…Не сбыться желанию
дважды войти в бесконечную реку:
Под низкие своды
беззвучно несет ледяная вода.
Зачем же тогда
эта жажда дана человеку?
Каким наваждением
манит замедленный путь в никуда!
На что нам сдалась
нестерпимо ознобная тайна:
Бездонное небо,
подводный русалочий зов…
И все же, и все же…
дойти, прикоснуться случайно.
Там свет ниоткуда.
От верха до самых низов.

Ветер, как сторож запойный, гуляет по стройке,
Воет меж каменных ребер в пролетах пустых.
Запах нездешний растет, чужеродный и стойкий,
Сварка сверкает на гребне лихой высоты.
Пришлые люди, наемные, жить здесь не будут.
Кто приживется? Пожалуй, не знает никто.
Мастеровые уйдут, по углам оставляя посуду.
Все остальное — на свалку, под снос в прожитом.
Сторож, из местных, на выдох осушит чекушку,
Крякнет привычно, мигнет, помолчит на помин,
Вспомнив судьбу, как кривую родную избушку,
И родничок, похороненный грудой домин…

…Что исподлобья смотришь, озираясь?
Твое, со скрипом, едет колесо,
Обочиной, непроходимым краем,
В глубокой колее глухих лесов.
Там птицы оживают на восходе,
Мерещатся иные голоса…
Похоже, мы наскучили природе,
Блуждая по пути на небеса.
Высоких помыслов пустые речи
Уже не завлекают в забытье.
Не будет самосуд твой вечен,
Но голос внутренний твердит свое.
И снова смех перешибает злость —
Наотмашь плетью хлещешь по тяглу!..
Покуда колесо не сорвалось
В медвежьем неприкаянном углу…

Пишет вилами жизнь
На вчерашней воде.
Перечеркнутый год
Скомкан, брошенный в угол.
Возвращается ночь.
Возвращается день.
Возвращаются люди
Друг к другу.
Распахнулось окно.
Запирается дверь.
Пахнет мокрой черемухой
Свадебный вечер.
Это было давно.
Ну, так что же теперь?
В зеркалах отражаются
Вечные свечи.
Ляжет звездным ярмом
На горбатую тень
Вся сумятица душ,
Оглушенных покоем.
И вселенский прибой
Бьет в пустую постель,
До улыбки рассвета
За дальней рекою…

Бумага съежилась, запламенела.
И кто сказал, что рукописи не горят?
Коль Слово сказано, то будет Дело,
Но лишь тогда, когда созрел заряд,
Когда сольется вспышкой воедино,
И выверен заложенный запал:
Уже мерещилось — прицельно, в середину,
Не промахнулся, да, попал, попал!
Но лишь привиделось, до срока не случилось,
Приснилось в напридуманном вчера…
А ведь была божественная милость,
Такая эфемерная игра!
Бесплодное, мучительное дело,
Слов жертвенных испепеленный ряд…
Бумага съежилась, запламенела.
А все же рукописи не горят!..

…Никем не опознанный,
В ореоле плавучих огней,
Корабль этот мглистый,
Безвременно брошенный в сумрачный Космос,
Не может коснуться незыблемой тверди —
Нигде, никогда.
Пристанища нет.
Его экипаж не способен
Отбрасывать тень —
То, что видеть нельзя —
Не имеет примет.
Лепестки запоздалых частиц
Растворились без цвета и запаха в бесплотном эфире,
Белом шуме, отрешенном и глухонемом.
Вечный клипер Пространства,
Летучий Голландец Вселенной
Воцаряет свободно свои паруса
За пределами звездных туманностей,
Тусклых путей глухомани,
Очарованных странностей
Никому не подвластных небес…
Там, где нет ничего —
Только там и парит наплаву этот темный корабль,
Грозный рейдер,
С тяжким грузом неявленной мысли,
На порыве и гребне безысходной угрозы
И каменной муки своего мятежа…

Сам по себе, самим собой,
Не худо жил. Героем так и не был.
Махнув рукой, не ссорился с судьбой.
Пел, как умел. Не тыкал пальцем в небо.
Привычно грозным идолам молясь,
В святые помыслы наивно верил.
Искал вслепую истинную связь
Заоблачных и низменных материй.
Но никуда не делась эта ось,
Глубинная навек координата:
Безвременное, что бы не стряслось,
В крови моей затаено когда-то!
Нескладное, не в масть, не по уму —
Зачем дано? И что это такое —
Лучистое, летящее во тьму
Над гибельно чарующим покоем…
Не от того ль, и на излете лет,
Житья мне от себя в помине нет…

По разгонным рельсам еду,
Раскачал в стакане чай.
Абордажный крюк беседы
Был закинут невзначай.
Задушевны в пересудах
Перегонные пути.
Извлекли на свет посуду —
Речь всухую не в чести!
Обсудили. Помолчали.
И руками развели.
Головами покачали,
Разошлись, как корабли.
И в пространстве растворились,
Выйдя в тамбурный проем…
По-людски поговорили.
…Каждый думал о своем…