллетеней получали и члены комитетов литераторов, существовавших в двух столицах и нескольких крупных городах СССР. А из отчета Ревизионной комиссии на VIII (последнем) съезде СП СССР следовало, что от авторов не членов СП десятипроцентных начислений на гонорар в Литфонд поступало в 6,5 раз больше, чем от членов Союза писателей СССР!
За "разглашение" этой, в общем-то, несекретной информации и решимость создать "Авторский фонд", где все было бы по справедливости, и каждый напечатавшийся имел бы доступ к начислениям на свой гонорар, председатель Профкома при издательстве "Советский писатель", Владимир Прибытков, был смещен со своего поста, который занимал в течение 18 лет. Впоследствии Прибытков перешел в Профком при Литфонде СССР, где продолжил свою деятельность.
Это от него я узнал, что еще в начале Великой Отечественной войны, сразу же после введения карточной системы снабжения граждан, остающихся в тылу, в профкомы издательств "Советский писатель" и "Художественная литература", а так же в профкомы Литфонда и ВААП поставили на учет несколько десятков престарелых литераторов, не являющихся ни членами Союза писателей, ни членами Литфонда. Члены Союза писателей, получали тогда снабжение по карточкам с литером "А", члены Литфонда — по карточкам с литером "Б", а внештатные литераторы, поставленные на профучет, по обычным рабочим карточкам. "Остряки" зло и жестоко шутили: "Теперь писатели делятся на три категории: на литерАторов, на литерБетеров и на кое-какеров". ЛитерАторы с улицы Воровского еще многие годы после окончания войны называли так своих "профсоюзных собратьев"...
Попытка Горкомовского переворота
22 января 1988 года, Президиум Горкома профсоюза работников культуры г. Москвы принимает решение об упразднении четырех московских профессиональных комитетов литераторов и создании вместо них Единой первичной профсоюзной организации литераторов.
Но при попытке Профсоюза работников культуры упразднить все четыре московских профкома и загнать литераторов в Объединенный профком (так мы между собой его называли), секция поэзии "сагитированных" Прибытковым литфондовских "кое-какеров" проголосовала на первичном профсоюзном собрании против объединения, уж очень оно напоминало создание в 30-е годы Союза писателей СССР согласно Постановлению ЦК ВКП(б). На собрании я, в качестве председателя упраздняемого Профкома при Литфонде СССР, зачитал стенограмму суда над Иосифом Бродским, напечатанную в перестроечной "Даугаве" и спросил собравшихся: хотят ли они для себя такой участи, будучи выброшенными из своего исторического профкома. Результат голосования был ошеломляющим: один голос за объединение, остальные — против.
Такую вот "отрыжку" дала система спустя полвека после создания СП СССР, который, по аналогии с профильными министерствами, называли Минписом (Министерством писателей). Келейность принятого Президиумом Горкома решения сработала против ужесточения профсоюзного надзора. Перед нами открылась дорога к собственному демократическому Союзу литераторов, где превыше общего собрания (или съезда) один Бог, а не председатель Горкома тов. А. Ф. Новиков. Литфонд тут же прекратил оплату бюллетеней. И многие, например, секция переводчиков, забрав свои личные дела, ушли в Объединенный профком. Похожая картина сложилась в секциях драматургов, кинодраматургов и секции эстрадной песни — самые обеспеченные ушли первыми. А прозаики и публицисты давно уже были там, куда указывала рука Горкома.
Нас, поэтов, от соблазна "продаться за оплаченный бюллетень" уберегла стенограмма суда над Иосифом Бродским. В "Словесности 2009", в качестве эпиграфа к главке "Читая Бродского", Анатолий Голубев привел несколько, пожалуй, самых пронзительных строк из нее:
СУДЬЯ. А кто это признал, что вы поэт? Кто причислил вас к поэтам?
БРОДСКИЙ. Никто. (Без вызова.) А кто причислил меня к роду человеческому?
СУДЬЯ. А вы учились этому? Не пытались кончить вуз, где готовят… где учат?
БРОДСКИЙ. Я не думал, что это дается образованием.
СУДЬЯ. А чем же?
БРОДСКИЙ. Я думаю, это (растерянно)… от Бога…
(Из записок Ф. Вигдоровой от 18.02.64. на заседании Дзержинского районного суда г. Ленинграда.)
В принятом Горкомом Положении об "Объединенном профкоме писателей, не работающих по трудовым соглашениям" было и такое: "будем повышать идейное мастерство литераторов…". Этого стерпеть никто уже не смог. Дух свободы и независимости от чиновничьего произвола, витавший над первичным профсоюзным собранием секции поэтов, подвиг нас на прямое противостояние с системой.
Бюллетени вскоре перестали оплачивать и "объединенным профкомовцам" (и многие запросились обратно). Литфонд СССР, прежде сотрудничавший с Горкомом, став Международным, ушел в собственное плаванье. Это случилось после того, как Прибытков все же "дописался" с идеей Авторского фонда до Горбачева, — чиновничий нюх советников президента учуял литфондовскую "неучтенку", и государство тут же сэкономило на начислениях на гонорар, отменив их раз и навсегда!
Нарождающиеся частные редакции и издательства ни о какой государственной поддержке художников слова отродясь не слыхали и никому денег "за так" тоже отдавать не собирались. К тому же началась "экономия на гонорарах" — их срезал всякий, кому не лень. Какой уж тут Авторский фонд с его заботой о ближнем?
У "старых" творческих Союзов, правда, еще оставалась недвижимость. Ее можно было сдавать в аренду. Но сначала надо было как-то вписаться в новое, вдруг решившее строить капитализм, государство, — перестать быть Союзом писателей или Союзом художников, уже несуществующей на карте страны, т.е. пройти перерегистрацию.
Но при попытке Профсоюза работников культуры упразднить все четыре московских профкома и загнать литераторов в Объединенный профком (так мы между собой его называли), секция поэзии "сагитированных" Прибытковым литфондовских "кое-какеров" проголосовала на первичном профсоюзном собрании против объединения, уж очень оно напоминало создание в 30-е годы Союза писателей СССР согласно Постановлению ЦК ВКП(б). На собрании я, в качестве председателя упраздняемого Профкома при Литфонде СССР, зачитал стенограмму суда над Иосифом Бродским, напечатанную в перестроечной "Даугаве" и спросил собравшихся: хотят ли они для себя такой участи, будучи выброшенными из своего исторического профкома. Результат голосования был ошеломляющим: один голос за объединение, остальные — против.
Такую вот "отрыжку" дала система спустя полвека после создания СП СССР, который, по аналогии с профильными министерствами, называли Минписом (Министерством писателей). Келейность принятого Президиумом Горкома решения сработала против ужесточения профсоюзного надзора. Перед нами открылась дорога к собственному демократическому Союзу литераторов, где превыше общего собрания (или съезда) один Бог, а не председатель Горкома тов. А. Ф. Новиков. Литфонд тут же прекратил оплату бюллетеней. И многие, например, секция переводчиков, забрав свои личные дела, ушли в Объединенный профком. Похожая картина сложилась в секциях драматургов, кинодраматургов и секции эстрадной песни — самые обеспеченные ушли первыми. А прозаики и публицисты давно уже были там, куда указывала рука Горкома.
Нас, поэтов, от соблазна "продаться за оплаченный бюллетень" уберегла стенограмма суда над Иосифом Бродским. В "Словесности 2009", в качестве эпиграфа к главке "Читая Бродского", Анатолий Голубев привел несколько, пожалуй, самых пронзительных строк из нее:
СУДЬЯ. А кто это признал, что вы поэт? Кто причислил вас к поэтам?
БРОДСКИЙ. Никто. (Без вызова.) А кто причислил меня к роду человеческому?
СУДЬЯ. А вы учились этому? Не пытались кончить вуз, где готовят… где учат?
БРОДСКИЙ. Я не думал, что это дается образованием.
СУДЬЯ. А чем же?
БРОДСКИЙ. Я думаю, это (растерянно)… от Бога…
(Из записок Ф. Вигдоровой от 18.02.64. на заседании Дзержинского районного суда г. Ленинграда.)
В принятом Горкомом Положении об "Объединенном профкоме писателей, не работающих по трудовым соглашениям" было и такое: "будем повышать идейное мастерство литераторов…". Этого стерпеть никто уже не смог. Дух свободы и независимости от чиновничьего произвола, витавший над первичным профсоюзным собранием секции поэтов, подвиг нас на прямое противостояние с системой.
Бюллетени вскоре перестали оплачивать и "объединенным профкомовцам" (и многие запросились обратно). Литфонд СССР, прежде сотрудничавший с Горкомом, став Международным, ушел в собственное плаванье. Это случилось после того, как Прибытков все же "дописался" с идеей Авторского фонда до Горбачева, — чиновничий нюх советников президента учуял литфондовскую "неучтенку", и государство тут же сэкономило на начислениях на гонорар, отменив их раз и навсегда!
Нарождающиеся частные редакции и издательства ни о какой государственной поддержке художников слова отродясь не слыхали и никому денег "за так" тоже отдавать не собирались. К тому же началась "экономия на гонорарах" — их срезал всякий, кому не лень. Какой уж тут Авторский фонд с его заботой о ближнем?
У "старых" творческих Союзов, правда, еще оставалась недвижимость. Ее можно было сдавать в аренду. Но сначала надо было как-то вписаться в новое, вдруг решившее строить капитализм, государство, — перестать быть Союзом писателей или Союзом художников, уже несуществующей на карте страны, т.е. пройти перерегистрацию.
На пути к Союзу литераторов РСФСР
Первым из всех творческих Союзов России 20 декабря 1990 года был зарегистрирован наш Союз литераторов РСФСР. Два года, через тысячу препон, мы шли к этому шаг за шагом. Нас перестало устраивать наше место в существующей в СССР иерархии пишущих.
Для финансово-организационной деятельности Горком выделял профкомам литераторов 30% от полной суммы 1% отчислений с гонораров каждого члена профкома в Профсоюз работников культуры (не путать с 10% начислений на гонорар!). Сумма гонораров определялась по сдаваемым в Литфонд гонорарным справкам. Никакой другой (не гонорарный) заработок для вступившего в профком был не возможен! При вступлении в профессиональный комитет у литератора, "на хранение", изымалась трудовая книжка: если ты профессионал, — зарабатывай только гонорарами! Для членов Союза писателей таких ограничений не было и никаких гонорарных справок с них никто не собирал!
Повторюсь, в целом, члены СП СССР были призваны обслуживать систему — отсюда жесткий идеологический отбор и большие привилегии. А у нас, на первых порах, ничего кроме духа свободы и независимости от чиновничьего произвола не было. Не отвечающих этим критериям литераторов Горком собрал в Объединенном профкоме. А нам для создания Союза нужно было создать, для начала, организацию с юридическим лицом, не потеряв лица человеческого.
В Уставе ЭТО "КЛ" — Экспериментального творческого объединения "Комитет литераторов", правопреемника Профкома при Литфонде СССР сохранено все, что за долгие годы противостояния было с боем вырвано у системы: право на оплату бюллетеней, право на пенсионное обеспечение, право на 20 кв. м. дополнительной площади (отдельный от домашних кабинет!) и другие жизненно необходимые для полноценного творческого труда (и его реализации) постановления, законы и нормативные документы.
Главным среди них было "Положение о добровольных обществах и союзах", утвержденное Постановлением ВЦИК и СНК РСФСР от 10.06.32 года. (То самое, что "узаконило" созданный по Постановлению ЦК ВКП(б) к возвращению Горького в СССР Союз писателей.) Теперь оно, а не Положение о клубах по интересам (ничего другого, пригодного для регистрации творческой организации в те годы не было), на абсолютно законных основаниях, легло в основу нашего эксперимента: создания Союза литераторов. Без этого Положения, принятого к "возвращению" с Капри Алексей Максимыча, нам просто не на что было бы опереться.
Устав ЭТО "КЛ", по месту нашего пребывания на Лубянке 19, был зарегистрирован в Дзержинском РК ВЛКСМ — организации-учредителе объединения, ведь именно тогда комсомолу партия дала порулить. Другой возможности, поверьте, не было. Моссовет наглухо перекрыл нам дорогу.
Думаю, что РК (также, как и Горком) положил глаз на наше "Первое в СССР литературное кафе" и офисные помещения в двухэтажном старинном доме на территории тогда еще бывшего Сретенского монастыря. В Договоре с Дзержинским РК значился ремонт второго этажа и совместное проведение культурных мероприятий для молодежи и жителей района. Но в постоянном пользовании у нас после ремонта остались бы лишь две комнаты. Сейчас трудно предположить, как повели бы себя комсомольцы, не отдай государство всю территорию с постройками монастырю. Возможно, причиной такой незамедлительной реализацией Указа Ельцина стало наше нашумевшее литературное кафе, куда просто так нельзя было попасть всем желающим. В годы сухого закона в бутылках из-под минералки там подавали водку, а однажды знаменитый профкомовский поэт Александр Ерёменко и сидевшие за его столиком литераторы в знак протеста против того, что Литфонд не оплачивает нам бюллетени, объявили голодовку и продолжали пить, уже не закусывая. Этот порыв, скажем так, был в духе времени, хотя и не мог уже повлиять на позицию Литфонда.
В своей статье "12 лет в литературе" ("Юность", № 3, 87) Александр Ерёменко уже высказывался за предоставления полных прав "Комитетам литераторов". Этот призыв был услышан еще в двух комитетах, помимо нашего, — Ленинградском комитете литераторов и Городском добровольном обществе профессиональных литераторов "Москва", бывшем профкоме при издательстве "Советский писатель".
18 декабря 1990 года на I-ом съезде СЛ РСФСР делегаты от этих трех организаций проголосовали за новый союз. А 20 декабря Решением Межведомственной комиссии по общественным объединениям при Моссовете было согласовано создание Союза литераторов РСФСР в г. Москве.
Такая стремительность была связана со знаменитым заявлением Шеварднадзе о том, что грядет фашизм… Но закончил он выступление таким призывом: "Верю — диктатура не пройдет! Будущее за демократией и свободой!". Творческая интеллигенция должна была первой встать грудью на защиту демократии — 20 декабря раздался звонок из взбудораженного, как улей, Моссовета, и я помчался забирать заверенное Решение о создании Союза литераторов.
В отличии от других творческих союзов СССР, такого союза на территории бывшей "империи" еще не существовало… От этой даты мы и ведем летоисчисление Союза, не забывая и о предшественнике Экспериментальном творческом объединении "Комитет литераторов", правопреемнике Профессионального комитета литераторов при Литфонде СССР.
Для финансово-организационной деятельности Горком выделял профкомам литераторов 30% от полной суммы 1% отчислений с гонораров каждого члена профкома в Профсоюз работников культуры (не путать с 10% начислений на гонорар!). Сумма гонораров определялась по сдаваемым в Литфонд гонорарным справкам. Никакой другой (не гонорарный) заработок для вступившего в профком был не возможен! При вступлении в профессиональный комитет у литератора, "на хранение", изымалась трудовая книжка: если ты профессионал, — зарабатывай только гонорарами! Для членов Союза писателей таких ограничений не было и никаких гонорарных справок с них никто не собирал!
Повторюсь, в целом, члены СП СССР были призваны обслуживать систему — отсюда жесткий идеологический отбор и большие привилегии. А у нас, на первых порах, ничего кроме духа свободы и независимости от чиновничьего произвола не было. Не отвечающих этим критериям литераторов Горком собрал в Объединенном профкоме. А нам для создания Союза нужно было создать, для начала, организацию с юридическим лицом, не потеряв лица человеческого.
В Уставе ЭТО "КЛ" — Экспериментального творческого объединения "Комитет литераторов", правопреемника Профкома при Литфонде СССР сохранено все, что за долгие годы противостояния было с боем вырвано у системы: право на оплату бюллетеней, право на пенсионное обеспечение, право на 20 кв. м. дополнительной площади (отдельный от домашних кабинет!) и другие жизненно необходимые для полноценного творческого труда (и его реализации) постановления, законы и нормативные документы.
Главным среди них было "Положение о добровольных обществах и союзах", утвержденное Постановлением ВЦИК и СНК РСФСР от 10.06.32 года. (То самое, что "узаконило" созданный по Постановлению ЦК ВКП(б) к возвращению Горького в СССР Союз писателей.) Теперь оно, а не Положение о клубах по интересам (ничего другого, пригодного для регистрации творческой организации в те годы не было), на абсолютно законных основаниях, легло в основу нашего эксперимента: создания Союза литераторов. Без этого Положения, принятого к "возвращению" с Капри Алексей Максимыча, нам просто не на что было бы опереться.
Устав ЭТО "КЛ", по месту нашего пребывания на Лубянке 19, был зарегистрирован в Дзержинском РК ВЛКСМ — организации-учредителе объединения, ведь именно тогда комсомолу партия дала порулить. Другой возможности, поверьте, не было. Моссовет наглухо перекрыл нам дорогу.
Думаю, что РК (также, как и Горком) положил глаз на наше "Первое в СССР литературное кафе" и офисные помещения в двухэтажном старинном доме на территории тогда еще бывшего Сретенского монастыря. В Договоре с Дзержинским РК значился ремонт второго этажа и совместное проведение культурных мероприятий для молодежи и жителей района. Но в постоянном пользовании у нас после ремонта остались бы лишь две комнаты. Сейчас трудно предположить, как повели бы себя комсомольцы, не отдай государство всю территорию с постройками монастырю. Возможно, причиной такой незамедлительной реализацией Указа Ельцина стало наше нашумевшее литературное кафе, куда просто так нельзя было попасть всем желающим. В годы сухого закона в бутылках из-под минералки там подавали водку, а однажды знаменитый профкомовский поэт Александр Ерёменко и сидевшие за его столиком литераторы в знак протеста против того, что Литфонд не оплачивает нам бюллетени, объявили голодовку и продолжали пить, уже не закусывая. Этот порыв, скажем так, был в духе времени, хотя и не мог уже повлиять на позицию Литфонда.
В своей статье "12 лет в литературе" ("Юность", № 3, 87) Александр Ерёменко уже высказывался за предоставления полных прав "Комитетам литераторов". Этот призыв был услышан еще в двух комитетах, помимо нашего, — Ленинградском комитете литераторов и Городском добровольном обществе профессиональных литераторов "Москва", бывшем профкоме при издательстве "Советский писатель".
18 декабря 1990 года на I-ом съезде СЛ РСФСР делегаты от этих трех организаций проголосовали за новый союз. А 20 декабря Решением Межведомственной комиссии по общественным объединениям при Моссовете было согласовано создание Союза литераторов РСФСР в г. Москве.
Такая стремительность была связана со знаменитым заявлением Шеварднадзе о том, что грядет фашизм… Но закончил он выступление таким призывом: "Верю — диктатура не пройдет! Будущее за демократией и свободой!". Творческая интеллигенция должна была первой встать грудью на защиту демократии — 20 декабря раздался звонок из взбудораженного, как улей, Моссовета, и я помчался забирать заверенное Решение о создании Союза литераторов.
В отличии от других творческих союзов СССР, такого союза на территории бывшей "империи" еще не существовало… От этой даты мы и ведем летоисчисление Союза, не забывая и о предшественнике Экспериментальном творческом объединении "Комитет литераторов", правопреемнике Профессионального комитета литераторов при Литфонде СССР.
Предтечи и плоды консолидации
Отток в Объединенный профком был огромен, но Горком не получил нашего литературного кафе, а главное 300-от кв. м. на втором этаже, где и предполагалось разместить "объединенных литераторов". И хотя Авторского фонда для всех печатающихся создать в годы перестройки не удалось, но, благодаря неистребимой традиции писательского братства, родился Союз литераторов России, в состав которого вошли (помимо "кое-какеров") те самые, не имевшие при советской власти доступа к Литфонду пишущие поэты, прозаики, литературоведы и публицисты.
20 декабря 2010 года Союзу исполнится 20 лет. На два дня больше пройдет со дня Первого учредительного съезда. Достаточный возраст для того, чтобы оглядеться и посмотреть выполняем ли мы свою историческую миссию в изменении этического климата, если не в масштабах страны, то хотя бы в литературном процессе.
Ведь, помимо прямого противостояния с системой, во многом унаследовавшей хватку "советской империи", Союз литераторов за эти 20 лет не раз выступал на дискуссионных трибунах: в Политехническом музее, Музее Маяковского, Московском музее современного искусства, в ВУЗах (в Литературном институте, МГУ и Московском гуманитарном университете), школах и библиотеках, на "Живом ТВ", в "Литературной газете", на открытых площадках Дня города таких, как Гоголевский бульвар, и в других местах, а члены Союза не переставали писать стихи и прозу, публицистику и критические статьи, издавать свои книги, сборники, альманахи, выпускать газеты, снимать документальные фильмы и выходить в теле — и радио-эфир, проводить Международные дни поэзии под эгидой ЮНЕСКО, участвовать в культурных мероприятиях мирового и общеевропейского, российского и регионального масштабов.