Блиц-интервью
На вопросы редакции отвечают Павел Байков, Борис Гринберг, Слава Лён, Фёдор Мальцев, Владимир Монахов.
— Чем для Вас привлекательно восьмистишие как стихотворная форма?
— Какие Ваши любимые восьмистишия у других поэтов?
— Чем для Вас привлекательно восьмистишие как стихотворная форма?
— Какие Ваши любимые восьмистишия у других поэтов?
Павел БАЙКОВ (Санкт-Петербург)
— Чем для Вас привлекательно восьмистишие как стихотворная форма?
— Возможно тем, что это минимальная поэтическая форма в русском языке, которую я могу назвать «стихотворением» в полном смысле этого слова. Но, похоже, так думаю не я один. Даже самодостаточные «сколько-нибудьстишия» от одного до четырех обычно так и называются, по числу строк-стихов (об хоккупации русской поэзии трехстишиями не я говорю — они к ней явно притянуты за уши). Тексты в пять, шесть и семь стихов уже могут претендовать на звания стихотворений, но и их я предпочитаю называть по тому же принципу.
Конечно, все вышесказанное относится только к классическим формам — авангардная поэзия свободна от того, что мы о ней думаем.
— Какие Ваши любимые восьмистишия у других поэтов?
— Михаил Лермонтов «ИЗ ГЁТЕ»
— Возможно тем, что это минимальная поэтическая форма в русском языке, которую я могу назвать «стихотворением» в полном смысле этого слова. Но, похоже, так думаю не я один. Даже самодостаточные «сколько-нибудьстишия» от одного до четырех обычно так и называются, по числу строк-стихов (об хоккупации русской поэзии трехстишиями не я говорю — они к ней явно притянуты за уши). Тексты в пять, шесть и семь стихов уже могут претендовать на звания стихотворений, но и их я предпочитаю называть по тому же принципу.
Конечно, все вышесказанное относится только к классическим формам — авангардная поэзия свободна от того, что мы о ней думаем.
— Какие Ваши любимые восьмистишия у других поэтов?
— Михаил Лермонтов «ИЗ ГЁТЕ»
Горные вершины
Спят во тьме ночной;
Тихие долины
Полны свежей мглой;
Не пылит дорога,
Не дрожат листы...
Подожди немного,
Отдохнешь и ты.
Спят во тьме ночной;
Тихие долины
Полны свежей мглой;
Не пылит дорога,
Не дрожат листы...
Подожди немного,
Отдохнешь и ты.
Борис ГРИНБЕРГ (Новосибирск)
— Чем для Вас привлекательно восьмистишие как стихотворная форма?
— Восьмистишие — одна из любимых форм. Оно, с одной стороны, лаконично и запоминаемо, чем сродни катренам, двустишиям и однострокам, с другой — позволяет не только нарисовать картинку, выразить мысль, чувство, но показать их в движении, в развитии. При этом форма эта, на мой взгляд, самая ответственная. Поскольку у поэта практически нет возможности «скрыться» за многочисленными яркими метафорами, приручить читателя изящными словесами. На это просто нет времени. Да, из песни слова не выкинешь, однако из множества «песен» можно выбросить куплет, а то и не один, без особого ущерба. С восьмистишием такие номера не прокатывают, и потому автор весь как на ладони. Это риск, но это и вызов. А вызов — всегда интересно.
— Какие Ваши любимые восьмистишия у других поэтов?
— В восьмистишиях неподражаем Мандельштам. Любимые? Ну вот, пожалуй:
— Восьмистишие — одна из любимых форм. Оно, с одной стороны, лаконично и запоминаемо, чем сродни катренам, двустишиям и однострокам, с другой — позволяет не только нарисовать картинку, выразить мысль, чувство, но показать их в движении, в развитии. При этом форма эта, на мой взгляд, самая ответственная. Поскольку у поэта практически нет возможности «скрыться» за многочисленными яркими метафорами, приручить читателя изящными словесами. На это просто нет времени. Да, из песни слова не выкинешь, однако из множества «песен» можно выбросить куплет, а то и не один, без особого ущерба. С восьмистишием такие номера не прокатывают, и потому автор весь как на ладони. Это риск, но это и вызов. А вызов — всегда интересно.
— Какие Ваши любимые восьмистишия у других поэтов?
— В восьмистишиях неподражаем Мандельштам. Любимые? Ну вот, пожалуй:
* * *
Мы с тобой на кухне посидим,
Сладко пахнет белый керосин;
Острый нож да хлеба каравай...
Хочешь, примус туго накачай,
А не то веревок собери
Завязать корзину до зари,
Чтобы нам уехать на вокзал,
Где бы нас никто не отыскал.
* * *
Скажи мне, чертежник пустыни,
Сыпучих песков геометр,
Ужели безудержность линий
Сильнее, чем дующий ветр?
— Меня не касается трепет
Его иудейских забот —
Он опыт из лепета лепит
И лепет из опыта пьет.
Мы с тобой на кухне посидим,
Сладко пахнет белый керосин;
Острый нож да хлеба каравай...
Хочешь, примус туго накачай,
А не то веревок собери
Завязать корзину до зари,
Чтобы нам уехать на вокзал,
Где бы нас никто не отыскал.
* * *
Скажи мне, чертежник пустыни,
Сыпучих песков геометр,
Ужели безудержность линий
Сильнее, чем дующий ветр?
— Меня не касается трепет
Его иудейских забот —
Он опыт из лепета лепит
И лепет из опыта пьет.
Слава ЛЁН (Москва)
— Чем для Вас привлекательно восьмистишие как стихотворная форма?
— В квалитизме — в 8-стишие можно загнать ЦЕЛЬНУЮ ФИЛОСОФСКУЮ МЫСЛЬ, в 4-стишие — только афоризм.
— Какие Ваши любимые восьмистишия у других поэтов?
— ВЕЛИКИМ «8-стишником» является академик Михаил ЕРЁМИН, который пишет ТОЛЬКО 8-стишиями 55 лет.
— В квалитизме — в 8-стишие можно загнать ЦЕЛЬНУЮ ФИЛОСОФСКУЮ МЫСЛЬ, в 4-стишие — только афоризм.
— Какие Ваши любимые восьмистишия у других поэтов?
— ВЕЛИКИМ «8-стишником» является академик Михаил ЕРЁМИН, который пишет ТОЛЬКО 8-стишиями 55 лет.
Фёдор МАЛЬЦЕВ (МОСКВА)
— Чем для Вас привлекательно восьмистишие как стихотворная форма?
— Мне нравится писать восьмистишия, потому что это емкая и лаконичная форма. И, вместе с тем, это не миниатюра.
— Какие Ваши любимые восьмистишия у других поэтов?
— Восьмистишие — форма, которая дала наибольшее количество шедевров в русской поэзии. Пушкин, Лермонтов, Блок, Анненский, Бунин, Маяковский, Цветаева, Мандельштам, Ахматова… писали восьмистишия.
Вспомним классиков.
Александр ПУШКИН
— Мне нравится писать восьмистишия, потому что это емкая и лаконичная форма. И, вместе с тем, это не миниатюра.
— Какие Ваши любимые восьмистишия у других поэтов?
— Восьмистишие — форма, которая дала наибольшее количество шедевров в русской поэзии. Пушкин, Лермонтов, Блок, Анненский, Бунин, Маяковский, Цветаева, Мандельштам, Ахматова… писали восьмистишия.
Вспомним классиков.
Александр ПУШКИН
* * *
На холмах Грузии лежит ночная мгла;
Шумит Арагва предо мною.
Мне грустно и легко; печаль моя светла;
Печаль моя полна тобою,
Тобой, одной тобой... Унынья моего
Ничто не мучит, не тревожит,
И сердце вновь горит и любит — оттого,
Что не любить оно не может.
Александр БЛОК
* * *
Ночь, улица, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи еще хоть четверть века —
Все будет так. Исхода нет.
Умрешь — начнешь опять сначала
И повторится все, как встарь:
Ночь, ледяная рябь канала,
Аптека, улица, фонарь.
Иннокентий АННЕНСКИЙ
Среди миров
Среди миров в мерцании светил
Одной Звезды я повторяю имя...
Не потому, чтоб я Ее любил,
А потому, что я томлюсь с другими.
И если мне сомненье тяжело,
Я у Нее одной молю ответа,
Не потому, что от Нее светло,
А потому, что с Ней не надо света.
На холмах Грузии лежит ночная мгла;
Шумит Арагва предо мною.
Мне грустно и легко; печаль моя светла;
Печаль моя полна тобою,
Тобой, одной тобой... Унынья моего
Ничто не мучит, не тревожит,
И сердце вновь горит и любит — оттого,
Что не любить оно не может.
Александр БЛОК
* * *
Ночь, улица, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи еще хоть четверть века —
Все будет так. Исхода нет.
Умрешь — начнешь опять сначала
И повторится все, как встарь:
Ночь, ледяная рябь канала,
Аптека, улица, фонарь.
Иннокентий АННЕНСКИЙ
Среди миров
Среди миров в мерцании светил
Одной Звезды я повторяю имя...
Не потому, чтоб я Ее любил,
А потому, что я томлюсь с другими.
И если мне сомненье тяжело,
Я у Нее одной молю ответа,
Не потому, что от Нее светло,
А потому, что с Ней не надо света.
Владимир МОНАХОВ (Братск, Иркутская область)
— Чем для Вас привлекательно восьмистишие как стихотворная форма?
— Возможностью малым набором букв, звуков и строк изложить свои чувства и ощущения, которые хороший читатель сможет домыслить, продумать и заново перепеть своими словами за пределами стихотворения. Для этого восьмистишие должно быть напористым, мускулистым, острым на язычок, эмоционально и по содержанию тянуть даже на роман. Многим русским поэтам это удавалось и удается.
— Какие Ваши любимые восьмистишия у других поэтов?
— Любимых много! Перечисление займет немало места. Но вот когда-то запали в душу и помню долго-долго такие строки Кирилла Ковальджи:
— Возможностью малым набором букв, звуков и строк изложить свои чувства и ощущения, которые хороший читатель сможет домыслить, продумать и заново перепеть своими словами за пределами стихотворения. Для этого восьмистишие должно быть напористым, мускулистым, острым на язычок, эмоционально и по содержанию тянуть даже на роман. Многим русским поэтам это удавалось и удается.
— Какие Ваши любимые восьмистишия у других поэтов?
— Любимых много! Перечисление займет немало места. Но вот когда-то запали в душу и помню долго-долго такие строки Кирилла Ковальджи:
Я отцовскую чайную ложечку
серебряную
давно засунул в ящик
и не пользуюсь ею.
Чем-то мне неприятны вещи,
спокойно пренебрегающие временем,
запросто переступающие
через своих владельцев...
серебряную
давно засунул в ящик
и не пользуюсь ею.
Чем-то мне неприятны вещи,
спокойно пренебрегающие временем,
запросто переступающие
через своих владельцев...
или это:
Опять перестрелки и взрывы,
опять в тупике мудрецы.
История несправедлива —
границы горят, как рубцы.
И, если врачующий раны,
от нас отвернется Христос,
столкнутся народы и страны
и пустят себя под откос...
опять в тупике мудрецы.
История несправедлива —
границы горят, как рубцы.
И, если врачующий раны,
от нас отвернется Христос,
столкнутся народы и страны
и пустят себя под откос...
Десять лет назад открыл для себя и до сих пор не забываю мощное стихотворение Валерия Прокошина, хотя оно и разбито автором на большее число строк:
Провинция — убогие места:
Тысячелетье варварства и чуда.
— Кто здесь живет?
— Наверное, Иуда.
Сады... церквушка... кладбище...
Верста.
Провинция — библейские места:
Здесь век пройдет, пока воскреснет слово.
Сады... церквушка... кладбище... Голгофа.
— Кого распяли?
— Кажется, Христа.
Тысячелетье варварства и чуда.
— Кто здесь живет?
— Наверное, Иуда.
Сады... церквушка... кладбище...
Верста.
Провинция — библейские места:
Здесь век пройдет, пока воскреснет слово.
Сады... церквушка... кладбище... Голгофа.
— Кого распяли?
— Кажется, Христа.
Это же русская библия, которую талантливый Валера пересказал двумя катренами. Ни одному автору Книги книг не удавалось сказать так сильно.