Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

ВЕРЛИБР ИЛИ РИФМОВАННЫЙ СТИХ?
По следам публикаций Юрия Милорава и Сергея Арутюнова

Сама постановка вопроса для меня довольно-таки странна. Конечно же, и то, и другое. И рифмованный стих, и верлибр. Другое дело, какова будет пропорция. В России на каждые десять стихотворений я пишу максимум один верлибр. Но по качеству своему он вряд ли будет уступать лучшим произведениям "узкопрофильных" верлибристов. Есть художественные идеи, которые лучше всего раскрываются именно в свободном стихе — мелодическом или метафорическом. Мысленный ориентир для меня — "Александрийские песни" Кузмина и стихи Сен-Жон Перса. Верлибр тоже способен быть очень разнообразным. Нравятся мне и космические верлибры Константина Кедрова, где мысль всегда на полтакта впереди интонации. Однако в России верлибр пока проигрывает рифмованному стихотворению, по целому ряду причин. Это не заговор поэтов: верлибр просто-напросто проигрывает конкуренцию. Во-первых, его труднее запомнить наизусть и хорошо прочесть на публике. Во-вторых, он уступает в мелодике и энергетике. В свободном стихе труднее "поймать звук". И потом, то, что кажется Юрию Милораве недостатком рифмованного стиха, на мой взгляд, является его достоинством, — возможность написать на стихи песню. И, наоборот, невозможность написать музыку на верлибр представляется мне недостатком верлибра. Конечно, есть еще и психологические причины популярности рифмованных произведений. "Трудность" рифмовки не отпугивает, а, наоборот, привлекает русского человека в ряды традиционных поэтов, ибо это так по-русски — самому создавать себе и потом успешно преодолевать всевозможные трудности!
Но, переместившись в Америку, возможно, я поменял бы свою внутреннюю стратегию — на каждое рифмованное стихотворение писал бы с десяток верлибров. Почему? Опыт выступлений в Новом Свете. Американской публике действительно понятнее мои верлибры. Верлибр проще и почти без потерь переводится на английский. Если я провожу вечера на английском языке, не для наших эмигрантов, а для англоязычных аборигенов, обязательно отдам предпочтение верлибрам. Подойдут для американцев и рифмованные стихи, но с музыкой — надо будет их спеть. Для меня это не проблема: я и музыку могу написать к стихам. Что же касается американских журналов, которые выходят в США на русском языке, посмотрите, что они там печатают. То же самое, что и "толстые" журналы в России. Рифмованную поэзию, в основном. Не удивительно, что Юрий Милорава не доволен, и я его понимаю. Составить конкуренцию "рифмачам" ему трудно. Даже в "верлибровой" Америке, девять лет живя в Чикаго, он не совсем в тренде. Остается разве что перевести свои верлибры на английский и попытаться стать великим американским поэтом. Беда в другом — поэзия не играет в Америке профетической роли, там профессиональный поэт — аутсайдер. В целом, конечно, Милорава не прав, утверждая, что рифмованный стих не развивается и будущее — целиком за верлибром. Весь мир против рифмованного стиха? А какое нам дело до остального мира, когда речь идет о творчестве? Необходимо развеять подобное заблуждение. Я думаю, что развиваются все направления, и рифмованный стих — возможно, наиболее интенсивно. Не нужно упрощать действительность.
Теперь что касается статьи Сергея Арутюнова. Я, возможно, не обращал бы в своем творчестве внимания на рифму вообще — у меня есть другие предпочтения. Но современная поэзия, в лице того же Арутюнова и других передовых поэтов, не позволяет мне этого сделать. Посмотрите, люди со своей неповторимой, оригинальной рифмой выигрывают почти все серьезные поэтические конкурсы. Надо показать, пусть даже не в каждом стихотворении, что ты умеешь делать это не хуже, чем друзья-оппоненты. Иначе тебя сразу же запишут в "отстой" и отправят в прошлый век. Сожрут, невзирая на все твои достоинства. Это как в фигурном катании: оценка составляется по количеству и качеству тройных и четверных прыжков. И удачно найденные рифмы — это мои сальховы, риттбергеры и тулупы. "Вышколенные" рифмы — превосходный способ добиться "респекта и уважухи" со стороны коллег. Соль век—Сольвейг. Не пей, не лопай—Пенелопа. С ангиной—сангиной. Удач не чаю—дачничаю. Изгоя—из Гойя. Или даже так: "Я не хочу быть понятЫм—хочу быть пОнятым". Рифмы разные, но больше других мне импонируют составные и максимально точные. Люблю и корневые. А вот ассонансные, в отличие от Арутюнова, мне не близки. Видимо "абсолютный слух" у меня несколько другой и потому противится такого рода рифмам. Рифма всегда была важным компонентом русской поэзии. Но, конечно, смысл стихотворения — намного важнее. Рифма не должна "выпирать", обращать на себя внимание подобно мебели Собакевича. Если в катрене первая пара рифм — звонкая и необычная, будет хорошо, если читатель отдохнет на следующей паре. Но, конечно, если уж ты начал стихотворение с оригинальных рифм, неплохо бы и продолжить его в том же ключе, соблюдая найденный алгоритм рифм: новая — старая, новая — старая. Чтобы не понижать градус. Нужно стремиться постоянно обновлять свой словарь. И лучше ставить новое слово в конец строки, чтобы оно рифмовалось с таким же свежим и не затертым словом. Свежая рифма стимулирует обновление стихотворной лексики. А простые слова, как-то: кровь, любовь, дно, окно et cetera — наоборот, лучше поставить в начало строки, "спрятав" их от чрезмерного читательского внимания. Существует безудержное тяготение читателей к попсовой культуре, с одной стороны; с другой, есть некое профессиональное писательское чванство, которое постоянно требует "нового". Новых рифм, новых ритмов, нового почерка, нового содержания. И задача входящего в литературу поэта состоит в том, чтобы проплыть между Сциллой понятности и Харибдой авторской новизны.

Александр КАРПЕНКО