* * *

Я из плена твоих улыбок и слов
Улетаю на Север дальний –
В белотканой стране из туманов и снов
Позабыть твой голос печальный.
Вознесут меня крылья волшебных грез –
Верноподданных слуг влюбленных,
В край придуманный, где ни вздохов, ни слез,
Ни речей твоих нет смятенных.
Он – за синею далью, за тысячью верст,
За пределом всего земного,
В нем ни времени нет, ни пространства нет.
И ничто – вот его основа.
Улетая над морем в далекий край,
Буду думать, что мне осталось
Верить только себе, ни о чем не знать…
Но и это – счастливая малость.


Осень в Мардакянах

Дорога, петляя инжировым следом,
Вела от истоков притихших садов
Туда, где сливаются море и небо
В наплыве туманов, дождей, облаков.
Был берег омыт серебристой волною
И тайну недавнего шторма хранил,
Созвездием рыб в накипевшем прибое,
Ракушек свечением нежным дарил.
Казалось, парящие души тюленей,
Белеющих млечно в прибрежном песке,
Сливались с мелодией о спасенье,
О вечной по морю и далям тоске.
Томительный день угасал понемногу,
Был розовым лик восходящей луны,
И древности тень, воссияв у порога,
Хранила те светлые, детские сны.


***

Сентябрь вѐтрами бесился,
с деревьев золото ронял,
он звал, и плакал, и томился,
и все богатства расточал.
Был в этом распорядок строгий
и свой особый высший смысл,
что наши гордые дороги
разъединила чья-то мысль.
И подчиняясь, словно в сказке,
тем строгим правилам игры,
с тех пор совсем иные маски
обличья наши обрели.
Сентябрь удержать не может
серебряной своей слезы,
а светлый август славит дождик
осколков золотой звезды.


***

Много летних сезонов
мне судьба подарила,
много летних сезонов
я жила, не грустила.
Я не плачу об этом,
мне дорога ясна –
пусть к последнему лету
приближает она.
Много летних сезонов
жизнь дарила мне щедро,
словно трепет бутонов,
дуновение ветра.
Пусть, поникнув устало,
облетела сирень,
и на землю упала
сиротливая тень.
Много летних сезонов
пронеслись, как минута –
если б сбросить те годы
мне на плечи кому-то!..
Не сочти же укором
блеск случайной слезы –
она высохнет скоро,
словно капля росы.


В свете фонаря

Каждый вечер под моим окном
вместо луны зажигают фонарь,
каждый вечер в сердце моем
ветер свистит и тоскует февраль.
Тени колышутся в глубине
причудливых веток в раме окна,
и никто-никто не придет ко мне,
все вечера просижу одна.
Будет спокойно и просто мне,
покажется охрою киноварь…
Каждый вечер под моим окном
вместо луны зажигают фонарь.
Не кажется странным, что нет тебя,
что вместо лета воет февраль…
Каждый вечер внизу под окном
Мне зажигают этот фонарь.
И обиды совсем не страшны,
только правильно сердце направь…
Каждый вечер под моим окном
вместо луны зажигают фонарь.


* * *

Видно так на роду написано –
одиноко бродить средь людей,
то ль под стройными кипарисами,
то ли в раздолье российских степей.
Ощущать себя – то персиянкою
под томительный вопль зурны,
то вдруг истою северянкою
мерить версты большой страны…
Боль и радость изведать общую,
затаить в себе самую суть,
ту исконную, первозданную
двум народам присущую грусть.
И нигде не найти пристанища
на распутье меж двух городов,
где однажды последним знaменьем
мой последний послышится вздох.


В больнице

Больница, сумерки белые,
затишье у белых дверей.
И мысли, как оголтелые,
обнаженностью ранят своей.
Безысходное чувство боли
и такая потеря сил,
что легким усилием воли
рождается трепетность крыл.
У болезни в косматых лапах
мне кажется, дышит едва
арбуза пленительный запах –
запах моря, Юга, тепла!..
Соседки спасаются верой,
надеждой на мага-врача,
в сердцах их царит доверье
(хоть нет-нет и они ворчат…)
У иных вдруг светлеют лица,
над тарелкой блестят глаза,
оставляют они больницу,
как испитый до дна бальзам.
И воскреснув для жизни прежней,
очищения круг пройдя,
станут жить добрей и прилежней,
успокоенность обретя.