Намедни случайно встретил одного пожилого (талантливого!) писателя. Он начал предлагать мне издать его новый роман. Я сказал: присылайте, прочту!
Но мой ответ писателя почему-то не устроил. Он стал горячиться:
— Я чувствую по вашей интонации, что издавать меня вы не хотите. А я ведь классик. Я друг Фазиля Искандера, меня в СП СССР приняли по рукописи, по моему роману поставили фильм в советское время. Я печатаюсь в «Известиях» как публицист. Женщины любят мои романы. В букинистических магазинах моих книг вы не найдете. Мои книги раньше выходили тиражом сто тысяч экземпляров. А сейчас пять тысяч разойдутся за месяц.
Я молчал и слушал. Сердце у меня обливалось кровью — оттого, что я не могу помочь этому талантливому (хоть и нелепому) человеку, оттого, что профессия писателя оказалась на обочине жизни, оттого, что книги никому, по большому счету, сейчас не нужны, а маленький ридер заменил громадные библиотеки.
Когда писатель перестал возмущаться, я спросил: можно я скажу?
Он кивнул головой.
Я попытался объяснить ему, что времена изменились, что выпустить книгу тиражом сто тысяч экземпляров я не смогу. Не смогу продать даже 5 тысяч экземпляров, что ему — такому заслуженному классику! — нужно идти в крупное издательство, например, в ЭКСМО, где книги хоть как-то продают.
Он махнул рукой:
— Я понял. Разговора не было.
И ушел.