ГАЛИНА БОГАПЕКО
СУЖЕНИЕ МЫСЛИ
Мысли тянулись до прорисовки закатного берега.
Может быть там, за картой, времени
Нет, а есть ощущение парения?
Может быть, там когда-то было всё, как на карте –
И закаты, весенние закаты в марте,
Когда солнце в инее на воображаемой линии,
А под снегом дрожжевая опара – брожение?
Сужение мысли во времени, время – разрастается,
До горизонта, за горизонтом превращается
В облако и теряет своё значение – в лилию…
В ПУСТОЙ СОСУД
Гармония звуков как природный хор.
Контур лица, сквозь линейный дождь вокруг, проступил.
Я тебя жду? Ты меня ждёшь? Порознь! Вздор! – Нет уже сил!
Как разгадать тайну дождя за пунктирами по вертикали?
Мистический дождь – реальное мыслится нереальным.
Привычно чего-то ждёшь, уже не астрального, а бытового сплошь –
Одевания, переодевания – всё наизнанку, – к морю спозаранку.
Иллюзия жизни и в радости, и в печали – в иллюзорной огранке.
Провисла радуга в море, платочек-парус качает ветер потусторонний.
Волнение тихое, движенье спокойное – иллюзия гармонии.
Контур лица заполнил пустые глазницы – в память, в осуду…
Сканирую из сознания мысли бесчисленные в пустой сосуд я…
ГАРМОНИЧНЫЙ СЕКСТЕТ
Лёгкие пальчики листьев играли на воздушном кларнете
и гусеница свисала на чудодейственной нити
и жизнь замирала в спектральном значении света, цвета, и звука
и лишь – уловима, лишь различима окружность значимой орбиты
В ожидании звучания гармоничного секстета1 –
Жужжания жука, хлопка рундука2 дятла тука, шелеста самбука3,
Всплеска рук Сидни Хука4 с виадука5
Отголоски мистического – неосознанные молитвы…
От звука заколебался воздух, всё разрушила – базука*…
Мысли тянулись до прорисовки закатного берега.
Может быть там, за картой, времени
Нет, а есть ощущение парения?
Может быть, там когда-то было всё, как на карте –
И закаты, весенние закаты в марте,
Когда солнце в инее на воображаемой линии,
А под снегом дрожжевая опара – брожение?
Сужение мысли во времени, время – разрастается,
До горизонта, за горизонтом превращается
В облако и теряет своё значение – в лилию…
В ПУСТОЙ СОСУД
Гармония звуков как природный хор.
Контур лица, сквозь линейный дождь вокруг, проступил.
Я тебя жду? Ты меня ждёшь? Порознь! Вздор! – Нет уже сил!
Как разгадать тайну дождя за пунктирами по вертикали?
Мистический дождь – реальное мыслится нереальным.
Привычно чего-то ждёшь, уже не астрального, а бытового сплошь –
Одевания, переодевания – всё наизнанку, – к морю спозаранку.
Иллюзия жизни и в радости, и в печали – в иллюзорной огранке.
Провисла радуга в море, платочек-парус качает ветер потусторонний.
Волнение тихое, движенье спокойное – иллюзия гармонии.
Контур лица заполнил пустые глазницы – в память, в осуду…
Сканирую из сознания мысли бесчисленные в пустой сосуд я…
ГАРМОНИЧНЫЙ СЕКСТЕТ
Лёгкие пальчики листьев играли на воздушном кларнете
и гусеница свисала на чудодейственной нити
и жизнь замирала в спектральном значении света, цвета, и звука
и лишь – уловима, лишь различима окружность значимой орбиты
В ожидании звучания гармоничного секстета1 –
Жужжания жука, хлопка рундука2 дятла тука, шелеста самбука3,
Всплеска рук Сидни Хука4 с виадука5
Отголоски мистического – неосознанные молитвы…
От звука заколебался воздух, всё разрушила – базука*…
____
1 Секстет – музыкальное произведение для шести исполнителей с самостоятельными партиями для каждого.
2 Самбук, самбука – бузина.
3 Хук Сидни (Нью-Йорк), американский философ-идеалист.
4 Виадук – мост через глубокий овраг, ущелье или через дорогу, пути.
5 Базука – ручной противотанковый гранатомёт.
1 Секстет – музыкальное произведение для шести исполнителей с самостоятельными партиями для каждого.
2 Самбук, самбука – бузина.
3 Хук Сидни (Нью-Йорк), американский философ-идеалист.
4 Виадук – мост через глубокий овраг, ущелье или через дорогу, пути.
5 Базука – ручной противотанковый гранатомёт.
КУДА УХОДИТ ЛЮБОВЬ
Я вижу печаль, беспросветные дали – сердечной картины Дали –
В златых облаках золочёные храмы, в златых облаках святые хоралы –
То песни вселенской любви.
И облик святого с посланьем в руке на тихой, небесной, священной ладье,
На сизой окраине неба.
А ярусом ниже, в облачной низе, небыль – мираж семи кедров –
Тень отразили к земле из выси кистью волшебного Феба.
А на земле плодородной и вольной белый конь и двое влюблённых
К лику святого обращены. – Счастливые справой стоят стороны,
Ты – слева, один, ты без коня.
На фоне сплошной темноты ты смотришь на небо, ты жаждешь огня,
Любовной зари жаждешь ты…
Я вижу печаль, беспросветные дали – сердечной картины Дали –
В златых облаках золочёные храмы, в златых облаках святые хоралы –
То песни вселенской любви…
ВО МРАКЕ КИПРА
Воздушные прыжки кузнечика со скрипкой и скрип твоих суставов по траве…
А я ловлю заход на побережье Кипра – вот-вот и солнце в море упадёт.
В последний миг мелькнёт на рукаве и кипень волн на берег забредёт,
И на канве в прибрежном естестве огромный рак скользнёт и вдруг замрёт,
И чёрный берег канет в мрак. Всё живо, всё пока ещё живёт.
Я вспомнила тебя, ты тоже – Рак, но ты скрипишь и топаешь вперёд…
Воздушные прыжки кузнечика со скрипкой и скрип твоих суставов по траве.
Ты где-то в Подмосковье иль в Москве, а я во мраке сказочного Кипра…
На чёрный берег чёрный влезет рак, на полусогнутых, ногах без скрипа…
ПРАЗДНИК НА КАЧЕЛЯХ
Осень – багряная, благодатная, задумчиво-яркая, нарядная.
Я оседлала Пегаса, скачу по лабиринту вдохновения отрадного…
"Сходненская" – двери закрываются, еду опять на "Баррикадную".
Совестно, шепчу заклинанья заикаясь, обращаясь к святой Ариадне.
Совестно ударяться в молодость, совестно чувствовать себя влюблённой,
Совестно чувствовать себя вольной, совестно, потому что у многих горе…
*
Я представляю себе перспективу – я – в пустыне по пояс в песке.
Небо бледно-фиолетовое с синью и горный массив вдалеке.
Я подпираю правую щёку и упираюсь в песок локтём.
Тень моя длинная, почти около этих неровных из глыб гор,
Часть её на сероватом песке, большая – на фиолетовом пространстве,
А в перспективе – голова дельфина – в трансе.
А горы – фигуры тех, кто в горе, но как поделиться счастьем?
ДУРОЧКА
Дурочка, также как и Емеля, мудра своей деревенской мудростью,
Живёт, как живётся – в Бога веруя, бремя ровняя в ступе с тупостью,
Мечтает о разных чудесах – скоро окатится кошка, которая на сносях,
Будет много хорошеньких котят, скоро появится старый монах
С лукошком, принесёт гостинцы от прихожан и помолится с ней немножко,
А может с собой заберёт в храм, там пахнет ладаном и святостью,
Там будет она молиться Богам и возвращаться домой по пятницам.
Дурочка не умеет ни читать, ни писать, но зато знает целебные свойства растений,
Умеет крестиком иконы вышивать, любит церковное песнопение…
Вот такая миссия у неё на земле – одной цепи похожие звенья…
Сегодняшний день повторит завтрашний день, и так до светлой смерти с терпеньем…
Я вижу печаль, беспросветные дали – сердечной картины Дали –
В златых облаках золочёные храмы, в златых облаках святые хоралы –
То песни вселенской любви.
И облик святого с посланьем в руке на тихой, небесной, священной ладье,
На сизой окраине неба.
А ярусом ниже, в облачной низе, небыль – мираж семи кедров –
Тень отразили к земле из выси кистью волшебного Феба.
А на земле плодородной и вольной белый конь и двое влюблённых
К лику святого обращены. – Счастливые справой стоят стороны,
Ты – слева, один, ты без коня.
На фоне сплошной темноты ты смотришь на небо, ты жаждешь огня,
Любовной зари жаждешь ты…
Я вижу печаль, беспросветные дали – сердечной картины Дали –
В златых облаках золочёные храмы, в златых облаках святые хоралы –
То песни вселенской любви…
ВО МРАКЕ КИПРА
Воздушные прыжки кузнечика со скрипкой и скрип твоих суставов по траве…
А я ловлю заход на побережье Кипра – вот-вот и солнце в море упадёт.
В последний миг мелькнёт на рукаве и кипень волн на берег забредёт,
И на канве в прибрежном естестве огромный рак скользнёт и вдруг замрёт,
И чёрный берег канет в мрак. Всё живо, всё пока ещё живёт.
Я вспомнила тебя, ты тоже – Рак, но ты скрипишь и топаешь вперёд…
Воздушные прыжки кузнечика со скрипкой и скрип твоих суставов по траве.
Ты где-то в Подмосковье иль в Москве, а я во мраке сказочного Кипра…
На чёрный берег чёрный влезет рак, на полусогнутых, ногах без скрипа…
ПРАЗДНИК НА КАЧЕЛЯХ
Осень – багряная, благодатная, задумчиво-яркая, нарядная.
Я оседлала Пегаса, скачу по лабиринту вдохновения отрадного…
"Сходненская" – двери закрываются, еду опять на "Баррикадную".
Совестно, шепчу заклинанья заикаясь, обращаясь к святой Ариадне.
Совестно ударяться в молодость, совестно чувствовать себя влюблённой,
Совестно чувствовать себя вольной, совестно, потому что у многих горе…
*
Я представляю себе перспективу – я – в пустыне по пояс в песке.
Небо бледно-фиолетовое с синью и горный массив вдалеке.
Я подпираю правую щёку и упираюсь в песок локтём.
Тень моя длинная, почти около этих неровных из глыб гор,
Часть её на сероватом песке, большая – на фиолетовом пространстве,
А в перспективе – голова дельфина – в трансе.
А горы – фигуры тех, кто в горе, но как поделиться счастьем?
ДУРОЧКА
Дурочка, также как и Емеля, мудра своей деревенской мудростью,
Живёт, как живётся – в Бога веруя, бремя ровняя в ступе с тупостью,
Мечтает о разных чудесах – скоро окатится кошка, которая на сносях,
Будет много хорошеньких котят, скоро появится старый монах
С лукошком, принесёт гостинцы от прихожан и помолится с ней немножко,
А может с собой заберёт в храм, там пахнет ладаном и святостью,
Там будет она молиться Богам и возвращаться домой по пятницам.
Дурочка не умеет ни читать, ни писать, но зато знает целебные свойства растений,
Умеет крестиком иконы вышивать, любит церковное песнопение…
Вот такая миссия у неё на земле – одной цепи похожие звенья…
Сегодняшний день повторит завтрашний день, и так до светлой смерти с терпеньем…