* * *

Логос — лотос… лагуна — берлога…
Пепел — водоросль… Плачу? Жива?
Надо мной никого, кроме Бога.
Подо мною — вода и трава.
Что вы стелетесь, умные змеи?
Кто тянулся — давно перерос.
Боже мой, я ответить не смею
На еще не возникший вопрос!..
Ты — спроси меня... или на это
Недостаточно родственных прав?
Или Богу довольно ответа
Предлежащих потоков и трав?


Диалектика

Когда из двух камней, холодных и тяжелых,
Рождается огонь, так легок и горяч,
То он, расшевелив тепло в древесных смолах,
Взлетает в вышину на крыльях искр веселых,
И зыблются во мгле индиго и кумач.
А время погодя — я стану печь картошку,
И будет ужин мой величественно прост.
Лес тени соберет в шуршащую гармошку,
И я в луче луны мерцающую мошку
Бессмертною звездой увижу среди звезд.


* * *

К дорогим мертвецам под картонные своды.
До сих пор я не знаю просторней свободы,
И летит моя мысль, как живая ладья,
Над пучиной придуманного бытия.
Поднимайте меня, достославные крылья,
Из чумных катакомб, из беды и бессилья,
Из-под пыток кромешных, с подвального дна,
Где не видимы лица и речь не слышна.
Пусть откроет мне правду светлейшая вьюга
О геройстве врага и предательстве друга,
О бессмертной мечте, о великой тоске,
О кровавых осколках на черном песке.
Что мне ржавые оклики поздних вигилий?
Я сама себе нынче и Дант, и Вергилий,
И в Летейское марево брошенный лот,
И сигнальное эхо Лернейских болот.

* * *

Назло распространившимся заразам,
Грозящим человечеству чумой,
Меня не отпускает Высший Разум, —
Сурово ум воспитывая мой.
Он вечно бдит. В любое время суток.
Сон будоража. В грезах мельтеша.
То как неугомонный мой рассудок.
То как моя бессмертная душа,
Которая, поддавшись перегреву,
Нет-нет да зверем скинется во мгле:
Поскачет красной белкою по древу,
Помчится серым волком по земле,
Или орлом — по выспреннему полю,
Чтобы, познав свободы сладкий бред,
Вернуть себе желанную неволю,
Как выстраданный суверенитет.


* * *

Знают только дети декабря,
Кто рифмует розы и морозы,
Потому что вместо словаря
Что-то вроде гоголевской прозы
Нашу обеспечивает речь...
Вот и видно, как ей скучно течь
Посреди асфальта и бетона,
Вот и слышно что-то вроде стона
Или приглушенного смешка,
Словно кто-то смотрит с чердака
Сквозь стекла щербатую зеницу
На любую душу, как на птицу,
Брошенную в город, как в мазут:
То-то тени черные ползут...


Из записной книжки Свидригайлова

Вот небеса, которых не видать
Ни ангелам из похоронной жести,
Ни птицам, разучившимся летать,
А мы с тобою в них летали вместе.
Кому теперь все слезы отольются,
Раз грозным судиею ты стоишь?
Так смотрит перевернутое блюдце.
Так по спине в постель стекает мышь.
Так в сердце пробирается паук,
Овладевая бесполезным телом...
Так слышатся шаги. чугунный стук.
Так кто-то по брусчатке чертит мелом.
Легко — претерпевать и отвергать,
Но истину принять — невыносимо,
А значит, могут только обжигать
Живую кожу ласки серафима.
И в ком тогда все слезы отзовутся,
Когда и кровь — не кровь… ихлеб — не хлеб.
Ты слышишь?
Небеса хрустят и рвутся.
Как черный креп.


Валькирия

Разве я тебе доктор, угрюмый туман октября?
И тебе — половинка луны на расплавленной крыше?
И тебе — полоумное небо? Ты кажешься выше,
Чем вчера, чем обычно, но это, наверное, зря.
Все равно в этой дымчатой раме — гляди не гляди —
Преломляя пространство, сквозят отраженья не наши.
Только рваная мышца в холодной, как урна, груди
Сокращается в темпе до дна осушаемой чаши.
Боль моей пустоты — пустоте обступившей в ответ.
Пустота пустоте просто так не пошлет отраженья:
Плоть нужна пустоте, чтоб телами заполнился свет
И высокие тени пришли в роковое движенье.
Зря мерцает курсор, и запавшая кнопка пищит —
Никого красота не спасет, и любовь не излечит,
Но глядится весь мир в мой обшарпанный бронзовый щит,
Где с латинским орлом Темучинов сражается кречет.


Нестор

Не я, Господи, а ты мне говоришь.
Полем-пахотой лежат тебе листы.
Я один. Дымя, лампада тлеет лишь,
И усталость сводит слабые персты.
Полем-пахотой лежит тебе вчера:
Путь апостола к холмам Твоим святым.
Дым полынный половецкого костра.
Птичьим пеплом по звенящей степи — дым.
Дым во рту моем, во лбу моем, в глазу...
Дым в дому моем. о, русская земля!
Князь над костью тихо выронит слезу.
Из костей беззвучно выникнет змея.

Русская речь

Чертеж неотвратимой правоты —
Двуглавый византиец — здесь и ныне.
Кость мамонта — точеные черты
В тебе сосредоточенной латыни.
Шаг эллинский. чекан монгольских сбруй.
Норд-вест, по скифской вьющийся основе.
Кипение глубинных древних струй —
В любом твоем созвучии и слове.
Дышать тобою — или прахом лечь,
Солончаковой горечью бесплодной.
Понять тебя — из мрака свет извлечь,
Судьбою становящаяся речь
Несокрушимой памяти народной!